СОДЕРЖАНИЕ

• ПРЕДИСЛОВИЕ
• ОТ АВТОРА
• СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

1. СВИДЕТЕЛЬСТВА
   • ПРЕДАННОСТЬ И УВАЖЕНИЕ
   • МЛАДИЧ И КАРАДЖИЧ ЕЩЕ ПОПУЛЯРНЕЕ
2. ИЗ МОИХ ЛИЧНЫХ ЗАПИСЕЙ О ГЕНЕРАЛЕ МЛАДИЧЕ
   • УНЕСЛА МОЕ СЕРДЦЕ
   • НОВАЯ ВСТРЕЧА ВОЗЛЕ ШЕКОВИЧА
   • ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ САРАЕВО
3. НАЧАЛО ВОЙНЫ В БОСНИИ И ГЕРЦЕГОВИНЕ. САРАЕВО, февраль/март 1992 года
   • АЛИИН РЕФЕРЕНДУМ-ДУМ-ДУМ!
4. ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ НА БАЛКАНАХ
   • КАКИЕ ВОЕННЫЕ ИДЕИ ПРЕОБЛАДАЛИ В ИСЛАМСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ, А ТОЧНЕЕ, В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ ПАРТИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ
   • ПДД КАК ОРГАНИЗАТОР ВОЙНЫ В БИГ В 1991 ГОДУ (СВИДЕТЕЛЬСТВА)
   • РОЛЬ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ В ВОЙНЕ В ЮГОСЛАВИИ
   • ЖЕРАР БОДСОН: ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ НА БАЛКАНАХ
   • БРЕЮЩИЕ ПОЛЕТЫ НАД ПЛАНОМ ВЕНСА — ОУЭНА
5. КОГДА УЖЕ НАЧАЛОСЬ — БЫЛО И ТАК
   • ВОЙНА НАГРЯНУЛА НЕЖДАННО
   • КОМАНДУЮЩИЕ СООНО ЗАЯВИЛИ АГЕНТСТВУ «СРНА»
   • В ДОГОВОРНЫЕ СРОКИ: СЕРБСКАЯ СТОРОНА ПРЕКРАТИЛА БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ
   • ГОРАЖДЕ: СВИДЕТЕЛИ ЛЖИ
   • В ПОИСКАХ ИСТИНЫ
   • CРЕЖИССИРОВАННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ: МАРКАЛЕ
   • ЗАГАДКА СМЕРТОНОСНОГО СНАРЯДА
   • НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ПОБЕДЫ
6. СТРАДАНИЯ И СОПРОТИВЛЕНИЯ
   • ПОФАЛИЧИ
   • ГЕНЕРАЛ, КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ ПИШЕТ, НО НА КОТОРОГО НАДЕЕТСЯ НАРОД
7. ДОМАШНИЕ «ПОРТРЕТЫ» РАТКО МЛАДИЧА
   • «МОНСТР» ИЛИ «ЧУВСТВИТЕЛЬНАЯ ДУША»
   • ГЕНЕРАЛ РАТКО МЛАДИЧ, КТО ОН?
   • ОСТРЫЙ ЯЗЫК ГЕНЕРАЛА
   • НАЧАЛЬНИК ГЛАВНОГО ШТАБА АРМИИ РЕСПУБЛИКИ СЕРБСКОЙ
   • СЕРБСКАЯ ШАПКА В ПЕНТАГОНЕ
   • ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК МАНОЙЛО МИЛОВАНОВИЧ, НАЧАЛЬНИК ГЛАВНОГО ШТАБА АРМИИ РЕСПУБЛИКИ СЕРБСКОЙ
   • «ЛИСИЦА С ЛЬВИНЫМ СЕРДЦЕМ»
   • ПЕНТАГОН ПРОТИВ ВАШИНГТОНА
   • БИТВА ВОКРУГ МЛАДИЧА
   • ГЕНЕРАЛ СЛАВКО ЛИСИЦА В «АРГУМЕНТЕ»
   • АЛЕКСАНДР ЛИКУРЕЗОС, АДВОКАТ, АФИНЫ
   • СИМВОЛ СЕРБСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ
8. ИНОСТРАННЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ О ГЕНЕРАЛЕ МЛАДИЧЕ
   • БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ
   • САМОЛЕТЫ НАТО СБРАСЫВАЮТ ОРУЖИЕ И БЕНЗИН МУСУЛЬМАНАМ
   • МОЩНЫЙ ГЕНЕРАЛ
   • ВЗГЛЯД РАТКО НА ВОЙНУ
   • ГРАНИЦЫ ИЗМЕНЯЮТСЯ КРОВЬЮ
   • МЛАДИЧ — ЧЕЛОВЕК ГОДА
   • НАТО РИСКУЕТ БЫТЬ ВОВЛЕЧЕННЫМ В ЕЩЕ БОЛЕЕ ОПАСНУЮ ВОЙНУ
   • ВСЕМОГУЩИЙ МЛАДИЧ
   • МЫ ВОЮЕМ, НО МЕЧТАЕМ О МИРЕ
   • МЫ — СЕРБЫ, А НЕ УБИЙЦЫ
   • НАС НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ
   • ЖИЗНЬ В ПОДАРОК
9. ТРИБУНАЛ В ГААГЕ — ЧТО ЭТО ТАКОЕ, И ЧЕГО ОН ХОЧЕТ?
   • СОБЫТИЯ В БиГ, ИМЕЮЩИЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ
   • ОБВИНЕНИЕ ТРИБУНАЛА ПРОТИВ ГЕНЕРАЛА РАТКО МЛАДИЧА В СВЯЗИ СОБЫТИЯМИ В РАЙОНЕ СРЕБРЕНИЦЫ В ИЮНЕ 1995 ГОДА
   • ПОЛОЖЕНИЯ УСТАВА ТРИБУНАЛА, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ РАТКО МЛАДИЧА
   • ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
   • МЕСТО СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
   • СОБЫТИЯ И ФАКТЫ, КОТОРЫЕ ИСПОЛЬЗУЮТСЯ В ОБВИНИТЕЛЬНОМ ЗАКЛЮЧЕНИИ ДЛЯ ОБОСНОВАНИЯ ПРАВОВЫХ КВАЛИФИКАЦИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
   • ОБОСНОВАНИЕ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРОТИВ РАТКО МЛАДИЧА
   • ОБВИНЕНИЯ
10. ОТВЕТ И ОТПОР ГААГСКОМУ ТРИБУНАЛУ
    • МИР НЕОБХОДИМ НЕ ТОЛЬКО СЕРБСКОМУ НАРОДУ
    • ДЕКЛАРАЦИЯ ПЕРВОГО ОТКРЫТОГО ЗАСЕДАНИЯ КОМИТЕТА ЗАЩИТЫ СЕРБОВ ОТ ДЕЙСТВИЙ ГААГСКОГО ТРИБУНАЛА
    • НАРОД РЕСПУБЛИКИ СЕРБСКОЙ ПРОТЕСТУЕТ
    • ЛИЦЕМЕРИЕ ЗАПАДА И МЛАДИЧ
    • ОБВИНЕНИЕ ИЗ ЧЕШСКОЙ ОСТРАВЫ: ПИСЬМО ПРОКУРОРУ ГОЛДСТОУНУ
    • ЕСЛИ СВС РЕШИТСЯ НА АРЕСТ МЛАДИЧА, КРОВИ БУДЕТ ПО КОЛЕНО
    • ПИСЬМО «АМЕРИКАНЦЕВ ЗА МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ПРАВДЫ» МЭРУ ГААГИ
11. ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
    • ВИДОВДАНСКОЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ 1996 г
    • НЕКОТОРЫЕ ХОТЕЛИ БЫ ВЗНУЗДАТЬ НАРОДЫ, ИСПОЛЬЗУЯ АРМИЮ
12. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В современный югославский кризис, ставший затяжной трагедией для всей Европы, вовлечены были многие страны, народы и международные организации. Он стал трагедией для людей всех национальностей бывшей и настоящей Югославии. Его начало уже становится историей, хотя до конца не объяснены причины, скрыты многие факты, ждут анализа события и явления. Историкам-югославистам сегодня трудно: они одновременно и ученые, и свидетели событий. И хотя знание истории балканских народов позволяют отличить ложь от правды, манипуляции в средствах массовой информации от истинных фактов, донести эту правду до широких слоев населения сегодня не легко. В мировом общественном мнении уже сложился стереотип сербов-агрессоров, а политическим структурам большинства стран не выгодно менять устоявшуюся картину событий. Сильные мира сего красивыми словами о свободе, праве и защите мира всегда оправдывали применение силы в международных отношениях. «Право кулака», а не право закона по-прежнему господствует в международных отношениях вопреки всем принятым конвенциям, договорам и декларациям.

В России о Югославии говорили много, а писали мало. Несколько книг документов небольшими тиражами. Статьи в научных журналах. Редкие обзоры в газетах. Российский пытливый читатель испытывает информационный голод по теме, которая ему эмоционально близка, но долгие годы была закрыта. Он хочет разобраться в истоках кризиса, в подоплеке межнациональной розни, услышать правду о деятельности международных организаций на территории Хорватии, Боснии и Герцеговины, попытаться выяснить истинную виновность Югославии, так жестоко наказанную санкциями мировым сообществом, понять сербов в Боснии и Хорватии, которые, казалось бы, бессмысленно противостояли всему человечеству.

Особую тревогу и недоумение вызывает деятельность Гаагского Трибунала. После второй мировой войны происходило много войн (французско-алжирская, американо-вьетнамская, советско-афганская, фолклендская, иракско-кувейтская), более ста миллионов людей стали жертвами геноцидов, массовых убийств, военных переворотов, политических режимов, войн. Красные Кхмеры Пол Пота за четыре года (1975-1978) убили два миллиона своих соотечественников. Военный переворот в Чили сопровождался многочисленными жертвами. Примеров можно приводить много. И ни в одном случае не было поставлено вопроса об ответственности за преступления в этих войнах. Поэтому резолюция № 827, впервые после 1945 г. создававшая суд для одного несформировавшегося государственного образования, привлекла внимание мировой общественности. Оппоненты критиковали такое решение, поскольку речь шла не об агрессии одного государства, а о гражданской войне на территории распавшейся федерации. Председателем и ответственным за сбор и анализ доказательств или улик по военным преступлениям созданной в 1992 г. Комиссии экспертов ООН был назначен профессор юриспруденции Мамуд Шериф Бассиуни. Профессор Бассиуни — убежденный мусульманин, автор таких работ, как «Введение в ислам», «Арабо-еврейские отношения», «Исламская система уголовного суда» и др. Благодаря Бассиуни, была создана система выборочного подхода к свидетельствам и уликам. В первые месяцы существования Международного трибунала 93,4% его финансирования поступало из двух исламских стран — Малайзии и Пакистана, и каждая из этих стран получила возможность назначить своего представителя в состав судей. В окончательном Докладе комиссии вся вина и за агрессию, и за массовые преступления была возложена на сербов.

Сербские юристы-международники полагают, что создание трибунала носит чисто политический характер. Речь идет о еще одном дополнительном механизме давления исключительно на одну строну: санкции — против сербов, авиабомбардировки НАТО — только по сербским позициям, непризнание государственности — Сербии и Черногории. Это подтверждается тем фактом, что лишь сербам в Боснии и Герцеговине и Хорватии Трибунал предъявил обвинения руководителям государства. При этом как бы остались незамеченным этнические чистки в Хорватии, средневековая жестокость мусульман. Согласно данным экспертов ООН, на Балканах в последних войнах совершено самое маленькое 55 тысяч военных преступлений. Из них большинство — над сербами в Хорватии. Сегодня Хорватия стала мононациональным государством. На ее территории не стало 300 тысяч сербов. Они либо убиты (известны 87 массовых захоронений), либо прогнаны со своих родных мест. Сожжены православные церкви, разорены монастыри, памятники культуры. Последнее уничтожение 200 тысяч сербов Краины в августе 1995 г. проходило на глазах голубых касок... Реакции со стороны Международного суда не последовало. И как бы в насмешку преступником объявлен президент Республики Сербской Краины Милан Мартич за приказ выпустить две ракеты по Загребу, в результате чего было убито три человека. Трибунал обвинил 46 сербов в преступлениях против хорватов и мусульман и 7 хорватов — в преступлениях против мусульман. До сих пор ни одному хорвату или мусульманину не предъявлены обвинения в преступлениях против сербов.

Одной из центральных фигур обвинения является Ратко Младич. Имя командующего армией Республики Сербской сейчас известно на всех меридианах планеты. Кто он, известный полководец, с которым искали встречи и политические деятели, и журналисты, но особенно военные — миротворцы, натовцы? Злодей или герой; монстр или «чувствительная душа»? Его боялись противники и боготворили сербы. Обожали за честность, высокий профессионализм, отвагу, мужество, за любовь и преданность к Родине. Его лозунги — достоинство, честь вера и свобода. Ему верили и шли за ним в бой без оглядки, как следуют за каждым настоящим вождем. Для сербов он великий стратег и архитектор всех сербских побед в Боснии, для мирового сообщества — неуступчивый, непослушный, безответственный и грубый агрессор, для мусульман и хорватов — опасный и коварный противник, достойный только смерти. Трибунал обвинил его в преступлениях против человечности и геноциде, а народ складывает о нем легенды, поет песни: он всегда на передовой, сам разминирует автобус со взрывчаткой, чтобы не подвергать опасности солдат, бесстрашно под чужим именем проникает на хорватскую территорию. Его организованность и эффективность созданной им армии из обычных крестьян поразила и генерала Маккензи и британского политика Пэдди Эшдауна. Это была армия с философией победителей — «Нас никто не может победить». Газета «Дейли Телеграф» включила его имя в список тридцати известных современных полководцев, напомнив при этом, что те офицеры, которые вели переговоры с ним, считают его гением тактики, но безумцем.

Книга, которую вы держите в руках — о нем, о генерале. Журналист Лиляна Булатович часто ездила в Боснию, много разговаривала с командующим. А затем стала собирать о нем материалы, фотографии. Чтобы понять военного, надо хорошо знать обстоятельства, в которых он воевал, политические условия и международную ситуацию. Все это становится фоном книги, которая ведет откровенный разговор разных людей о Младиче — автора, иностранных журналистов, политиков. Пищу для собственных выводов дают документы, помещенные в книге — Обвинение Гаагского трибунала, письма, речи, выступления и другие. Вы увидите Младича разным — философа, острослова в генеральском мундире, военного профессионала и жесткого противника. И сами сможете ответить на вопрос, кто же он, генерал Р. Младич — военный преступник или герой?

Гуськова Е. Ю.
доктор исторических наук,
Руководитель Центра по изучению современного балканского кризиса
Института славяноведения РАН

ОТ АВТОРА

Эту книгу я соткала из нитей уважения к основополагающим ценностям нации, ценностям человечества, проверенным историей, в частности, историей сербского народа.

Генерал Ратко Младич, благодаря той любви, которую он приобрел среди сербского народа, заслуживает стать символом этих ценностей.

Генералу Младичу эта книга не нужна. Он, строитель и защитник, гайдук и полководец, не любит, чтобы из него делали икону. Поэтому книга нужна нам, нужна как пища, чтобы, следуя его примеру, жить в достоинстве, чести и мужестве.

Так случилось, что уже несколько лет нас покоряют, оккупируют наши умы и территорию, убивают, гонят от родных очагов, насилуют наших детей и родителей, ненавидят нас и всячески унижают — и все это с нашей помощью. И не всегда это какие-то там другие...

С самого начала этих длительных военных страданий и переломов генерал Младич встал во весь рост перед своим народом, вместе с народной армией для отпора злу — как знал, как умел и как мог. Об этом в книге свидетельствуют многие. Эта книга — только часть документов о войне в бывшей Боснии и Герцеговине (БиГ). Она не претендует на то, чтобы быть окончательным судом, а предлагает факты, которыми я располагала, и их анализ.

Я написала эту книгу для того, чтобы народ не лишился своей памяти и не потерял национального сознания в условиях оккупации, погромов и насилия со стороны захватчиков. А если принять во внимание особенности нашего характера, то это вполне может произойти.

Материал для этой рукописи я собирала в течение нескольких лет. Собирала все, что было где-либо опубликовано про генерала Младича, и все, что говорил или писал сам генерал. С того момента, как мы встретились, я записываю все наши разговоры, описываю встречи. И чем больше я узнавала, «что умные головы во всем мире думают о нем,» что признанные журналисты пишут (или с чувством уважения, или страха, или ненависти), я все больше убеждалась в том, что речь идет об одной исключительной исторической личности. И я все упорнее трудилась над осуществлением своего замысла — создать книгу о генерале Младиче. О нем, как символе сербского героя, воина, защитника. Но и мученика.

Когда я говорила генералу Младичу об этом проекте, он меня мягко отговаривал от этой затеи. Всячески предостерегал меня. Все напрасно. Когда же совсем недавно, в мае, во время нашей встречи в его Црной Шуми он окончательно убедился в моем упрямстве и в том, что я уже далеко зашла в своей работе и даже хочу опубликовать в одном из белградских журналов статью о нем, прокомментировал это так: «Ну, ладно, хорошо. Только смотри, чтобы в этой рукописи я смог узнать себя!»

Эта книга — мой вклад в сопротивление приказу арестовать генерала Младича. Мы, «грубые балканцы, дикие сербы и черногорцы», как нас часто называют, отвечаем и этой книгой — собранными свидетельствами многих звезд мировой и отечественной журналистки, высших военных авторитетов, известных юристов, — что генерал Младич есть сам народ сербский.

Эта книга могла бы помочь тем, кто до сих пор мало знает о сербской армии, хотя, не будучи солдатом, я мало что понимаю в военном искусстве. Но поскольку генерал стоит на верху списка мирового рейтинга военных специалистов, знакомство с такой личностью может пролить свет и на проблемы сербской армии, ее боевого пути.

Первое издание этой книги было раскуплено в течение месяца. Я уверена, что это знак подлинного интереса читательской аудитории к этой теме в наших республиках и во всем мире, знак доверия автору и, прежде всего, знак сердечного уважения народа к генералу Младичу, как символу борца за свободу, правду и достоинство. Символу надежды народной.

Этой и всеми последующими моими работами я стремлюсь донести до читателей историческую правду.

Октябрь 1996 г.
Новый Белград
Лиляна Булатович

СВИДЕТЕЛЬСТВА

ПРЕДАННОСТЬ И УВАЖЕНИЕ

Джемс Савойя, независимый фоторепортер из Милана, стал и моим другом с самой первой встречи, которую я ему устроила с генералом Младичем. Более тридцати лет этот жизнерадостный итальянец бродит по свету со своим фотоаппаратом и сотрудничает с самыми известными итальянскими и европейскими журналами и их авторами. Им он рассказывает о своем восторженном отношении к генералу. Своими чувствами он пожелал поделиться и с нами:

«Первый раз я встретил генерала Младича в январе 1994 года. Перед этим мне приходилось бывать на всех полях сражений после второй мировой войны, кроме Вьетнама, на местах боев в Хорватии, затем в одном селе около Мостара. Делая свою работу, я встречался с самыми разнообразными персонажами: от преступников до сумасшедших... Много самых разных людей побывало перед объективом моего фотоаппарата, со многими я познакомился.

Когда я встретил генерала Младича, я был очень взволнован. В Италии о нем всякое поговаривали.

Перед поездкой в Сараево мы приехали в Белград. Я был со своим дорогим другом и коллегой. Мы разместились в гостинице «Хайят». Вечером мы познакомились с друзьями, которые должны были на следующий день проводить нас к Ратко Младичу, сербскому генералу. За ужином мы много шутили по поводу своего страха и всего прочего, но для меня действительно это был совершенно новый опыт. Нечто совершенно иное по сравнению с тем, что пришлось ранее пережить, например, в Загребе, в Хорватии. Волнение было гораздо сильнее.

Путь к Хан-Пиеску не был похож ни на какой другой путь. Это путешествие не было простым — нам угрожали неизведанные военные опасности. Наконец, мы добрались до этого человека — генерала Младича.

Я человек, которого не так легко ни запугать, ни воодушевить, потому что я думаю, что все мы в сущности похожи, только делаем разную работу. Казалось, что Младич — это всего лишь человек на военной службе. Должен сказать, что во время первой же встречи он меня очаровал.

В тот день я, конечно же, не был один на один с генералом Младичем. Были тут и наши коллеги — журналисты из «Дженте» и «Ил Джорно», переводчики, наш друг Мишо Драшкович из Милана, наша новая приятельница из Белграда, которая нас и привела к Младичу. Я их внимательно разглядывал и понял, что они несколько испуганы появлением этого человека. Кто-то дрожал, чувствовал себя неуверенно, кто-то смотрел на него как на чудовище, нечто нереальное... Я же, выполняя свою работу, привык внимательно слушать и наблюдать за людьми, и хладнокровно делать собственные выводы о них. В этом мне трудно помешать.

Эта первая встреча с генералом Младичем была частью моей обычной работы, но эта встреча убедила меня в том, что существуют и необыкновенные люди. Младич — один из них. генерал Младич произвел на меня впечатление воина!

Еще предстоит изучить, сколько в мире таких военных, которым платят за то, чтобы они разжигали войны. Некоторые из них настоящие акулы. Мне Ратко Младич показался симпатичным, необычайно жизнерадостным.

Потом мы встретились еще раз. В другом месте и в присутствии других коллег.

С первой встречи и до сегодняшнего дня я не скрываю и свое впечатление, и свое понимание генерала Младича. Я воспринимаю Младича как Человека, как Великого Человека, а никоим образом не как чудовище, каким его описывают некоторые люди. Но он сосредоточен на ведении войны за свой народ и имеет свои мотивы, которые я уважаю. Мне не мешает, что в глазах одной части света он выглядит чумой, человеком зла. Мне удалось много раз именно им представить настоящего человека Младича. Разумеется, в войне нет никого невинного. Все мы знаем историю Югославии, знаем, что все здесь происходящее не так просто...

Надо знать, что я в действительности, ремесленник. Моя профессия дает мне возможность знакомиться со многими и очень разными людьми. Но между мной и генералом Младичем установились некие дружеские отношения, я себя чувствую в каком-то согласии с ним. Все, что я мог сделать для него, я сделал. Конечно, он не тот человек, которого бы вы повели в дискотеку. Но он благодаря нашей дружбе вошел в мой дом как настоящий друг, который заслуживает уважения. Большого уважения.

И до встречи с Младичем я много читал о нем. Разные газеты и разных журналистов. Но никто меня реально не приблизил к нему. Ничто не было похоже на мое мнение, которое сложилось у меня после знакомства с этим человеком. Поэтому я и пытался убедить итальянскую прессу в том, что рассказываю о нем правду. Все журналисты, встретившись с ним, были в позитивном смысле взволнованы, генерал Младич произвел на них очень сильное впечатление. А это были весьма известные журналисты, настоящие профессионалы. Им нельзя диктовать, как надо писать. Их реальные тексты — это моя двойная сатисфакция.

Особенно меня радует то, что я не нахожусь под давлением величия Младича, что между нами возникли отношения взаимного доверия. Потому что он должен в этой войне больше опасаться пера, чем фактов.

В Италии мы с друзьями с удовольствием говорим об этом великом человеке. Поэтому не удивительно, что я решил познакомить с генералом Младичем и моего сына. Ему 24 года. Когда я предложил ему вместе поехать в Боснию, то и моя жена была счастлива, а сын от счастья просто витал в облаках... Потом я наблюдал за выражением лица моего сына, когда Младич приехал к нам на джипе. Сын был удивлен, но не воспринял его как иностранца, как человека, которого видит в первый раз. Он его уже хорошо знал по моим фотографиям и моим рассказам. Когда мы поздоровались, это было приветствие двух настоящих друзей. Я был рад за моего сыны и за себя.

Я хочу, чтобы все знали, что Ратко Младич такой же человек, как и все, но он — ВОИН. Кто лучше, а кто хуже — это то же самое, что рассуждать о святых.

В моем доме есть одна вещь, которая занимает особое место. Это его шапка. Он мне ее подарил. Это нечто такое, что я должен постоянно носить с собой. Мне очень дорого, что он дал мне что-то как часть самого себя, ведь он мифическая личность, вошедшая в историю и добра и зла. Эта шапка с посвящением как его посещение моего дома. Повторяю: он — исключительная личность, исключительный человек, настоящий воин.

Ратко Младич рассказал нам, что во время Второй мировой войны будучи совсем маленьким ребенком остался в живых благодаря итальянцам. Итальянцы для него — великий народ, а по его трогательным рассказам о своей жизни и о жизни его народа я понял, что он очень тонко чувствующий человек. Он очень хорошо распознает, кто делает добро, а кто — зло и его жизненный девиз: око за око, зуб за зуб.

Из-за огромного уважения и чувства дружбы по отношению к генералу Младичу у меня постоянно возникает желание видеть его и делать для него все, что я могу.

Фотографии генерала Ратко Младича в моей богатой коллекции, но самое главное — в моем доме они занимают почетное место. Это означает, что мы вместе.»

МЛАДИЧ И КАРАДЖИЧ ЕЩЕ ПОПУЛЯРНЕЕ

Если бы кто-то другой, а не Информационное агентство США основываясь на проведенном массовом анкетировании опубликовало известие о том, что Младич и Караджич в этом, 1996 году стали еще более популярными среди сербов Республике Сербской, чем в прошлом году, нашлось бы достаточно таких, которые бы прокомментировали это таким образом, будто идет речь о некой новой сербской выдумке.

Так однажды вечером, а именно вечером 7 мая результаты этой анкеты передала ТВ-станция Студия Б, а никто другой, как мне известно. Что бы быть уверенной , что я не ослышалась, я нашла возможность получить от Студии Б все это сообщение целиком.

Поскольку это имеет особое значение для данной книги, цитирую его полностью в надежде, что многих недругов сербского народа оно предостережет, а друзей не удивит.

Итак:

«Сараево, 7 мая 1996 года (Бета-Рейтер). Президент Республики Сербской Радован Караджич и военачальник генерал Ратко Младич сегодня пользуются еще большей популярностью среди боснийских сербов, чем в прошлом году — свидетельствует опрос общественного мнения, опубликованный Информационным агентством США (УСИА).

Анкета, предоставленная журналистам в Сараево, как оценивает Рейтер, ставит под сомнение утверждение, что среди боснийских сербов снизилась поддержка Караджича и что сторонники умеренного направления смогут на предстоящих выборах отстранить от власти его и других сербских экстремистов.

Согласно проведенному УСИА обследованию из 964 опрошенных боснийских сербов в поддержку Караджича высказались 68 % по сравнению с 63 % в прошлом году, в то время как рейтинг Младича, весьма уважаемого боснийскими сербами возрос с 87 % до 93 %.

Караджич и Младич объявлены военными преступниками и по Дейтонскому соглашению им запрещено выполнять общественные функции.

Стратегия великих держав международного сообщества направлена на использование политического и экономического потенциала Баня Луки и создание альтернативного сильного центра в противовес Пале и таким образом ослабить влияние Караджича.

И НАТО на прошлой неделе переместила в Баня Луку один из своих трех штабов дивизии, чтобы таким образом усилить позиции города и способствовать развитию его экономики.

Скептики, которые согласны с тем, что создание сильного ненационалистического оппозиционного политического движения перед предстоящими выборами в РС стоит определенных усилий, между тем утверждают, что эта попытка осуждена на неудачу.

«Младич в смысле популярности неприкосновенен, а у Караджича есть противники, однако он продолжает сохранять контроль над партией и полицией, двумя важными институтами, поскольку сейчас войска возвращены в казармы» — говорит один западный деятель, имеющий большой опыт работы в Боснии.

«Ставки в игре на Баня Луку несбыточное желание. Но это Босния и все может случиться» — добавляет он».

ИЗ МОИХ ЛИЧНЫХ ЗАПИСЕЙ О ГЕНЕРАЛЕ МЛАДИЧЕ

До того, как мы встретились в Хан-Пиеске, генерала Ратко Младича, верховного главнокомандующего сербской армии в Республике Сербской, я никогда не видела так сказать живьем. Я благодарна стечению обстоятельств, благодаря которым я узнала этого человека, достойного всяческого уважения. А случилось это так:

Было это в субботу в начале января 1994 года. Совсем никакое, безрадостное утро. Из атмосферы одиночества меня выводит телефонный звонок, голос нашего чудесного приятеля, который уже несколько лет живет и успешно трудится в Милане: «Говорит Мишо Драшкович. Как хорошо, что я тебя разыскал. Я здесь уже несколько дней с группой итальянских журналистов и деловых людей по приглашению югославского и сербского правительства. Но нам не смогли обеспечить встречу с представителями Республики Сербской. Прежде всего с генералом Младичем и с президентом Караджичем. Ты — моя последняя надежда. Можешь ли помочь...»

Я ничего не обещаю, но изо всех сил хочу им помочь. Не понимаю, как ни союзное, ни республиканское министерство не устроило это. У меня был телефон Милана Гверо, полковника времен ЮНА, а затем генерала Армии Республики Сербской. В те дни только и говорили, что генерал Младич ранен... На мой звонок отвечает его секретарь, а лучше сказать, его преданный соратник Райко. Он предлагает мне позвонить вечером.

«Добрый вечер. Говорит Лиляна Булатович. Я хотела бы поговорить с генералом Младичем!» Мужской голос отвечает загадочно: «Пожалуйста.» Я ожидаю, что мне ответит другой голос. Между тем все тот же голос продолжает: «Говорите...» Теперь я в недоумении: «Мне нужен генерал Младич...» а он смеется и говорит: «Да он же у телефона...»

Так начался наш разговор. Как будто много лет не виделись и не разговаривали. Когда я ему сказала, почему позвонила, он меня спросил, могу ли я поручиться за них и гарантировать, что они честно напишут о том, что он им расскажет. Нет, я не могу дать гарантию, но их привез и ручается за них человек, которому я доверяю и который организовал все это из Милана в то время, когда нас никто не любит и не желает. Я уповаю на его доверительность. «Я приму их под твое слово», — ответил он мне и меня обрадовал голос человека, который только что общался со своим народом, со своими бойцами на боевых позициях рядом с их родными очагами, на пепелищах домов их прадедов...

Мы договариваемся очень просто — встречаемся в понедельник в полдень в Хан Пиеске. В воскресенье утром мне звонит генерал Гверо и подтверждает, что все в порядке. На границе в Зворнике будут предупреждены о нашем приезде, равно как и все военные патрули по пути. Сказал еще, что прибудет наш священник из Триеста Илья Ивич, чтобы помочь с переводом.

В тот же вечер в Земунском ресторане встречаюсь с коллегами-журналистами и сообщаю им радостную весть. Их трое: независимый фоторепортер Джеймс Савойя, комментатор еженедельника «Дженте» Гаспаре ди Скалфани и внешнеполитический комментатор ежедневной газеты «Ил Джорно» Ангело Феррари. Конечно же они обрадовались, но и встревожились — насколько это опасно лезть туда, в войну... Савойя, который до этого уже побывал на всех войнах кроме Вьетнама, подшучивал над своими коллегами, усиливая этим страх...

День десятое января выдался солнечным, хотя и холодным... На «границе» пограничники встретили нас очень любезно, явно предупрежденные, о чем идет речь. Мы берем в машину одного храбреца солдата, чтобы подвезти его до Власеницы. Он нам рассказывает о себе: ему 23 года, рожден в Кладане в доме прадеда И Кладань и его сожженный родной дом сейчас под властью мусульман или, как он говорит, турок! Мать и младший брат приютились в части маленькой квартирки во Власенице... Мы проезжаем по сожженным поселкам.. До этой войны наш красивый и разговорчивый молодой спутник работал в Новом Саде. Он ремесленник и ему хорошо работалось у одного частника. Война застала его при исполнении воинской службы в ЮНА, оттуда все и пошло и продолжается уже четыре года. Хозяин зовет его вернуться на работу, но ему это и в голову не приходит. Драшкович комментирует: «Вот тебе и патриотизм!»

«Называйте это как хотите, но я не могу бросить своих друзей в такой беде и наслаждаться мирной жизнью в Новом Саде. Не мог бы ни спать, ни есть, ни даже жить там. До тех пор, пока не освободим здесь все...»

Вдруг его лицо по детски засветилось, как будто он вдалеке увидел мать или брата. Прерывает рассказ и говорит: «Вон Рашо... видите — наш Рашо поехал...» И провожает взглядом колонну из нескольких автомашин.

Радован Караджич действительно в этот день проследовал этой дорогой в Белину, где состоялось еще одно заседание скупщины Республики Сербской. Назавтра он опять отправлялся в Женеву с попыткой договориться о свободном государственно-созидательном будущем сербского народа в Сербской республике. Спрашиваю молодого человека, как он узнал, что это Караджич. Знаю его машину — отвечает. И рад его видеть. Потому что он лучше всех говорит от имени сербов с этими гадами по свету...

А генерал Младич, как он вам? — спрашиваю я его потом. Он сразу вытягивается, хотя и так ростом высок: «Эх, он нам и генерал, и отец и друг. Он — наша сила, госпожа! Ему ничего не стоит быть на передовой линии фронта и вести нас против этих проклятых наемников, купленных в разных исламских странах, чтобы уничтожить нас на нашей земле... Это вам скажет любой солдат. Он и храбр, и умен, и честен и наш...

Мы проезжаем по разоренным местам. Много военных патрулей. В одном из них — девушка. Статная. Спрашиваю юношу: «А как с любовью? Молодость проходит...»

«Эх, разговорился я с вами, но вы меня спрашиваете. С этим здесь мука. Все девушки пошли на войну. Мне одна приглянулась и я все придумывал, как бы к ней подойти. Расспрашивал о ней. А однажды послали меня с патрулем арестовать одного нашего за то, что он будто бы украл что-то. Не нравится мне это делать, но приказ есть приказ. Подходим мы к его дому — а перед домом та самая девушка! В одной руке пистолет, а другая на дверном замке. Меня как будто что-то резануло по животу. Как она сюда попала? А она кричит нам: остановитесь, где стоите. Знаю, зачем пришли. Моего брата оклеветали, сказали, что он вор... Мы было двинулись ближе, а она направила дуло прямо на нас — только двиньтесь, всех вас перебью... Ну а потом было, что было. Договорились, и она вместе с братом пошла в комендатуру, но любовь мою к ней как рукой сняло. Я и так навидался дикости, но она была уж слишком жестокой...»

Вышел наш Милан у Власеницы. Пойдет к матери переодеться. Неделю был на передовой. Пойдет повидаться с матерью, а младший брат заменит его...

В Хан Пиеску встретили нас гостеприимно. Часть военного командования разместилась в некогда красивом довоенном отеле. Нас встретил генерал Джордже Джукич и пригласил в свою канцелярию. Угостили нас, как полагается, кофе и домашней ракией (принесли в подарок какие-то хозяева). Через пару минут сообщили, что скоро придет генерал Младич.

Атмосфера как бы заколыхалась. Солдаты, да и офицеры, готовились к его приходу. Как только появился, сразу же о чем-то громко заговорил, широко улыбаясь. Прежде всего мы спросили о здоровье, так как слышали, что он ранен. Нате, смотрите сами — в ответ развел руки генерал Младич. Все мы были взволнованы. Признаюсь, восхищенная, я передала ему мою небольшую книжку о корнях и последствиях усташского терроризма «Смерть — их ремесло» (написанную совместно с Божо Спасичем). Попросила фоторепортера сфотографировать нас вместе. Он это с радостью сделал...

Тут наконец-то лед был растоплен — прежде, чем приступили к расспросам как только журналисты были представлены генералу, он их приветствовал весьма живописно, и даже, можно сказать, романтично: «Вам и вашей Италии я желаю вечного солнца, которым вы будете освещать весь мир...»

Слушаю, кое-что записываю, но больше слежу за реакцией остальных. Джеймс Савойя был завоеван сразу: это я поняла по его взгляду. Журналисты же старались придерживаться заранее принятой позы, навязанной негативной информацией. Но все это рассыпалось под натиском ораторского искусства генерала Младича в толковании их вопросов и манере его ответов.

Когда его спросили о мотивах войны в Боснии и Герцеговине, он сказал: «Я мечтаю о том, чтобы войны больше не было никогда. Чтобы и само слово война было запрещено между людьми... Чтобы оружие больше не выпускали даже как игрушку. Но причины войны кроются в том, что историческое прошлое не расставило все на свои места на Балканах. Не впервые на этой территории воюют друг с другом два христианских народа. Не забывайте, что сербы никогда не были завоевателями. Даже и сейчас...»

Когда Гаспаре спросил: «Как же так получилось, что в мире сложилось такое плохое мнение о Вас, генерал?» — Младич прервал его надменной покровительственной усмешкой: «Да, эту войну начали моя страна и мой народ, да, мы захватчики — этот вопрос оскорбителен. Но, однако, это делает мне честь, что в странах-подстрекателях войны на Балканах мне создается имидж опасного бойца... Туджман и Алия объявили войну моему народу, лучше сказать, начали ее без объявления, не признав нас народом. Прозвали нас четниками. Мы же все еще не объявили войну тем, кто напал на нас. Находясь в блокаде, под санкциями, мы — народ, который никому не объявлял войну, который защищается. А мировое сообщество защищает агрессоров и вершителей геноцида. Оно открыло бухты смерти на Адриатике для наших детей: в Риеке, в Пуле, Сплите, Дубровнике... Италия с самого начала войны не заявила ни о какой помощи нашему народу. И этому я действительно удивляюсь, потому что и во время первой и второй мировой войны итальянцы много помогали. Хотя во время второй мировой войны итальянцы были нашими противниками, мне жизнь спасли итальянские солдаты, которые некоторое время размещались в нашем доме на Калиновике, где я родился. Это были солдаты итальянской дивизии «Мурдже», которая была перед тем сильно побита усташами в каньоне Неретвы. Моя мать переболела тифом и у нее перегорело молоко. Один солдат, сам отец пятерых детей, подкармливал меня и спас мне жизнь. Жаль, что мне не удалось найти его за все эти годы. Все думал — будет еще время...»

Опираясь на широкий спектр фактов, генерал показал своим гостям историю своего народа, попытавшись передать им и собственное предстваление о корнях и последствиях этой гражданской и религиозной войны. Больше всех обвиняет США. По многим причинам. Я записываю кое-что:

«Войной на Балканах нарушен мир во всем мире. Соединенные Штаты Америки, этот всемирный полицейский, придумали и путем различных махинаций создали объединенную Германию, чтобы контролировать Европу, чтобы объединившаяся Европа не стала им гигантским конкурентом. Можно было бы сказать, что близорукая внешняя политика США проглядела опасность применения оружия в Европе, что и не удивительно, поскольку американцы до сих пор главным образом имели опыт войны с племенами в джунглях... Между тем известно, что и Германия, между прочим, заинтересована стать фабрикой оружия в этом регионе... Здесь же и ислам, который хотя и не располагает атомным оружием, но имеет демографическую бомбу и свои упорные цели... А Балканы — это чудо-земля. Даже птицы летят на юг через Балканы...»

Присутствующие иногда вздрагивали от новой информации, необычной манеры речи, полной ассоциаций. А Младич словно гвозди заколачивал, излагая свои убеждения: «Здесь Туджман и Алия сдружились и помогают один другому проводить германизацию и исламизацию Балкан... Но вот вопрос: как долго будет продолжаться это содружество и кто окажется сильнее..»

Потом генерал указал своим гостям, что хорошо было бы им немного больше вооружиться знаниями о недавней истории этих краев и упомянул различные книги, в основном, документалистику. Вероятно самой последней книгой, которая попала к нему в руки, была книга о злодеяниях усташей из Хорватии моего коллеги Стевана Зеца. Он упомянул ее пару раз, заметив, что она оказалась для него весьма полезной...

После двухчасовой беседы приготовленные вопросы иссякли, пришло время фотографироваться, после чего спускаемся на первый этаж в ресторан. Когда-то это был гостиничный ресторан, а сейчас — огромный зал для временных гостей, для которых солдаты приготовили скромный обед. Мы по привычке ожидаем солдатскую фасоль, но генерал Джукич, садясь рядом со мной, шутит: «А мы ждем не дождемся гостей, чтобы не есть каждый день фасоль...» Младич слышит Джукича и говорит мне доверительно: «Это одна из самых наших тяжких мук в этой войне. Еще никогда до сих пор так не бывало, чтобы армии тяжелей жилось, чем народу. Это может показаться жестоким, но когда я вижу убитого врага, я бы снова убил его, потому что в его ранце всегда находится запас на семь дней в американской упаковке: еда, одежда, амуниция. Все — самое современное. А мои — и без носок, и без белья, и без амуниции и без еды.. У них взамен всего этого только сердце и отвага, потому что они защищают свое, а сюда поналезло всяких гадов со всего света воевать против нас..»

Приходит и генерал Титомир. Младич оставил для него место поближе к себе, по другую сторону от переводчика. Говорит, что он его опора и неразлучный соратник еще со времен Книна. Он и его жена, она — шифровальщица в штабе.

Во время обеда Младич делится своими воспоминаниями о своем посещении Италии, когда он был курсантом на военном корабле «Чайка». Прекрасные юношеские воспоминания, каким он был стыдливым и скромным: он не мог выйти из магазина, в котором примерил несколько пар ботинок, но ни одни не оказались ему впору, чтобы ни купить хоть что-то... Купил самые красивые, но меньшего размера, потом подарил их кому-то... Рассказывает о своей единственной любви — жене Босе, о том, как послал ей письмо в бутылке... И она получила его! Было ясно: Младич симпатизирует итальянцам, но и он сам покорил присутствующих. В выражении своего восхищения первое место принадлежит Джеймсу Савойе: он сияет от счастья, потому что Младич подарил ему шапку точно такую же, какую он сам носит...

Встреча длилась более пяти часов. Расстаемся по-дружески. Журналисты хотели бы встретиться и с Караджичем, Президентом Республики Сербской. Но уже поздно, Скупщина заседает в Биелине — перед новым раундом переговоров в Женеве, на котором Президент должен получить согласие, а не новые требования международных распорядителей. генерал Младич советует нам разыскать семью Стояновичей и поговорить с матерью семейства, чтобы получить полную картину страданий сербского народа, за который он так преданно борется. Мать — это та самая маленькая женщина в черной одежде, которая в те дни не дала конвою СООНО пройти в Сребреницу с будто бы гуманитарной помощью. Не дала пройти, пока ей не вернут или не найдут сына...

Гаспаре ди Скафани в ревю «Дженте» детально и с большим волнением описал встречу с родителями одиннадцатилетнего Слободана, с Десой и Илией Стояновичами из Зворника. Когда они рассказывали нам о судьбе своего сына и своей судьбе, которые невозможно передать словами, слезы потоком лились из моих глаз, а Деса, эта несчастная мать, вся сотрясалась и стонала.

Стояновичи до войны жили в селе Каленице. В последнюю минуту они бежали из этого села со смешанным населением от моджахедов насилия, которое несло страдание и смерть. Никогда раньше у нас не было проблем с соседями-мусульманами — рассказывал нам Илия, но теперь село изолировали, сербов выселили. Потом убили трех сотрудников секретариата внутренних дел, которые приехали, чтобы вмешаться, а потом уж, 29 мая 92 года, окружили и изолировали последний сербский дом, дом Стояновичей. Тогда и Стояновичи тайно выселились. Но на горе и несчастье у маленького Слободана был пес-любимец. День и ночь он плакал из-за того, что во дворе дома оставил он своего пса на привязи. И на несчастье не выдержал, убежал тайком от родителей, чтобы отвязать пса и выпустить его на свободу.

Одиннадцатилетний Слободан больше не вернулся.

В то время, когда мы разговаривали с его родителями, они были в отчаянии: не было никаких вестей от их единственного сына. Напрасно сестра все высматривала из окна снятой внаем комнатушки — ее единственного брата не было видно. Темные предчувствия давили на Стояновичей. Поэтому мама Деса вышла на дорогу, чтобы помешать иноземной силе передать помощь тем, взял в плен, или не дай Боже... сына: «Не сможете здесь пройти, пока не вернете мне сына... Только через мой труп»... — кричала она и рыдала вместе со многими другими матерями и сестрами, которых постигла такая же судьба. Возникла международная проблема. Приехал генерал Младич, чтобы разобраться.

Бросилась Деса со всей своей мукой генералу на грудь и залила ее материнскими слезами. Об этом она нам тихо рассказывает: «Он стал для меня братом и всем на свете, единственным, кому я поверила, что он поймет меня и поможет... Только по его слову, что он найдет моего сына, я пропустила гадов в кровавую Сребреницу» — рыдала Деса Стоянович. Потом она и сама искала, слышала, что ее сын мертв, и не верила. Слышала, что его увели в Турцию, что он в Тузле... И всех расспрашивала, всех молила о помощи....

(В конце концов истина открылась: одиннадцатилетнего Слободана задержали мусульмане из Каменицы, схватила его Весели Элфета и приказала, каким способом загубить его: это слабое мужскую голову, слабое тело, но — сербское!

Идентификацию производил доктор Зоран Станкович, он потом стал другом родителей мальчика. Он рассказывал мне об этом , пока мы ехали к Романии 2 мая 1996 года, перед тем, как завернуть во временное жилище Стояновичей, переполненный беженцами дом: «В марте 1993 года возле дома пожарников в Зворнице встретилась мне маленькая женщина вся в черном. В то время проводили идентификацию жертв из Каменицы. Я узнал, что это та самая женщина, которая перекрыла путь отрядам Мориона на Сребреницу. Она спрашивала меня, с мольбой и болью заламывая руки — не нашел ли я среди мертвых и тело ее сына. Сказала, сколько ему лет, и я ответил, что его нет среди найденных.

Несколькими днями позднее после полудня мне сообщили, что доставлено еще три тела. Пришел один человек, чтобы среди них отыскать своего сына. Ни один из них не соответствовал его описанию. Но мне показалось, что по состоянию зубов один из них мог быть ребенком, шестой зуб показался мне необычным. Я тут же вспомнил маму Десу из Дрнячи и распорядился позвать ее.

У маленького Слободана был распорот живот, отрезана ушная раковина. Висок был разнесен выстрелом с близкого расстояния. Ноги переломаны.

Пришли мать и отец. Узнали сына. Но и по сей день не могут примириться с этой правдой: все еще надеются, что подтвердится слух, будто бы их сын жив, пусть даже где-то в Турции... Я часто навещаю их, всякий раз, как бываю в той стороне. Но спрятаться от правды невозможно, — заключает свой рассказ доктор Зоран Станкович).

Той ночью, после разговора итальянских журналистов со Стоянковичами и их мольбы помочь найти сына, потому что сердце подсказывало им, что он жив, мне показалось, что дождь в Зворнике стал еще холоднее, он хлестал в лицо совсем не старой, но сразу постаревшей мамы Десы. Она судорожно обнимала меня и просила о помощи. В машине все словно заледенело. Мы лишь изредка перебрасываемся словами, будто вообще лишились дара речи. Эхом отдаются в нас проклятья матери против всякого зла и насилия и вера в того, кто подсказал нам найти эту несчастную мать, вера в благородство генерала и брата Младича и в его отеческую заботу о народе.

...В Биелине уже давно погашены огни после заседания Скупщины. Так и не удается нам выполнить третье желание — встретиться с Караджичем. В тяжелом настроении продолжаем мы путь на Белград. Под порывами ветра с дождем словно проясняется и становится значительней первая встреча — встреча с упрямым, но по воински блестящим и широким сербским полководцем. Мы хорошо поняли, почему Младич так прекрасно знает историю своего народа и почему так предан ему и уверен в правильности своего боевого пути. В любом самом отчаянном положении каждого серба единственной опорой был их генерал: храбрый, простой и благородный.

УНЕСЛА МОЕ СЕРДЦЕ

Многоуважаемая семья Младич! «Отважный генерал и сербский полководец! Прошу Вас принять наше соболезнование в вашей боли от непереносимого несчастья — трагической потери Вашей дочери и сестры. Надеюсь на Вашу природную силу, которая поможет Вам перенести и этот страшный удар судьбы во имя того, что вы значите для сербского народа!». Послала телеграмму Младичам 25 марта 1994 г., когда узнала, что Анна, их единственная дочь и сестра лишила себя жизни. Боль сочувствия сменялась неверием в то, что это было действительно самоубийство.

Только в газетах я впервые увидела портрет Анны Младич. Раньше я слышала от многих людей, которым посчастливилось стать близкими семье Младич или тех, кто хотя бы изредка встречался с ними, что это прекрасная семья военного, имеющая глубокие корни, основанная на традиционном воспитании горцев. Слышала я и о том, что дочь и мать добирались до воинской части в самой тяжелой ситуации, чтобы быть рядом со своим обожаемым отцом и супругом.

Когда я первый раз увидела генерала Младича, я приняла его сердцем как сестра. Открыто, широко улыбающийся, не только внешне крепкий и грубоватый, он производил впечатление человека жесткого, излучал силу воина и гордость народного героя, но в то же время обладал специфическим шармом, какой-то мягкостью к тем, кого принимал в свой круг доверия. Он смотрел на всех взглядом защищающим, но вместе с тем и насмешливо-проницательным. Я поняла, что его нельзя обмануть. Я видела, как обожают его армия и народ.

Спустя неделю после смерти Анны, в доме, где поселилась скорбь, в присутствии трех десятков друзей и родных я обняла Ратко Младича, выражая тем самым свое сочувствие. Он был в глубоком трауре. Весь как огромная каменная слеза. Но не выглядел потерянным. Он не скрывал страдания, но в его поведении угадывалась и радость от того, что он окружен друзьями. Его рассказ страшно напомнил мне непереносимое горе Десы Стоянович. Когда он мне рассказывал о том, что происходило в последние дни с Анной, я испытывала почти физические удары боли. Ратко изгонял из себя пожар горечи...

И по сей день я не верю, что Анна совершила самоубийство... Да, она свою жизнь оборвала, в конечном счете, по своей воле и самостоятельному решению... Однако мало кто этому верит. Но в те дни нашлось и множество таких людей, кто манипулировал осложнениями на фронте. И поэтому я не верю, что Анна сама решилась так бесповоротно оставить своих родителей, своего брата Дарко, а особенно — своего ОТЦА.

Те дни были днями трудных решений для судьбы Республики Сербской, судьбы сербского народа. На главнокомандующего и на президента оказывалось сильное давление, чтобы они поступили не в интересах народа и вопреки воле народа... Это давление не давало результатов... В такой атмосфере была прекращена серия интервью с генералом Младичем в НИН и опубликован полный обвинений грязный текст бывшего офицера бывшей ЮНА о главнокомандующем армии Республики Сербской. Тому, кто понял цель этой статьи, стало гадко, но невинные души особенно ранимы, в них и попадает целившийся.

Квартира семьи Младич находится в доме, расположенном в конце улицы на окраине города. На этой улице живут, в основном, лишь недавно ставшие известными личности. В большинстве случаев перед входом стоят охранники, телохранители, сторожа — как их только теперь ни называют. Почти все дома окружены высокой оградой. К Младичам же можно войти безо всякой ограды, безо всякой охраны — прямо с улицы через обычную дверь. Нет даже «глазка» на входной двери. Можно очень легко войти и через террасу...

«Разве можно, человече, держать жилье таким незащищенным?» — спрашиваю я.

«Я думал — Белград наш?!» — следует резкий ответ.

Ратко угощает нас обычной ракией, обычным кофе, предлагает угощаться самим. Потом говорит. Все, что запомнила, я записала позднее, когда нашла в себе силы переложить человеческую трагедию на клавиши пишущей машинки.

...У Анны была привычка вставать утром на заре и заниматься, готовиться к экзаменам. Она была одной из лучших студенток медицины в Белграде. А перед этим и в Скопье, пока мы там жили. Она уже завершала учебу. Была жизнерадостная, красивая девушка, милая, умная и — чувствительная. Была предана друзьям, семье. Отцу. В начале марта 1994 г. впервые они обе, мать и дочь, попросили его о том, о чем решили очевидно заранее: пусть Анна съездит на экскурсию в Москву вместе с другими студентами-выпускниками... Не хотел их обидеть, но не пришлось ему это по душе.

Когда Анна вернулась с этой экскурсии, ее словно подменили. Жаловалась матери на какую-то странную головную боль. Жаловалась, что не может учиться, ничего не запоминает, а все, что знала, забыла. Ей осталось сдать один из последних экзаменов. В это время и отец оказался в Белграде на каких-то переговорах. Мама Боса поверила отцу тайну дочери, и он на свой манер решил узнать, что же случилось с его любимицей.

Нежный, впервые забеспокоившийся отец еще на один день продлил свое пребывание в Белграде. К счастью, на фронте не было в эти дни тяжелых боев, к тому же там остались надежные многолетние соратники. Без жизнерадостности Анны он просто не мог отправиться в обратный путь в охваченную войной Боснию. В доме Младичей по старой традиции семей военных ничего не трогают в тот день, когда отец-воин отправляется на войну. Из дома Младичей не уезжают в тревоге.

Накануне вечером все они играли в «Морской бой». Анна все время подкалывала своего отца, боевого генерала, что победит его в этих «военных» операциях... Но время от времени дотрагивалась до своей головы, как бы пытаясь устранить глухую боль... Это был их последний вечер вместе.

Утром они оба опять близко доверительно разговаривали. Но Анна даже не смогла объяснить своему любимому отцу, человеку, храбростью и преданностью своему народу которого она восхищалась, что с ней происходит, что творится внутри ее организма. Говорила, что ей было бы легче, если бы она снова поехала с ним в Боснию, в Республику Сербскую, на фронт. А не куда-нибудь в тыловую больницу... Нет, мягко, но решительно говорил ей отец, пусть она сначала сдаст эти последние экзамены, а потом уж приезжает на фронт, как это уже бывало раньше. Она опять жаловалась ему, что не может идти сдавать экзамен, потому что ничего не знает, а он по-своему проверял ее и понял, что она попала в какую-то странную западню. Что-то загадочное, какая-то до той поры неизведанная неуверенность, потерянность овладела Анной. Он верил, был убежден, что Анна сможет преодолеть все, что временно нашло на нее, поэтому пошутил с ней:

«Давай хоть один раз провались на экзамене, чтобы и я как и все остальные нормальные родители переживал, что моя дочь незнайка и спрашивал себя, что же мне теперь делать, раз она не сдала экзамен...» Отец шутил, а она тихо смеялась. Страдальчески.

Так они расстались тем утром.

«Вы можете сейчас подумать, что я сошел с ума. И я мог так о себе подумать, если бы не было солдата, который спал в ту ночь в моей комнате. Но я вам скажу, что я вскочил с постели в тот самый момент, когда моя Анна лишила себя жизни... Что-то вырвало меня из сна. Я ощутил какой-то неприятный удар прямо в сердце. Я сказал солдату, что очевидно что-то страшное произошло, пусть он обзвонит все пункты на линии фронта. Все отвечали, что всюду тихо. Тогда я выпил стакан воды и снова лег в постель.

Тут зазвонил телефон.

Зазвонил телефон и я схватил трубку.

Это был мой сын Дарко. Я слышал, как рядом с ним рыдает Боса... Что происходит... Сестра... Где она... Дома... Ничего не трогайте, пока я не приеду...

...Нет, моя Анна не сделала бы этого... У нас в доме было три пистолета, а она направила на себя именно этот... Этот, который я получил как лучший воспитанник Академии. Тогда семья подарила мне перстень, с которым я не расстаюсь, а Академия — пистолет. Тогда мы договорились, что из этого пистолета будем стрелять только тогда, когда в семье Младичей будут рождаться наследники. Тогда Анна подумала и сказала, что не будет менять фамилию, если выйдет замуж, чтобы появление и ее сыновей оглашалось выстрелами из этого пистолета... Нет, моя Анна сама не могла этого сделать...

Она была «разноглазкой», как говорят в народе. Один глаз был у нее больше голубой, как у меня, другой — больше темный, как у Босы...»

Тут Ратко вспомнил, что Боса хотела со мной поближе познакомиться. Она меня уже знала по моим статьям в газетах. Он пошел за ней.

На шкафчике перед нами стоит фотография жизнерадостной Анны. Она в кругу знакомых. Здесь и те, кто вернулся с той злополучной экскурсии из Москвы. Она и на этой фотографии в хорошем настроении, но рядом с ней сидит какой-то незнакомый седой человек... Неизвестно, кто он...

Боса ходит среди нас так, как ходит боль и как ходит гордость. Находит в себе силы дружески улыбнуться, выслушивая соболезнования. Даже выражает радость, что видит нас. Благодарит за телеграмму. Да, совсем забыла, что хотела показать мне телеграммы и письма. Кто-то приносит целую кипу. Боса, прежде всего, берет письмо от одной семьи из Скопья, друзей, с которыми много лет дружили. Анна и их сын раньше даже были влюблены друг в друга, как говорят — гуляли. Его семья плачет по Анне, которая несла в их дом красоту, восхищала блеском ума, завораживала нежной любовью, и теперь они просто не могут поверить, что нет больше их любимицы Анны.

Каждая телеграмма соболезнования как огромная слеза: друзья, бойцы, незнакомые люди, известные люди из Краины, Македонии, Швейцарии, Хиляндара, Герцеговины... Удивила меня черствость одной телеграммы, подписанной рукой одного известного человека из Сербии. Полные его имя и фамилия подписаны внизу, а из текста веет какой-то бесчеловечностью. Каждое письмо, а особенно письмо скорби, отражает сущность его автора.

Она показывает мне общие фотографии. И последнюю — из Трново. И там она была с ними, своим великим храбрым отцом, рядом с матерью. Она стоит над ними, обнимает их. Прекрасна, как корона родителей. Отцу положила руку на самое сердце... «Сердце мое унесла» — отзывается Ратко Младич всей силой родительской души.

Потом генерал Младич должен был возвратиться к своим армейским делам. Его ждало несчастное Горажде и многие другие испытания. Он не согнулся от горя, не раскис от страданий. Он продолжал бороться вместе со своим народом и за свой народ. Все, что потом происходило с ним или вокруг него, укрепляло мое уважение к Ратко Младичу. А ведь он такой же человек, только, может быть, несколько по-другому воспитан, чем огромное большинство.

Зная его, я не удивилась, когда после сороковин я застала его ставящим автограф на такую же армейскую фуражку, какую он носит сам, для одного старого человека, живущего по другую сторону океана, одного из тех, кто помогал сербской армии и который так просил об этом подарке...

НОВАЯ ВСТРЕЧА ВОЗЛЕ ШЕКОВИЧА

Когда позднее я вновь попросила Младича принять нас, я уже знала, что он не откажет. И непосвященные не могли знать, насколько он потрясен и болен в связи с потерей своей любимой дочери.

Эта встреча выглядела так.

Группе видных предпринимателей и журналистов из Италии опять посчастливилось встретиться с генералом Младичем, на этот раз недалеко от монастыря Ловница за Шековичем. Возле монастыря, относящегося к 14 веку, среди роскошной природы находилось некогда любимое место отдыха — пруд, где разводилась рыба. Теперь — это один из командных пунктов Младича.

На нововведенной границе между сербскими и боснийскими сербами нас ожидали близкие соратники генерала, товарищи по борьбе и спутники — Райко и Младжо. Гости — югославский принц Сергей Карагеоргиевич, промышленники Фабрицио Джуджаро, Джан Николино Нардучи, Бруно Барбиери, Лано Джанкарло, Милорад Драшкович — все из Милана и журналисты Джорджо Лазарини из еженедельника «Нои» (один из сотрудников Берлускони), Рензо Чанфанели из ежедневника «Кариере де ла Сера» и уже известный наш друг фоторепортер Джеймс Савойя.

Мы проезжаем по красивым местам Республики Сербской. С Райко и Младжо завязывается доверительный и дружеский разговор, как будто мы давным давно друзья. Расспрашиваем их, как живут, что их заботит, как им их «шеф». Уже знаю, что все бойцы зовут так просто своего командующего, как и он их! Они мне доверительно рассказывают, что испытывают недостаток во всем, живут в нищете, и я понимаю, что народ живет лучше, чем его армия. Они рассказывают мне, что питаются однообразно и по-сиротски, но не должны жаловаться, и не дай Боже об этом узнает шеф. Но у них действительно нет необходимой одежды, даже у генерала одна парадная и одна походная форма. В самом штабе нет необходимой техники: ни радио, ни фотоаппарата, ни магнитофона, не говоря уж о телевизоре и видео...

Командующий Главным штабом Армии Республики Сербской ждал нас за столом прямо среди роскошной природы. Перед ним развернуты карты, которые он свернул, заметив наш приезд. Прямо над нами пролетали самолеты «миролюбивых» сил НАТО. Рядом стояли на карауле вооруженные крепкие юноши, бойцы и соратники любимого «шефа» генерала Младича. Бдительно посматривают вокруг, а также и на нас. После приветствий и представления они немного отодвигаются, но заинтересованно слушают.

Я снова увидела, как итальянцы, известные и богатые люди, опытные журналисты, пользующиеся мировой известностью, под воздействием слов и поведения Младича преображались в очарованных гостей и все больше становились его сторонниками. генерал смотрел им прямо в глаза, говорил с резкими переходами от грубых укоров до шармантных комплиментов. На него не действуют ни звания, ни власть. Все для него равны. Он уверен, что получает силу от своего народа и этому народу должен ее отдавать. Верит в свою правоту и свое предназначение. По-своему остроумен. Очень часто в разговоре с журналистами использует исторические детали.

После интервью во время обеда, когда солдаты приготовили для дорогих гостей рыбу и даже блинчики, генерал посмотрел на принца и поинтересовался, женат ли он. Нет, Сергей Карагеоргиевич не женат, но говорит, что с радостью женился бы на сербке. Младич спрашивает его, говорит ли он по-сербски? Нет, не говорит. «О, тогда не можете! На сербке не можете жениться, пока не выучите сербский язык, да к тому же — в окопе!». Все смеются, принцу немного неприятно и он стыдливо соглашается: «Хорошо, хорошо, можно, можно!».

Но принц Карагеоргиевич приехал в Республику Сербскую не как принц-турист. Вместе с другими друзьями сербского народа он собрал большую гуманитарную помощь, но пожаловался генералу Младичу, что не смог получить разрешение от Комитета по санкциям привезти этот конвой с лекарствами, продуктами и одеждой в Республику Сербскую. Немного лекарств они смогли провезти как ручную кладь, и когда он хотел передать эти лекарства генералу, тот предложил отвезти их в больницу Главного штаба Армии Республики Сербской на Соколце: «Там передайте все это управляющему больницей доктору Томиславу Таушану, а я Вас благодарю за дар и помощь. Там Вы сможете увидеть раненых сербских воинов, а также пострадавших мирных жителей».

Весь ход разговора генерала Младича с гостями я записала так:

Журналист редакции «Кориера де ла Сера» Рензо Чанфанели представляется генералу и говорит, что уже видел его в прошлом году на Яхорине:

Дабы быть уж совсем гостеприимным, генерал выкроил время и провел нас к монастырю в его сказочном окружении, поискал священника, чтобы тот рассказал нам об истории возникновения сербского народа и самого монастыря. Он показал нам место, где во время второй мировой войны усташи убили детей за то, что их вскормили сербские матери, за то, что их отцами были сербы, потому что хотели стереть сербское семя с лица сербской земли. И все это он рассказывал дружески, покровительственно, с доброй улыбкой.

На прощание он сказал мне: «А теперь проведи их на передовую линию фронта, чтобы они не думали, что мы так воюем. Нам здесь удалось уберечь от турок свои прадедовские очаги. Поведи их выше над Кладанем, на Бандиерку, чтобы они встретились с бойцами, защищающими свою землю, поскольку свои дома они не смогли защитить, а после этого направляйтесь на Соколац.»

В сопровождении офицеров генерала мы отправились на Бандиерку. Из этого места Кладань нам не виден. Турки изгнали сербов из Кладаня и двадцати четырех сел, почти все из которых были сербскими. Кого прогнали, кто погиб. Поселились в их домах, которые еще не сожгли... Через голое, словно выбритое пространство подходим к окопам. Вокруг нас свежие воронки от снарядов. Идем редкой колонной. Кто-то испуган, кто-то удивлен ото всего происходящего. Под соломенным настилом, без настоящей крыши, на жестяной бочке кипятят воду. Когда солдаты услышали, что нас к ним послал енерал Младич, они повскакивали, словно он сам пришел к ним. «Благослови его Бог, храни его Бог для нас», — говорят с божественным почтением.

Когда они узнали, что среди нас находится и принц Карагеоргиевич, и журналисты из Италии, то советуют нам немного пригибаться, поскольку мы на виду у турецкой стороны. Пусть это звучит невероятно, но мы не думаем об этих предостережениях, словно не верим, что именно с нами может что-то случится. Просим у них бинокль, чтобы посмотреть на этих там. «Нет у нас бинокля,» говорят. «Был сегодня утром, но за ним пришли из других позиций — он им нужен. Им показалось, что происходит какое-то движение в войсках!»

Спрашиваю одного из них, как живут, как держатся. Все — молодые люди. А ведь как раз это было в то время, когда сербов уговаривали добровольно уйти с земли, которую они удерживали, и отдать какую хорватам, какую мусульманам а какую туркам. Мой худенький собеседник рассказывает: «У меня все хорошо, сестра. Могло быть хуже. Много хуже. Всю семью я спас от турок живую и здоровую. А дома, правда, больше нет. Вон в той стороне видишь стены? Это был мой отчий дом. Теперь он остался только у меня в сердце и в памяти. Но слава Богу, лишь бы мои дети были живы и здоровы. Мы здесь сменяем друг друга через несколько дней: то на позициях, то в кругу своих. Я их поселил в брошенном домике. Только были бы мы здоровы и герой Младич с нами!»

«Ох, — поеживаюсь я от боли и сочувствия горю — это действительно ужасно!»

«Нет, сестра, у меня все не так ужасно, как у моего брата. Мы жили по соседству в нашем селе. Может быть оно опять станет нашим. И он, к счастью, тоже всю семью вывел из неволи живую и здоровую. Но его беда хуже моей. Видишь, сестра, тот большой дом, из трубы которого идет дым? Видишь, белье сушится во дворе? Видишь скот возле дома? И этих людей перед домом? Это был его дом, его имущество, его скот. Но туда вселились турки. Все ему испоганили. И каждое утро мы обсуждаем — ударить снарядом по всему этому или нет. Он иногда говорит: давайте, а потом опять: нет. Все надеется, что вернемся. И я надеюсь, за это и борюсь — но после них в тот же самый дом... Эх, я бы не мог, если бы даже больше никогда у меня не было дома...»

Вот это и есть армия молодых, армия Младича , это те самые агрессоры, переводила я гостям разговор. И кто тут кого вел на преступление и против какого народа... Бойцы говорят, что за несколько дней до нашего приезда у них был большой бой с турками, которых погибло много, что наступают они толпой, призывая аллаха, и падают как снопы. Рассказывают, что среди погибших десятка два были другой расы, и их долго никто не хоронил. «Импортные турки», — говорят наши друзья.

Мы потихоньку уходим, чтобы попасть еще в больницу около Таушан и там вобрать в себя еще горя и озлобления, потому что становимся свидетелями огромного и несправедливого страдания сербского народа.

Поэтому генерал Ратко Младич не может быть никогда осужден за военные преступления. Он был бы действительно военным преступником, если бы не помогал своему народу своими воинскими знаниями и опытом, своим воспитанием и честью защитить от оккупантов все, что можно защитить: хотя бы историческое достоинство. Истина нас никогда еще до сих пор не защищала от страданий. Младич несет народную истину как личное и общее знамя в борьбе за существование сербского народа в ореоле некоего исторически осмысленного достоинства.

Кто этого не понимает, может только удивляться, когда Младич появляется в Белграде на могиле своей дочери или своих боевых друзей несмотря на то, что находится в розыске гаагского (не)суда как военный преступник. Может быть, сознание своего личного целомудрия перед истиной и будет осуждено им самим в какой-то момент, но это осуждение того, кто живет с народом и за народ борется.

ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ САРАЕВО

После поминок на двухлетие со дня смерти Анны мы сидим впятером-шестером за круглым столом в квартире Младича.

В бывшей Боснии продолжается несчастье: выселяются оставшиеся сербы из некогда сербских частей Сараево. О трагичных судьбах и сценах горя могу лишь догадываться по отрывочным рассказам, доходящим от оставшихся военных репортеров из Сербии, которые в Сербии больше никто не хочет публиковать в средствах массовой информации. Кое-что просачивается через зарубежное телевидение.

Я рассказываю Младичу о том, что месяц тому назад я должна была ехать в Грбавицу . Я узнала, что Комиссариат по делам беженцев готовит два автобуса для сербов, чтобы вывезти их из Белграда в Сараево до того момента, как вступят в силу дейтонские решения, согласно которым Сараево станет фактически мусульманской территорией. Я хотела поехать с этими сербами и посмотреть, кому оставит их там Братислава Морина. Но мне сообщили, что разыгралась метель, и этой дорогой туда невозможно добраться. Как усиливалась метель, так росло и бегство сербов от правды Дейтона. Обезумевшие хозяева жгли свои дома, квартиры и искали временные убежища... Представители международной правды ругали сербов за то, что они бегут от прелестей, которые ожидают их в мультиэтническом Сараево... А сербы тогда решили окончательно продемонстрировать, насколько они верят в это светлое будущее и душегубам-санджаклиям: они начали выкапывать из свежих могил и увозить с собой кости своих сыновей, своих отцов, братьев...

От Младича как бы ускользают эти темы. Он вспоминает давние события, когда путешествовал по свету. Боса говорит, что он всегда об этом рассказывает, когда немного расслабляется и хорошо себя чувствует среди людей. Но на моем рассказе о несостоявшейся поездке он сосредоточивает внимание. Стискивает зубы и с трудом, сквозь сведенные судорогой губы говорит о дне сегодняшнем, дне вчерашнем. Запомнила следующее: «Несколько дней назад веду свой автомобиль, мой шофер отправился навестить родителей, а с недавних пор народ валит из Сараево. Узнаю одну старушку и останавливаюсь. Обнял ее, а у нее глаза полны слез: «А, это ты, сынок.» Спрашиваю, как она, но не спрашиваю, куда идет, итак все ясно. «Да вот, сынок, у меня все в порядке, как и должно. Бросили, все, что имели, а ты знаешь, что я потеряла. Но на тебя еще надеюсь, — говорит старушка, а сама вся дрожит. И добавляет: «Уношу с собой своего солдата, чтобы его кости не разгребли и не испоганили какие-нибудь разбойники. А ты береги себя, мать только на тебя и надеется.» И обняла меня одной рукой, и только тогда я увидел, что в другой руке в нейлоновом пакете мать несет останки своего сына, моего солдата...»

И глаза его полны слез. А у меня они капают сейчас на руки, когда я сижу за старой пишущей машинкой и с трудом сдерживаю рыдания над судьбой сербского народа...

НАЧАЛО ВОЙНЫ В БОСНИИ И ГЕРЦЕГОВИНЕ. САРАЕВО, февраль/март 1992 года.

АЛИИН РЕФЕРЕНДУМ-ДУМ-ДУМ!

Сараево в те дни накануне референдума было похоже на живой маятник, заряженный такой силой зеленого самосознания, что, перейдя свое максимальное отклонение на противоположной стороне, казалось, он должен взорваться отрицательной частью своего существа с пагубными последствиями и для себя, и, прежде всего, для противника, на которого был нацелен. А этим противником были в первую очередь те, чьи национальности начинались не на букву «м», а, особенно, сербы. Зеленая магистраль уже давно пустила корни в этом городе. Опора мусульманского исламского джихада, окрашенного в зеленый цвет и украшенного лилиями, уже длительное время находится в Рашской области в Сербии . Высветила эту опору возникающая, набухающая агрессией Партия демократического действия во главе с Алией Изетбеговичем.

В первое утро в Сараево я испуганно вскочила с постели, разбуженная каким-то совсем для меня незнакомым звуком, пронзительным и неукоснительным. Это сараевские муллы громогласно будили своих верующих для свершения молитвы, а неверующих — для страха от этих молитв. Накануне референдума и во время прохождения этого так называемого народного волеизъявления о своем будущем эти молитвы сопровождались громоподобной музыкой и подходящими к случаю песнями, которые неслись из уличных репродукторов, установленных в центре Сараево. И этот гвалт продолжался до позднего вечера, до 23 часов. Европейские наблюдатели были несколько удивлены, но достаточно посвящены в существо дела, поэтому им эта громкая декларация «демократической» акции не мешала проявить заботу о планируемых результатах «голосования» народа Боснии и Герцеговины.

Через день после референдума, после тенденциозных заявлений и надменного поведения мусульманских политиков во главе с творцом боснийской версии Исламской декларации Алией Изетбеговичем, после убийства серба на свадьбе на Башчаршии и ранения священника, преступления, совершенного только из-за того, что в Сараево затрепетал сербский флаг — в одно мгновение я сильнее всего услышала шум Миляцки. Я остановилась на мосту Принципа возле здания Командования ЮНА сараевского военного округа. Все чаще слышались выстрелы на многочисленных баррикадах, воздвигнутых в Сараево.

Вечером на следующий день после постыдного референдума, этой попытки унизить сербский народ, референдума, который руководители джихадовской Партии демократического действия назвали «историческим», от гостиницы «Холидей Ин» до аэродрома мы проехали конвоем автобусов через девять баррикад. Каждую баррикаду охраняли зловеще вооруженные люди. Мне показалось, что под этими черными вязаными шапками скрывалась мусульманская охрана. Если бы во главе нашей колонны машин, которая везла на сараевский аэродром последних гражданских пассажиров, не были представители ЮНА, то той ночью мы бы не смогли выбраться из раскаленного Сараево. А если бы я получила задание от редакции освещать дальнейшие события в Сараево, то кто знает, когда бы я вообще вернулась в Белград...

...И вот теперь, когда я глубокой ночью с 3 на 4 марта в Белграде перебираю записи минувших сараевских дней, то со всей тяжестью безнадежности и опасности наваливаются на меня новые сообщения по радио о мобилизации мусульман, которую объявил Алия Изетбегович, следуя праву и духу своей «Мусульманской декларации». Не заставляют себя ждать и вести о подготовке контрударов сербов под руководством Караджича. Не трудно предугадать вооруженное столкновение. А где же при этом ЮНА?

Когда я в те дни была в Сараево, интенсивно впитывая информацию и атмосферу, то получила неизгладимое впечатление, что зеленый цвет ислама и черная краска усташества заставили сербов согнуться. Очевидно, позвоночник у них согнулся как пружина, и выпрямился он только тогда, когда раздались выстрелы на Башчаршии. Кого заденут эти отпущенные рычаги — покажут уже следующие дни, свидетелями которых мы станем. И — будем остерегаться.

А откуда взялось название этой главы? Как в Белграде я прежде других газет читаю загребский «Виесник», чтобы знать, что нас ожидает оттуда, так и в Сараево я внимательно читала газеты такого же толка: «Слободна Босна», «Муслимански глас», »Герцег-Босна».

В передовой статье «хорватского информационно-политического еженедельника» «Герцег-Босна» содержалось характерное предостережение: «У референдума неудобство только в том, что эхо его последнего слога: ДУМ-ДУМ!» Вот оттуда-то и взялось название этой главы.

«Слободна Босна» накануне референдума начала публиковать статьи, в которых не скрывалось стремление нового, суверенного, независимого от Югославии государства создать свою боснийскую, точнее, мусульманскую, армию. Была опубликована даже схематическая структура новой армии. Армии Алии. Одновременно заместители председателя правительства начали колесить по миру и заявлять, что ЮНА после референдума должна быть выведена за пределы территории их государства... Генерал Куканяц в те дни смеялся над такими заявлениями. Говорил им, что ЮНА не двинется никуда из Боснии и Герцеговины, и что эта республика уж точно останется в границах Югославии...

Босния в те дни была просто переполнена, завалена плакатами, лозунгами, теле и радиопередачами, которые были не только пропагандой, но и звучали как приказ каждому в отдельности высказаться «ЗА» это вымышленное, новое в рамках европейского сообщества, даже в рамках сообщества Альпы-Адриатика, но вне Югославии, независимое, суверенное, мусульманское государство Боснию и Герцеговину. На многих плакатах были написаны ругательства в адрес сербов.

В газете «Мусульмански глас» был помещен текст под названием «Спасибо Германии». В нем сообщалось о мусульманско-хорватских демонстрациях, состоявшихся в Штудгарте «ЗА» суверенную Боснию и Герцеговину. Дана большая фотография Алии Изетбеговича с организаторами этого антисербского сборища. Читательские круги детально посвящались в то, что говорил Ирфан Аянович, недавний заместитель председателя Скупщины СФРЮ, а теперь представитель редакции газеты «Мусульмански глас». Ирфан говорил, что Югославия действительно умерла, но ее слишком долго хоронят. А хорваты с этой же трибуны заявляли, что Герцег-Босна — их родина, и что они явятся на референдум даже если должны будут переплыть Саву возле Босански-Брода... Это был ответ на решение «демократической» власти новой Хорватии закрыть мосты из Хорватии в Боснию. Эти насмешки закончились эйфорией на телевизионных экранах Сараево по поводу открытия моста через Саву у Босански-Брода...

Накануне референдума не было обычного затишья. Давления средств массовой информации достигло апогея. Одни не могли дождаться того момента, когда наконец в Европе будет создано мусульманское государство, другие огорчались по поводу этой опасной игры, третьих охватывал страх...

Сербов возмущало не столько это «зеленое» вторжение, сколько передачи телеканала ЮТЕЛ. В те дни многие с гадливостью и разочарованием комментировали высказывания и поведение его журналистов. Особенно Горана Милича, который переселился из Белграда в Сараево, получив особое благословение и внимание правительства Алии Изетбеговича.

Надо сказать, что одним из требований возмущенных сербов на баррикадах было прекратить передачи ТВ ЮТЕЛ до окончания международной конференции по БиГ.

Партия демократического действия и Сербская демократическая партия накануне референдума провели пресс-конференции для журналистов. На них выступали Алия Изетбегович и Радован Караджич со своими соратниками. Сараевское ТВ дало обширный репортаж с пресс-конференции Изетбеговича, а с пресс-конференции Караджича — только сухое сообщение.

Р.Караджич и Велибор Остоич сделали некоторые основные сообщения для общественности, адресованные в первую очередь сербскому народу, всем разумным людям. Караджич выступил за реализацию договоренностей на Лиссабонской встрече и повторил, что сербы не выйдут на референдум, потому что они уже высказались, за какую они Боснию и Герцеговину, но поскольку Партия демократического действия со своим председателем, который к тому же является и президентом всех граждан БиГ, решила этот референдум провести, СДП в тот же день провела заседание сербской скупщины и приняла свои конституционные законы.

Велибор Остоич, будучи министром информации правительства Боснии и Герцеговины (он недавно вышел из больницы после джихадского покушения на его жизнь), заявил, что специальные подразделения Министерства внутренних дел Боснии и Герцеговины в течение двух дней заняли здание РТВ Сараево. (Каждому прохожему видно было, что что-то происходит в этом здании, только не было ясно, находятся ли сотрудники РТВ в осаде или под защитой).

С другой стороны, председатель Партии демократического действия и одновременно президент государства БиГ Алия Изетбегович сообщил своим подданным, что будет очень разочарован, если на референдуме хотя бы 60 % населения не выскажется «ЗА»... Мне было ясно, что их будет ровно столько, сколько Алия сказал, что будет даже «очень хороший результат» — около 64 %. Поэтому референдум и продолжался два дня. Поэтому и возникла только на первый взгляд шутка: «Ты не человек, если не проголосовал три раза!». Для серьезных людей и аналитиков этих событий настоящим результатом референдума был тот, который был объявлен в первый вечер: к избирательным урнам пришло 38,8 % граждан. Это одновременно означало, что это были голоса «ЗА».

Позже, рассматривая опубликованные результаты этого специфического референдума в Боснии и Герцеговине, коллеги говорили мне, что в действительности здесь речь идет о специальной форме национальной переписи! Пока мы об этом разговаривали. на мониторе в международном пресс-центре перед началом государственной пресс-конференции появились данные, что как раз к этому моменту на избирательные участки в республике пришло 51,8 процентов избирателей! Это событие вызвало у нас усмешку, зато у других — большое удовольствие! Наконец, они могли успокоиться: объявлено то, что должно было быть — преодолена напряженная черта минимума... Было заметно и облегчение у некоторого числа иностранных, так называемых европейских, наблюдателей: они могли объявить своим заказчикам, что дело успешно завершено!

Как проходил тот референдум, мы узнаем потом. Для большинства — это еще одна политическая подтасовка со стороны тех, кто вступил в безжалостную борьбу за власть.

Вопрос, на который должны были ответить «все граждане», был совершенно безобидным для совершенно наивных, он гласил: «Вы за суверенную и независимую Боснию и Герцеговину, государство равноправных граждан народов БиГ, мусульман, сербов, хорватов и представителей других национальностей, которые в ней живут?»

На одной из многочисленных пресс-конференций заместитель председателя правительства БиГ Русмир Махмутчехаич заявил безо всякого стыда: «Я надеюсь, что результаты референдума удовлетворят требования европейского сообщества для признания суверенитета нашего государства». Алия Изетбегович высказался в том же духе: референдум необходим, поскольку его выдвигало европейское сообщество как условие для международного признания государства Босния и Герцеговина.

В то же время Радован Караджич вновь и вновь обращался к сербам и другим: «Это референдум не всех граждан, а мусульманского и хорватского национальных объединений! У сербов уже был свой плебисцит, и они высказались о том, в каком государстве хотели бы жить!».

Вожди Хорватского демократического содружества (ХДС) дистанцировались от мусульманской и сербской исключительности и нетерпимости.

В день накануне референдума в переполненном зале гостиницы «Холидей Ин» в бурлящей атмосфере Караджич так оценивал ситуацию:

«Алия Изетбегович совершенно недопустимым образом сваливает на сербов вину за участившиеся диверсии в Боснии и Герцеговине. Взрыв в мечети в Баня-Луке дело рук не какого-либо народа, а преступников! Все это сделано накануне их референдума, чтобы показать европейскому сообществу новую вымышленную серию преступлений сербов. И поэтому мы рады приходу голубых касок — пусть они будут объективными наблюдателями. Но мы ни в коем случае не потерпим умаления значения Лиссабонского договора или искажения его содержания.

Босния и Герцеговина никогда больше не будет унитарным государством, а -сербским, мусульманским и хорватским. Не могут с распалом федеративного государства Югославии бывшие его республики вести себя так, будто бы ничего не произошло. Разрешение боснийско-герцеговинской ситуации я вижу в размежевании по этническому принципу, а не по классовому, и надеюсь, что оно завершится мирным путем, а не трагическим, как это было в Ливане или на Кипре.

Господин Изетбегович может присоединять свое государство к кому хочет, но без сербской Боснии и Герцеговины. Он отлично знает, где обладает властью, а где нет. Будем разумными, признаем тот факт, что мы разные» — сказал Радован Караджич, председатель Сербской демократической партии.

Пока в Сараево царила такая напряженная атмосфера, прозвучало сообщение о том, что возле Нови-Травника сооружены хорватские баррикады перед заводом «Братство» (военный завод принадлежит ЮНА, выпускает оружие и боеприпасы). В окружение был взят пустой недавно построенный склад для горючего, принадлежащий союзным резервам под контролем ЮНА. Объект охраняли десяток солдат ЮНА. Представители хорватских вооруженных сил во главе с Анте Парагой и члены ХДС вторглись на территорию Боснии и Герцеговины, чтобы продолжить вытеснение ЮНА, начатое годом раньше в Словении и имевшее кровавое продолжение в Хорватии. Это были первые баррикады в Боснии и Герцеговине и одна из первых военных операций в Боснии и Герцеговине.

Вооруженные силы Параги выдвинули ультиматум властям БиГ и ЮНА, чтобы из окруженных объектов были выведены представители ЮНА. С завода они вывезли некоторе количество оружия, обвиняя ЮНА в том, что именно отсюда сербы получают вооружение. К месту событий на переговоры с вооруженной хорватской группировкой поспешили делегации мирной миссии Европейского сообщества (по одному представителю от Канады, Бельгии и Польши), представители местных властей и ЮНА. Никому не пришло в голову, что речь идет об агрессии только что созданного независимого государства Хорватии, отделившейся от СФРЮ, против другого государства, все еще находящегося в составе югославской федерации.

Участники переговоров и с той, и с другой стороны были вооружены до зубов и во время самих переговоров. Их возглавляли братья Скочибушичи. Один — начальник ХДС, другой – хорватских вооруженных сил. С ними еще какие-то вооруженные люди в униформе, а также вооруженные штатские. Они требовали безусловного вывода ЮНА с территории, которую они называли Герцег-Босна! Были очень обозлены и нервозны, примитивны и наглы, вскакивали с места, угрожали...

В уже взбудораженном и кипящем боснийско-герцеговинском котле «миротворцы» и представители ЮНА объясняли людям с баррикад и их представителям, что им не нужно волноваться по поводу присутствия частей ЮНА на этой территории, в Боснии и Герцеговине. Между тем другая сторона злобно, почти криком предупреждала, что их сторонники будут здесь до последнего защищать свою хорватскую землю! Никто из присутствующих не спросил — как далеко простирается территория Хорватии? Никакого договора достичь не удалось: ни хорватские полицейские не уйдут с баррикад, ни ЮНА не двинется со своих позиций.

При выходе из местного кафе, где и происходили эти странные переговоры, хорваты (эти люди, поведение которых было бесконтрольным) пригласили «миротворцев» пообедать с ними. Те отказались от этого приглашения с нескрываемым изумлением и почти брезгливостью, объясняя, что желают свое дело выполнить объективно.

В командовании Второй военной области ЮНА обсуждаем это и другие события. Здесь я встретилась со многими героями, участниками недавних событий распада СФРЮ и ЮНА. Мой старый друг из Косово генерал Ратко Миличевич пригласил меня именно в эти дни приехать в Сараево. Он словно предчувствовал или знал, что должно произойти. У него возникла такая идея, что я должна описать несколько военных судеб, как, например, судьбу врача Весны Кршич. Во время блокады усташами военных казарм очаровательная Весна оставалась в казарме «Маршал Тито» в Загребе единственным врачом и единственной женщиной. Из этой казармы она ушла последней, когда был эвакуирован последний солдат ЮНА. Только один раз уходила она с конвоем из Загреба в Баня-Луку и возвратилась вновь. Сейчас Весна — врач местной больницы. Она вызывает восхищение и уважение. Она заслуживает того, чтобы остаться в хронике этих событий, остаться в анналах. Я встретилась с ней. Мы договорились увидеться снова и записать разговор, как только она навестит отца и брата, которые находится в Баня-Луке. Ее отец — офицер, брат — доброволец!

Здесь же я познакомилась и с поручиком Бориславом Джурджевичем. Это старый солдат, главный человек по связям с журналистами и свое дело выполняет действительно по-офицерски. Он прибыл сюда из Загреба, во время переговоров был в команде Андрия Рашете. Перед этим воевал в Словении, пока это было возможно.

Это храбрый молодой человек. Мы очень быстро поняли друг друга и решили, что совершенно необходимо попасть в Нови-Травник и Стойкович, ему нужно было лично убедиться, как там идут дела, не становятся ли эти места все более «зелеными». Берем с собой корреспондента газеты «Народная армия» и отправляемся в неизвестность.

Перед отходом мы выпили кофе с генералом Куканяцем. Он сказал, что этот путь небезопасен и спросил меня, хорошо ли я это осознаю, не боюсь ли? Он пообещал позаботиться о нас и просил связаться с ним, как только мы возвратимся. Мы прощаемся и шутим по поводу нашего собственного риска. Но действительно мне не страшно. Мне только интересно. Я приглашала еще некоторых коллег из Сараево отправиться с нами. Одни отговаривались тем, что сейчас и в городе происходят очень важные события, другие ожидали каких-то пресс-конференций.

В пути нам пришлось пройти через множество милицейских кордонов. К вечеру добираемся до Нови-Травника и Стойковича. Баррикады все еще нагромождены возле дороги, но стража уже не проявляет большой активности. Мы идем не на завод, а в одно небольшое воинское подразделение в Стойковиче. На подходах возле главной дороги расположен бункер хорватских вооруженных сил. Здесь снуют какие-то одетые в черное вооруженные люди, с важным видом тихо переговариваются. Но не мешают нам пройти.

Мы подходим к воротам этого военного склада, находящегося на небольшом возвышении. Сам объект огражден проволокой и выглядит как жерло старого вулкана. На окрестных пригорках разместились хорватские снайперы. На входе солдат выясняет, кто мы такие. Когда мы ему все объяснили, он во весь голос стал звать дежурного офицера, который находился в самом здании. Мы спросили его, разве нет другого способа связи, например, внутреннего телефона или мобильного телефона? — Нет.

Само здание, в котором располагается воинское подразделение из двенадцати человек вместе с офицерами, одноэтажный дом с семью-восемью комнатами. Мы застаем там испуганных, а лучше сказать обеспокоенных бойцов. Они ободрены нашим появлением, для них это как бы хороший знак, что все не так страшно, как сообщается по радио и телевидению. В столовой обедают пятеро из них. Я спрашиваю, почему они не обедают все вместе. Оказывается, это шиптары, они попросили есть отдельно от других солдат. Хорошо ли это, что из десяти солдат пятеро — албанцы? Да, — говорит поручик, — остальные больше опасаются возможных внутренних разборок, чем снайперов.

Между тем возвращается командир — капитан Тарбаш, в мирной жизни — доктор технических наук, который многие годы жил в мире и согласии с соседями и с честью выполнял свою работу. Он не может понять изменение отношения народа к армии. Не понимает провокаций и озабочен. Но его не покидают миролюбивый тон и мирные намерения.

Мы вместе слушаем в вестях по ТВ сообщение командования военной области о ситуации в их расположении, и только тогда бойцы понимают, что они попали в западню, что хорватские и герцег-боснийские усташи навязали им роль заложников, когда занимали эту территорию. Президент БиГ Изетбегович молчит. Всем своим видом он показывает, что ему нисколько не мешает вторжение хорватской армии на территорию его республики. Это понятно, ведь оно направлено против ЮНА!

Командующий генерал Куканяц похвалил нас за проявленную нами храбрость при прохождении через баррикады в Стойковичи. За солдатским обедом разговаривает и на военные, и на политические темы. Он необычный генерал. Все, что я описываю, происходило во время референдума. ЮНА все еще была опорой, силой народа в рамках Югославии. Так утверждал тогда и генерал Куканяц. «Нам нет пути отсюда. Если мы уйдем отсюда, из Сараево, то скатимся в пропасть, в войну! Мы не допустим этого!». Так он говорил.

На пресс-конференции на следующий день после референдума в великолепном помещении Скупщины СР БИГ руководители Партии демократического действия, т.е. официальные боснийско-герцеговинские власти, демонстрировали высокую степень гордости и победоносного возбуждения перед множеством своих и иностранных корреспондентов. Каждый из них по-своему демонстрировал нетерпение, ожидая момент, когда наконец можно будет объявить, что их государство уже в составе Европейского сообщества, и что они наконец-то удовлетворили своих благодетелей. И вопрос был только в том, кто первый сообщит эту радостную весть «всем гражданам Боснии и Герцеговины». Некоторое время спустя после торжественной пресс-конференции Алия Изетбегович встретился с «посвященными» журналистами и поделился с ними радостью от почти окончательной победы над... Над кем?!

И все же наиболее впечатляющим был приход на пресс-конференцию Ченгича, заместителя председателя боснийского правительства. Конечно же и он сел за стол президиума среди других официальных лиц и продолжил объяснение, каким образом во время референдума была обеспечена «безопасность на высшем уровне», хотя и «были некоторые выступления, какие-то баррикады, но они были направлены не против референдума», »а против вывоза определенных видов производства из Нови-Травника». Когда ему Сенад Авдич задал вопрос, о каком количестве оружия идет речь, Ченгич с явным неудовольствием ответил, что этот вопрос не относится к референдуму!

Из здания Скупщины мы вышли под впечатлением завершающего выступления министра иностранных дел БиГ Хариса Силайджича: »Традиционно дружественная и братская нам страна Турция признала нас независимым и суверенным государством еще до референдума. Босния и Герцеговина сейчас является независимым, суверенным государством...».

Было воскресенье, пятнадцать часов пополудни. Убийство перед православной церковью, в свадебном шествии уже свершилось. Очевидно, это было кровавой печатью на заявлении Силайджича. Жертва была виновата только в том, что была православным сербом и несла сербский православный флаг по Башчаршии.., по улице Данила Илича!

В это время в Сараевском военном округе все было спокойно, но войска находились в состоянии боевой готовности... Генерал Милан Аксентиевич возвратился из Белграда. Договаривались о создании Информационного центра этого военного округа. Вчера он был торжественно открыт в Сараево. Сегодня вместе собрались генералы этого военного округа: Джурджевац, Узелац, Прашевич и старый знакомый Ратко Миличевич. Они представляли закаленные войсковые соединения из разных мест. Одному из них удалось вырваться из загребской больницы, раненому, с осколком в ноге. Он родом из Босански-Брода, на юном лице печать горечи и решимости. Подполковника Новака приветствует коллега Мирослав Лазански. Новак прибыл сюда из Загреба для работы в информационной службе.

Все они и живут и работают практически в одном помещении. В кабинетах стоят солдатские койки... У Аксентиевича из множества ценных книг выделяются две: «Хазарский словарь» и «Каменный ковер», поэзия его родственницы.

В Сараево находится огромный учебный центр ЮНА. Возглавляет его генерал Борош. В эти дни отмечают годовщину его основания и деятельности. Он оснащен лучшими техническими и учебными приборами: настоящий университетский городок... здесь живут семьи старших офицеров, бежавших из Хорватии. Отсюда дети идут в школу...

Вместе смотрим «Дневник» ТВ Сараево. Юре Пеливан объявляет референдум успешно завершившимся... Озаренное, сияющее лицо Алии Изетбеговича... А затем подтверждение страшной вести: убит серб на свадьбе! Из-за флага... Зазвучали выстрелы в мусульманской части Сараево... Целые канонады... Признаю: отклик был угрожающим, почти зловещим. Позже делюсь со своими хозяевами догадками о том, что ночь может принести несчастье... Они не верят, и я ухожу спать в гостиницу «Европа». Вот, теперь я могу похвастаться, что из Сараево попала прямо в Европу... Около гостиницы толчея, в основном — санджаклии , пришли, расположились здесь, чтобы продать или купить валюту, и бог знает что еще.

Утром в гостинице прошу приготовить мне счет — сегодня возвращаюсь в Белград. Он не верит этому, потому что все пути из Сараево перекрыты. Узнаю: возникли баррикады, есть убитые и раненые...

В штабе армии движение: генералы с офицерами отправились осмотреть военные подразделения на местах, а генерал Куканяц только что возвратился после беседы с Изетбеговичем. Алия не посмел выйти из здания Скупщины... «Заледенела Алиина зеленая улыбка» — говорит генерал.

Сараево опустело. Телевизор постоянно включен. Наслушались мы в этот день самых разных заявлений и сообщений с мест. Заждались обращения Изетбеговича к народу. Только после полудня состоялось заседание Президиума республики.

Министерство внутренних дел БиГ выпустило сообщение, в котором констатировалось, что в Сараево убит серб и ранен священник, потому что они сами «спровоцировали это преступление своими религиозными флагами». Сообщалось, что совершившие нападение известны МВД, но скрылись. До сего дня их еще не задержали. Не верится, что это когда-нибудь произойдет...

На баррикадах в городе полно вооруженных людей. Кто в масках, кто в униформе, кто в черном... Появились и какие-то новые милиционеры с новыми знаками различия. Наверное, это обозначение суверенитета. Они хорошо знают людей с баррикад. Это не сербские баррикады. Перед каждой стоит полицейский, который предупреждает вас, что двигаться дальше вы можете только на свой собственный риск... Время от времени раздаются выстрелы.

Остановилось сердце Сараево. Зеленая краска вызвала у него удушье.

После полудня. Получаю предложение вылететь из Сараево самолетом вместе с европейскими наблюдателями. Помимо своего воли все же собираюсь уезжать.

Перевоз обеспечивает ЮНА. И безопасность. В первой машине со знаками отличия ЮНА находятся представители армии. Во главе нашей колонны подполковник Франьо. На двух автобусах также знаки ЮНА. По собственному желанию с нами уезжают два симпатичных ирландца Дойл и Коган из миссии Европейского сообщества. Для усиления охраны к колонне присоединяется и машина милиции с полицейским Авдо Хебибом. Долгое время идет обсуждение как двигаться, потом начинаются сборы. В это время из отеля «Холидей Ин» выходят четыре разряженных в стиле кинобоевика оруженосца, сопровождающие и охраняющие Мухарема Ченгича. Один из них наиболее дикого вида чересчур громко говорит: «Не плохо бы было этого Остоича опять немного подпалить!». В этот момент появляется Велибор Остоич, и мы идем в Кризисный штаб Сербской демократической партии. Мне кажется, что МВД БиГ действительно не держало по контролем ситуацию в Сараево, в то время как Сербская демократическая партия — да, особенно в тех частях Сараево, где в большинстве было сербское население... Именно здесь, по предложению офицеров ЮНА, говорили о возможности и необходимости ликвидации некоторых баррикад.

В гостинице встречаю Джевада Сабляковича, коллегу по факультету и работе на ТВ Белграда. Он меня спрашивает, как я очутилась в Сараево. Отвечаю, что по своей воле.

В автобусе возле меня сидит маленький человек. От страха он еще больше сжался. Француз. Говорит и по-английски. От гостиницы до аэродрома он насчитал девять баррикад. Столько их и было. Больше сербских, чем мусульманских. Расстояние между ними кое-где даже менее сотни метров. Поскольку мой сосед каждую минуту повторяет: »Сумасшедшие люди, сумасшедшие люди, глупость...», я спрашиваю его, к кому это относится. Отвечает — к сербам.

Ненадолго замолкаем, потому что проезжаем через баррикаду. Проезжаем мимо вооруженных людей строго вида. Проезжаем благодаря тому, что во главе нашей колонны — представители ЮНА. Я объясняю это господину наблюдателю-французу, а он продолжает свою песенку: я знаю многих сербов в Боснии и никто из них не любит сербов из Сербии. Не любят Милошевича и его политику. Он видел, что и Белград не любит Милошевича. А вы — сербка? Тут я его и поджидала: Нет — я черногорка! О, о! Думаю: что значит о, о? О, повторяет он, говорят, что Черногория очень красива. Красива для друзей, отвечаю я.

Мы немного дольше задерживаемся около одной из баррикад. Мне становится жаль француза, и я стараюсь его утешить: вечером мы прибудем в этот мерзкий Белград и там вы сможете прекрасно и свободно вздохнуть после этой агрессивной «зелени». Не верит он в это и не считает Белград красивым и демократическим городом, даже говорит, что народ в нем живет в страхе перед тоталитаризмом Милошевича... Я говорю ему, что в Белграде царят мир и свобода. Он со значением поднимает брови и произносит: «Пока еще...» Приближается девятое марта!

Мы подъезжаем к баррикаде, на которой узнают полицейского Хебиба и договариваются, что он возвращается назад, тогда нас остальных пропустят на аэродром. Продолжаем путь в темноте. Включено только позиционное освещение, и почти перед самым аэродромом по автобусу сделано несколько выстрелов. Просто удивительно, что этот звук у меня не вызывает никакого чувства, кроме — слуха! Сосед опять заволновался. Говорит, что все это напоминает ему Бейрут, и прикусывает язык.

На аэродроме у нас принимают багаж. У кого есть билеты — их отмечают, у кого нет — обязывают купить в Белграде. В этот день не было рейсов ни из Сараево, ни в Сараево.

Почти перед самым выходом на взлетную полосу, человек, который со своими спутниками говорил по-русски, спрашивает меня, нужны ли какие-нибудь специальные пропуска? Один из них уходит отметить билеты для всех троих. Они из российского посольства и также были наблюдателями... Русский доверительно рассказывает мне, что им, как и большинству наблюдателей, было ясно, что из себя представлял референдум. Возвращается человек с их посадочными талонами и мы узнаем, что с нами будет группа из 14 хорватов из Сабора, которые умирают от страха от того, что должны лететь через Белград, а у них нет никаких документов. Нет и билетов на самолет. Мне смешон их страх, но я предполагаю, что у них, возможно, есть причины бояться.

В самолете с приглушенными огнями вылетаем в Белград... Я беспокоюсь о том, как пройдет обратный путь наших друзей, провожавших нас на аэродром...

При выходе из самолета милиционер проверяет документы у всех по порядку.

Бросаю победоносный взгляд на француза и еду в самый любимый на свете город!

Дома меня ожидают взволнованные друзья. Мы вместе читаем: «Условия переговоров»: «Вчера, 1 марта 1992 г., расстреляли сербский народ и сербский флаг. Этим недвусмысленно показано, как будет выглядеть судьба сербского народа в суверенной, независимой и международно признанной БиГ.

Вплоть до вчерашнего дня сербский народ безоглядно верил в традиционные ценности совместной жизни в Боснии и Герцеговине. Исходя из этой веры, мы считали, что должны признать Конференцию по БиГ, более того, мы были инициаторами ее проведения. К сожалению, вчера наши ожидания были обмануты.

Исходя из фактического положения в Сараево и в Боснии и Герцеговине и учитывая создавшееся положение, Кризисный штаб Сербской демократической партии и сербского народа выдвигает следующие требования:

1. Приостановить все дальнейшие усилия, развернутую кампанию, проводимую с целью провозгласить суверенную и независимую БиГ и обеспечить ее международное признание, до те пор, пока не будут достигнуты окончательные решения, удовлетворяющие все три народа в БиГ.
2. Скорейшее продолжение Конференции по вопросам демократического переустройства БиГ.
3. Требуем безусловного и немедленного прекращения в средствах массовой информации кампании по защите суверенитета и независимости Боснии и Герцеговины, которая де факто еще не достигнута, а в средствах массовой информации провозглашается делом свершившимся. Также требуем беспристрастной информации до завершения Конференции по БиГ по эгидой ЕЭС.
4. Вчерашняя трагедия и общее положение в БиГ (Купрес, Травник, Живинице..,) являются прямым следствием нерешенных вопросов в МВД БиГ. Поэтому требуем в течение 24 часов произвести кадровые изменения в МВД БиГ в соответствии с договоренностями, достигнутыми непосредственно после республиканских выборов.
5. Требуем в течение сегодняшнего дня арестовать виновников гнусного преступления перед сербской православной церковью на Башчаршии в Сараево.
6. Уже длительное время сербский народ в БиГ находится в информационной блокаде. Поэтому мы требуем немедленного раздела телевидения и радио, а также прекращения передач ЮТЕЛ до окончания конференции по БиГ.
7. Ставим условие, что МВД БиГ не смеет совершать ни одного насильственного действия по отношению к людям на баррикадах и любым другим представителям сербского народа в БиГ».

Так гласил ультиматум, который СДС, а точнее ее Кризисный штаб, направил Президиуму БиГ после появления баррикад в Сараево и его окрестностях. Дополнительным требованием, направленным непосредственно господину Изетбеговичу, было сместить члена Президиума БиГ Эюпа Ганича с поста Командующего Кризисного штаба БиГ.

Так было в первые дни марта 1992 г. В Сараево и его окрестностях...

ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ НА БАЛКАНАХ

Конечно, чтобы назвать преступников и отдать их под суд, необходимо, прежде всего, определить тех, кто вызвал войну на Балканах, каковы их цели и против кого велась эта война на просторах бывшей СФРЮ.

Моя позиция совпадает с той, которая утверждает, что сербы были застигнуты врасплох и не были готовы в начальный период распада СФРЮ занять собственную позицию и найти наиболее действенный путь, чтобы, по возможности, избежать потерь.

Отождествление сербов с югославским государством и его оборонительной силой — Югославской народной армией — привело к последствиям, с которыми сербский народ сталкивается самым драматическим образом и после окончания военных конфликтов в сепаратистских республиках бывшей СФРЮ — в Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговине.

Рассуждений о причинах войны и о том, как вели себя сербы, имеется в изобилии. Я привожу лишь те выдержки, которые более всего близки моему видению прошедших событий.

КАКИЕ ВОЕННЫЕ ИДЕИ ПРЕОБЛАДАЛИ В ИСЛАМСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ, А ТОЧНЕЕ, В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ ПАРТИИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ (из книги доктора исторических наук Миролюба Евтича «От Исламской декларации до религиозной войны в БиГ»).

Партия демократического действия создавалась в марте 1990 г. как Югославская мусульманская партия. Свое название она должна была подогнать под существовавший тогда югославский закон о свободе политических организаций, который не позволял создание партий по национальным и религиозным признакам.

26 мая 1990 г. в сараевском отеле «Холидей Ин» Алия Изетбегович, начиная съезд, который положил начало Партии демократического действия, прежде всего, помолился по-арабски. А в программной Декларации было подчеркнуто, что речь идет о религиозной организации, что «это мусульманская партия». О мусульманах в БиГ в ней говорится, что это «исконный боснийский народ, ...имеющий свое историческое название, свою землю под ногами, ...свою веру».

Для того, чтобы оправдать свое право на БиГ, Алия Изетбегович в своей вступительной речи на этом съезде говорит, что над Боснией нависла опасность, которая угрожает ее существованию, а затем ненавязчиво добавляет, что Босния существует тысячу лет как особый политический феномен. Известный югославский знаток в этой области д-р Миролюб Евтич так комментирует это заявление: «Долой ложь, что Босния существует тысячу лет как самостоятельный феномен, ибо уже с 1463 г. она находится в составе Оттоманской империи; долой и ложь, что огромная часть нынешней Боснии во время возникновения независимого боснийского государства была в ее составе. Намного важнее другое — этим хотелось доказать то, что мусульмане, живущие ныне в Боснии, находятся здесь тысячу лет — столько, сколько Босния якобы существует — как «самостоятельный политический феномен». Естественно, это не имеет никакого отношения к исторической истине.

В главе «Джихад как форма борьбы за исламское государство» Миролюб Евтич объясняет: «Идеологическая борьба после референдума о независимости, переросла в кровавую гражданскую войну. Война возникла потому, что Сербы не хотели подарить свою часть суверенитета мусульманам и католикам. Когда говорится о войне в БиГ и когда пытаются дать ей определение, то совершенно ясно должно быть сказано следующее: речь идет о конфликте трех этнических и религиозных сообществ с весьма хрупкими союзническими отношениями. В первое время мусульмане и католики выступали вместе, но затем в бывшей БиГ и между ними стали происходить столкновения. Поскольку речь, в сущности, идет о войне между народами одного и того же этнического корня, но различных вероисповеданий, то совершенно ясно, что это — война, получившая все признаки религиозного столкновения. Этот факт особо подчеркивается мусульманской стороной. Мусульманам война показалась неизбежной, ибо это стало единственным средством навязать свое господство по всей БиГ... Хорватская сторона в этой войне использовала только случай, чтобы еще больше увеличить размер своего кантона.

Поскольку эта война началась потому, что Партия демократического действия не могла мирным путем осуществить свои цели, то становится очевидным факт — военный конфликт носит функцию осуществления политической системы партии Алии Изетбеговича, цель которой — исламское государство».

В «Препороде», официальном органе «мешихата», т. е. исполнительного политического органа или руководства Исламского сообщества БиГ, опубликован текст, который по своей форме имеет значение «фетвы» — правового рассуждения о религиозном характере вооруженной борьбы. В нем, между прочим, имеется и следующее:

— «...воевать идите ... преисполненные верой в Аллаха — если выживете, будете «газие», если погибните — «шехиды». В противном, потеряете и то, и другое»;

— «...воевать, по возможности, идите с «абдестом» и обязательно с именем Бога в сердце...»;

— «при вашем нападении на врага или в стычке с ним произносите «Аллах акбар!»;

— «по возможности носите с собой Коран. В конце концов мусульманин должен бороться на стороне истины и на пути Аллаха. Таким помощь Аллаха гарантирована. Никто не может победить того, на чьей стороне Аллах. Ему принадлежит и этот, и другой мир».

Следовательно, «Мешихат», считает М. Евтич, совершенно определенно трактует эту войну для мусульман, как войну на пути к Аллаху (на арабском: «джихад фи сабил Аллах»).

Поэтому в борьбе за исламское государство на последнем этапе провозглашен «джихад». Кроме обращения к верующим и понимания вооруженной борьбы, как «джихада», исламские органы предприняли много других шагов, которые вооруженное столкновение представляют как «священную войну».

В Загребе состоялась международная исламская конференция. Один из лозунгов, который на ней был провозглашен: «Только священная война — «джихад» — может спасти Боснию!». В результате была предпринята активная деятельность. Самой важной ее частью стала посылка добровольцев для участия в джихаде, а также покупка оружия для Боснии. Особое место во всем этом принадлежит Шевко Омербашичу, председателю Мешихата Боснии и Словении, самому важному человеку Исламского сообщества этих двух государств. Полиция Республики Сербской захватила большое количество оружия, которое он отправил воинам «джихада» в БиГ.

«С разгоранием этих военных конфликтов, какт считают Исламское сообщество и другие исламские авторитеты в мире, участие в войне стало религиозным долгом («фард») и при этом религиозным долгом каждого мусульманина и мусульманки («фард аин»), так что переросло в личное обязательство веропослушника», — заявляет доктор Евтич. Джихад становится не только защитой страны, но и защитой убеждений. Поскольку исламское «убеждение» подразумевает, что весь мир должен быть одним государством под управлением халифа и единственной конституцией может и должен стать Коран, то тогда под «защитой» подразумевается и навязывание, скажем, населению Грахова и Дрвара шириатского порядка, не взирая на то, что они его не хотят!

Алия Изетбегович в подзаголовке «Исламскую декларацию» написал, что она является «Программой исламизации Мусульман и мусульманских народов». Он недвусмысленно заявил: «Наша цель — исламизация мусульман! Наш девиз: верить и сражаться». Декларация «обращена к мусульманам, которые знают, кому принадлежат и ясно чувствуют, на чьей они стороне. Для них эта Декларация служит призывом сделать необходимый вывод: эта любовь и принадлежность их обязывают.

«Весь мусульманский мир пребывает в состоянии брожения и перемен, — напоминает Алия Изетбегович. — Как бы ни выглядел этот мир после того, как эти изменения сделают круг по восходящей, ясно одно: он не будет больше миром из первой половины нынешнего века. Эпоха пассивности и мирного застоя прошла навсегда.» Оценивая факт, что в целом мире проживает 700 миллионов мусульман, которые находятся в рабском положении, Изетбегович провозгласил: «Не существует силы, которая могла бы помешать новому мусульманскому поколению оборвать это ненормальное состояние» и потребовать, чтобы «от идей и планов перейти к организованным действиям по их осуществлению».

«Исламский порядок — что означают эти слова, переведенные на язык, на котором думает, говорит и чувствует наше поколение? Самая краткая формулировка исламского порядка определяет его как единство веры и закона, воспитания и силы, идеалов и интересов, духовного сообщества и государства, добровольности и принуждения.

Как синтез этих компонентов, исламский порядок имеет две фундаментальные предпосылки: исламское общество и исламская власть. Первое — содержание, а второе — форма исламского порядка. Исламское общество без исламской власти — недостроенное и бессильное, а исламская власть без исламского общества — или утопия, или насилие...».

«...Признание абсолютной власти Аллаха значит абсолютное непризнание любой другой всемогущей власти...».

«...Воспитание народа, а особенно средства массового воздействия — печати, радио, телевидения и кино — должно находиться в руках людей, исламский моральный и интеллектуальный авторитет которых неоспорим...».

«...Провозглашая возрождение, мы провозглашаем не время безопасности и мира, а период смятения и искушений. Слишком много вещей, которые вопиют о своих разрушителях. Поэтому это будут не дни благосостояния, а дни достоинства. Народ, который спит, можно разбудить только ударами. Кто хочет добра нашему Сообществу, не должен щадить себя от напряжения, опасностей и неудач. Напротив, он должен сделать все, что бы то Сообщество как можно скорее почувствовало свою силу, чтобы подвергло испытанию все свои возможности, пошло на риск, одним словом, чтобы не спало, а жило. Только пробужденное и активное оно может найти в себе силы и свой путь...».

«Исламский порядок можно установить только в тех странах, где мусульмане составляют большинство населения. Без этого большинства исламский порядок сводится только к власти (ибо недостает другая составляющая — исламское общество) и может превратиться в насилие. Немусульманские меньшинства в составе исламского государства, при условии лояльности, пользуются религиозными свободами и всей защитой. Мусульманские меньшинства в составе неисламских сообществ, при условии гарантирования религиозных свобод и нормальной жизни и развития, лояльны к власти и должны выполнять все обязательства по отношению к тому сообществу, кроме тех, которые вредят исламу и мусульманам...».

«Исламский порядок представляет собой единство веры и общественно-политической системы. Ведет ли путь к нему через религиозное обновление или политическую революцию? Ответ на этот вопрос гласит: исламское возрождение не может начаться без религиозного возрождения, но не может успешно продолжаться и завершиться без революции политической...»

Упорный аналитик и знаток ислама и исламского фундаментализма доктор Миролюб Евтич всю свою книгу посвятил доказательством того, что «Партия демократического действия и Исламское сообщество действуют в направлении формирования исламского государства именно потому, что считают фундаменталистскую версию ислама единственно исправной», а «идея исламского государства на этих просторах датируется со времени, когда мусульмане победоносно появились на просторах БиГ и только военное поражение и отступление Оттоманской империи привели к тому, что исламское государство исчезло. Идея мусульманского государства осталась в мечтах и планах, как Исламского сообщества, так и всех политических и интеллектуальных движений, которые вдохновлялись исламом. Все они по своему трудились, чтобы ожитворить их на практике. Последствием таких устремлений стало появление Партии демократического действия и политики, которая в БиГ привела к кровавой гражданской войне.». «Партия демократического действия взяла на себя обязательства реализовать мусульманскую религиозную задачу по созданию государственного обрамления, в котором бы находилось сообщество с отношениями, регулирующимися исламом», — с полным основанием заключает доктор Евтич.

ПДД КАК ОРГАНИЗАТОР ВОЙНЫ В БИГ В 1991 ГОДУ (СВИДЕТЕЛЬСТВА)

Патриотическая лига» как предшественница войны.

Муниб Бисич, тогдашний помощник министра обороны в мусульманском правительстве Боснии, в газете «Ослободжене» 13 сентября 1992 г. дает такой генезис возникновения Патриотической лиги:

«Где-то в апреле 1991 г. я беседовал с людьми, которые понимали, что война в БиГ неизбежна. Все мы были одного мнения о том, что необходимо организовать защиту Республики. Когда я вступил в контакт с Суле (нелегальное имя Сулеймана Враньа), мы разослали инструкцию по организации и действиям на местах. Опирались в основном, на людей из Партии демократического действия, ездили по районам и искали единомышленников. В мае 1991 г. Суле и люди из Сараево назвали организацию «Патриотической лигой».

С сентября 1991 г. отмечается массовое вступление в Патриотическую лигу бывших офицеров Югославской народной армии. Все это делается конспиративно и по рекомендациям надежных людей. С приходом офицеров ЮНА расширился Главный штаб «Патриотической лиги» (ПЛ). Почти все общины в БиГ получили штабы ПЛ».

«Патриотическая лига» предлагала начать войну в БиГ в тот же момент, когда она разгорелась в Хорватии. Мы предлагали разрушить мосты на Дрине, когда резервисты входили в Герцеговину. Политика не позволяла этого сделать т. к. Босния не была готова к войне ни в военном, ни в политическом, ни в психологическом смысле. В начале этого г. (1992) ПЛ предложила план блокады коммуникаций и казарм, чтобы воспрепятствовать стратегическим операциям вывода ЮНА на боевые позиции. Не ошиблась ли ПЛ? Думаю, что вариант Изетбеговича более мудрый».

Бисич напоминает также, что во время формирования «Патриотической лиги» в Сараево автономно существовали еще две подобные организации — «Зеленые береты» во главе с Эмином Швракичем и «Босна» со своим вождем Керимом Лончаревичем. В феврале 1992 г. обе эти группы присоединились к «Патриотической лиге».

Поистине драгоценны сведения, которые газете «Наши дани» 25 сентября 1992 г. дает начальник Главного штаба Армии БиГ Сефер Халилович. Беседа с ним озаглавлена «Вальтер снова защищает Сараево». Газета до небес превозносит заслуги «настоящего героя» Сефера Халиловича, начальника Главного штаба Армии БиГ: «Не взирая на мрачные опасности, которые его подстерегают, Сефер Халилович мучительно и осторожно расширяет круг своих сотрудников по всей Республике! (Халилович до этого был одним из высших офицеров ЮНА — прим. автора). Встречи проводятся на улицах, в лесу, в джамиях... Так что война застает «Патриотическую лигу» с 9 региональными и 103 штабами общин. В ее составе насчитывается 98 000 бойцов.

Накануне войны в Травнике происходит совещание «Патриотической лиги», которое направляет свои рекомендации политическому руководству Республики начать вооруженное сопротивление одновременно по всей территории Республики (сопротивление кому? — Л. Б.), как только посягнут на первую пядь земли. Однако, политический верх принимает другую концепцию, и появляются Босански Брод, Биелина...». Согласно этому плану, сторонники Патриотической лиги становятся активными боевиками джихада!

«Вечерне новине» 23 июля 1992 г. дают рассказ поручика Мустафы Млинарича:

«В наших кругах говорили о «Патриотической лиге», о том, что мы должны защищаться. И я принял решение. Несколько наших с помощью Эмина Швракича в январе 1992 г. отправились на обучение». Учеба длилась 20 дней в одном маленьком местечке в Хорватии. Мустафа вместе с другими овладевает тайнами ведения пехотной, а точнее, партизанской войны. Они учились обращаться чуть ли не со всеми видами оружия, включая и противотанковое.

Мевлудин Смаич из отдела безопасности Главного штаба вооруженных сил БиГ рассказывает газете «Ослободжене» 24 сентября 1992 г. о том, как «по приказу Кемы, Доктора, Суле и Бисича летом 1991 г. участвовал в покупке и доставке оружия и взрывчатых веществ». Естественно, в рамках программы так называемой «Патриотической лиги». «Можете подумать, — говорит Мевлудин, — как опасно было ехать по Хорватии, которая прошлым летом воевала, а я по заданию «Патриотической лиги» доставал оружие. В течении двух месяцев я каждый второй день привозил из Витеза взрывчатку!»

Смаич далее признает, что подготовка «к обороне» среди мусульман велась интенсивно. Только он один привез в Соколац 120 кг взрывчатки и разделил ее среди «патриотов», объясняя им, как делать настоящие гранаты. В декабре 1991 г. идет работа по формированию боевых частей, составляются списки бойцов, ведется раздача оружия, люди направляются на места, ведется анализ территории Романии... Часть «Патриотической лиги», сформированная в январе 1992 г. в Соколце, насчитывает 866 человек, — «патриотов», из которых 40 процентов были вооружены.

Еще один пример нелегальной подготовки к войне на территории БиГ приводит в газете «Вечерне новине» 31 июля 1992 г. Шемсо Тушич в связи с празднованием годовщины мусульманского отряда «Босна 22»: «Больше г. назад, — хвастливо вспоминает Тушич, командовавший этой частью, — находились мы на нелегальном положении. Все мы объединились вокруг Эмина Швракича, нашего командира, который погиб потом. Когда началась война, мы находились под непосредственным подчинением президиума БиГ и частично Министерства внутренних дел». «В час ночи 5 апреля, когда нас подняли, чтобы сорвать захват отделения милиции «Новое Сараево», бойцы отряда «Босна 22» были ударной силой, которая остановила прорыв агрессора в центр города».

«Тогда мы находились в непосредственном подчинении МВД, — вспоминает о тех днях Ферид Шаля. — В бою на Врацах 5 апреля у нас погибли два бойца и семь были ранены. Шли мы и на «Холидей Ин» вместе со спецназовцами МВД.»

Известный поэт и сценарист югославских фильмов Абдуллах Сидран описывает свои впечатления, достойные внимания, в газете «Ослободженье» в период с 17 по 24 декабря 1993 г. под заголовком «Записки из свободной Боснии». Вот одна весьма характерная выдержка из этих записей: «Вместе с чашечкой кофе, ставшей для нас добрым приветом, понимаем, что тут мы совсем не случайно: в доме Касима десять месяцев тому назад собрались самые важные лица «Патриотической лиги». Командир Халил (единственное конспиративное имя, которое хозяева знали) тайно жил здесь восемь месяцев. Разве не тема для журналиста и киношника, задумавших проследить путь поэта в народ, к родине? Переворачиваю страницы фотоальбома тех месяцев. Всегда в центре улыбающийся Алия Изетбегович. Другие, в основном, молодые лица — все в белых рубашках с галстуками. Все, судя по всему, — мусульмане Бошняки — Мусульмане!»

В сентябрьском номере газеты «Наш свиет» за 1993 год свидетельствует Осман Брка, член Главного комитета Партии демократического действия с самого его основания: «Все, что сделано для защиты Боснии, — дело Партии демократического действия. Формирование «Патриотической лиги» и оказание первого вооруженного сопротивления осуществили люди из ПДД».

Еще жестче говорит Фарук Яжич, «боец и певец с Вратника», который будучи председателем Кризисного штаба Вратника — части старого Сараево, выступил в «Ослободженье» 4 августа 1993 г.. От него мы узнали, что этот Кризисный штаб был организован в числе первых, и еще 23 марта он издал указ о запрете движения военных машин ЮНА, а когда эвакуировали казарму из Змаеваца, люди с Вратника всю колонну направили на Коваче, где как раз была большая «дженаза». Конвой ЮНА со всем вооружением был остановлен и, как говорит Яжич, «мы их ощипали». Он добавляет: «Когда началось это кино, мы единственные были организованы, т. к. месяцами готовились к этому. У нас была создана санитарная служба, были и радиолюбители и народная кухня... Мы на Вратнике имели 1.250 человек под ружьем...»

Под заголовком «ПДД — основа государственного сознания Бошняков» Сефер Халилович, ныне председатель Городского комитета ПДД Сараево в «Лиляне» 15 июня 1994 г. писал: «ПДД создала «Патриотическую лигу» и другие формирования, которые стали сердцевиной непартийной и не армией ПДД, а армией государства, Армией БиГ. Во всем этом роль президента Изетбеговича и его ближайших сотрудников на всех этапах была решающей: от организации, вооружения и международной поддержки до помощи.»

Председатель Президиума Республики Босния и Герцеговина Алия Изетбегович в эксклюзивном интервью 100-го номера «Лиляна» от 14 декабря 1994 г., озаглавленном «Тысячи людей несут наше знамя и понесут его дальше», заявляет: «ПДД 10 июня 1991 г., следовательно, накануне начала войны в Словении и Хорватии, за десять месяцев до начала войны в Боснии, провела большой сбор ответственных людей из всей Боснии, на котором был сформирован совет национальной обороны. Это было то знаменитое собрание в Доме милиции в Сараево. Сформированный Совет руководил работой «Патриотической лиги» и готовил народе к обороне(?!), включая, конечно, его вооружение. Если бы этого не было, то Босния молча бы пала, а так гром нашего сопротивления был слышен до небес».

РОЛЬ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ В ВОЙНЕ В ЮГОСЛАВИИ

Европа в вопросах распада СФРЮ и войны на ее территории ведет себя в соответствии с историческими подходами Католической церкви, т. е. Святого престола:

• Октябрь 1991 г.. Ватикан первым, раньше, чем США и Европейское сообщество, признало новые государства — Хорватию и Словению;
• Святой престол в Меморандуме, опубликованном 24 декабря 1991 г., призывает все страны — участницы Хельсинского соглашения — признать Хорватию и Словению;
• Папский советник по вопросам беженцев С.Томаз заявил в 1992 году, что сербы это «нацисты, которые стремятся установить чистую расу и в этнических чистках устраняют неугодных хорватов и мусульман»;
• До признания Боснии и Герцеговины Папа направил телеграмму солидарности Алии Изетбеговичу, что имело значение молчаливого признания;
• В разгар жесточайшей войны Святой престол установил с государством Алии Изетбеговича полноправные дипломатические отношения, это стало началом создания религиозной католическо-исламской коалиции;
• Папа 8 марта 1993 г. из окна своего кабинета, выходящего на площадь Святого Петра, проклял сербов как агрессоров, напавших на БиГ, а потом «перед богом молил о мщении»;
• Пропагандируют принцип: «Чье государство, того и вера» — или и наоборот!

Использована рукопись Вида Врбицы

ЖЕРАР БОДСОН: ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ НА БАЛКАНАХ

"В период развала Югославии, начиная с 1989 г., главной причиной двух гражданских войн — в Хорватии и Боснии — становится судьба, предназначенная сербскому меньшинству. В обоих случаях речь идет об отказе сербов, веками населявших обе эти республики, исконного народа этих же республик, стать меньшинством в своей собственной стране — Югославии — и подпасть под режимы, которые считают для себя неприемлемыми. Именно так было в Хорватии в 1941-1945 годах во время геноцида сербского народа, и сегодня при президенте Франьо Туджмане с его откровенно антисербской позицией; в Боснии и Герцеговине, где президент Изетбегович стремится создать фундаменталистскую исламскую республику, что подвело бы сербов и хорватов под статус христианских меньшинств, который у них был и против которого они веками сражались, находясь в составе Оттоманской империи».

«...Сербы никогда не были ни расистами, ни антисемитами... Сербская национальная идея широко опирается на понятие «народ» и во-многом из-за миграций, на которые сербов вынудила история.»

«Хорватский историк Анте Старчевич (1823-1896) является отцом хорватской нации. Он — творец хорватской национальной доктрины и мечты о создании Хорватии — могущественнейшего государства на Балканах. Это хорватское государство должно стоять на двух главных принципах: на союзе с Австро-Венгрией и на антисербском расизме... Старчевичу мы обязаны фантастической идеей, согласно которой хорваты — иранского происхождения, следовательно, «арийцы». Он первым написал, что единственное лекарство от сербов — «топором по шее» и для «этой нечистой расы каждый есть судья и экзекутор, как для бешеной собаки».

Боснийский мусульманский национализм

«Усташи Анте Павелича провозгласили тезис, согласно которому мусульмане из Боснии представляют собой наичистейшую часть хорватской нации. Они принадлежат к хорватской расе, которая является самой древней и самой чистой частью элиты Европы. Наибольшую часть приверженцев усташи нашли среди боснийских мусульман, из которых создали ударные части режима, особую знаменитую дивизию «СС» с ностальгическим названием «ханджар» («кинжал»), которая прославилась печально известной, многократно устраиваемой резней сербского населения Боснии и Герцеговины.

(Кто, в действительности, мусульмане? Православные, перешедшие в мусульманскую веру, принявшие ислам. — Прим. Л. Б.)

Мусульманский национализм в Боснии появляется в форме сепаратизма лишь с 1962 г., когда Тито решил, что мусульмане станут «Мусульманами» с заглавной буквы «М» и что будут иметь право по национальному определению изъясняться, как «Мусульмане». Впервые в истории какая-то религия становится «народом» (боснийские Мусульмане)...»

Коммунистическая Югославия (1945 — 1989).

«Вторая Югославия, возникшая на развалинах, которые еще дымились, страна, опустошенная иностранной гражданской войной, геноцидом над сербами, резней и особенно сведением счетов, была в первую очередь Государством — Партией, руководимым югославской коммунистической партией, в котором Тито постоянно умалял и ослаблял Сербию и Сербов, этот исторически народ-гегемон.

Югославия стала федеративным государством с границами, утвержденными в 1943 году, административное ее деление было подтверждено Политбюро Центрального Комитета КПЮ. Это — произвольно намеченные, условные, временные границы, целью установления которых было стремление растворить сербское население в рамках шести республик, к которым в 1974 году добавляются два автономных края — Косово и Воеводина...».

«После смерти Тито в 1980 году управление страной постепенно ослабляется. Не только каждая из шести республик может использовать право «вето», но это же право дается также и автономным краям Сербии: Косову и Воеводине...

Стремление к независимости хорватов и словенцев не было ничем новым. Оно не могло проявиться в виде формальных требований после смерти Тито в связи с положением в Европе, оставшемся без изменения после 1945 г.. Но после восьмидесятых годов все стало возможным.

Падение Берлинской стены, распад Советского Союза и окончание «холодной» войны делают возможным в 1990 году объединение двух Германий. Почти в то же время, в 1991 году, мы становимся свидетелями раскола югославской федерации на несколько государств, внутренние границы которых признаются в качестве «международных границ». Одновременно ставится и «сербский вопрос», или, право сербского народа жить в едином государстве. Международное сообщество упорно отказывается рассматривать этот вопрос, являющийся первопричиной столкновения в бывшей Югославии, который будет ставиться до тех пор, пока или не будет рассмотрен, или не будет уничтожен сербский народ...».

«...Югославия мертва, так как больше не была нужна. Созданная в 1918 году, чтобы воспротивиться Германии, она хорошо сыграла свою роль в 1941 — 1945 годах, удерживая вдали от русского фронта только в Боснии от 12 до 15 немецких дивизий. С 1945 г. вплоть до 1989 г. она оставалась любимицей американцев из-за отношения с Советским Союзом. Поскольку больше не было мотивации, Югославия, как и Чехословакия, была приговорена...»

«Пьер Тире пишет: «Независимость Хорватии не решит проблемы хорватов, живущих в Боснии и Герцеговине, которые вскоре также пожелают присоединиться к своей новой матице — родине. Те, кто сегодня, стуча ногами, кричат «Независимость! Независимость!», завтра может быть будут нести страшную ответственность — ответственность за то, что всю страну ввергли в гражданскую войну.»

К сожалению, пророческие слова! Без тени сомнения можно присудить награды за несознательность и безответственность участникам 14-й конференции Европейской демократической унии, собравшей в Париже, в августе 1991 г. вождей демохристианских, либеральных и консервативных партий Европы, глав правительств, министров и представителей Хорватии, Словении и Боснии и Герцеговины, которые без колебаний высказались за независимость этих трех югославских республик».

В СФРЮ «столкновение началось в июне 1991 г. в Словении. Правительство Словении приказало своей армии занять все пограничные переходы и блокировать казармы федеральных войск на своей территории. Федеральная армия направляет несколько тысяч солдат против 30 000 сторонников территориальной обороны и проигрывает местные бои. Бои прекращаются, т. к. словенская независимость не представляет этническую проблему: более, чем на 90 % население однородно.

Сецессия Хорватии оспорила право сербского народа самому распоряжаться своей судьбой. Как исконный народ Югославии, сербский народ в Хорватии пользовался теми же правами, как и пять других суверенных народов федерации. Сербы заявили о своей твердой решимости остаться в рамках федерации, выразив это на референдуме 19 августа 1990 г.. Новая конституция Хорватии, провозглашенная после избрания Туджмана, объявила Хорватию государством хорватской нации, оставляя сербам статус этнического меньшинства без особых прав. Для сербов, веками населявших Хорватию, переживших геноцид усташей, стать меньшинством после того, когда они были полноправной нацией, было неприемлемо. Поэтому конфликт в начале складывался не между Хорватией и Сербией, а между хорватской народной армией (частями так называемой территориальной обороны — прим. Л. Б.) и сербским меньшинством.

Правительство Сербии не противодействовало независимости Хорватии, а только требовало гарантий для сербов в Хорватии или их право на самоопределение.

В Маастрихте, 9 и 10 декабря 1991 г., главы государств и правительств 12 стран ЕЭС рассматривают югославскую проблему... Югославы были принесены в жертву на алтарь европейского единства. г.Бадинтер и его коллеги считают, что нынешние демаркационные линии между Хорватией, Словенией, Боснией и Герцеговиной могут подвергаться изменению только по «свободному и взаимному» соглашению. В отсутствии такого соглашения ранее установленные границы (которые так легко утвердило Палитбюро ЦК КПЮ — прим. Л. Б.) приобрели характер границ, «защищенных международным правом». Лорд Каррингтон, бывший представитель переговорного процесса, должен был признать, что стало большой ошибкой со стороны Европейского сообщества признание Словении, Хорватии и особенно Боснии и Герцеговины, которую комиссия г.Бадинтера практически вытолкнула на путь сецессии вопреки сопротивлению сербов и скрытых мыслей хорватов.»

Ах, уж эти запоздалые признания греха! А жертвы несметные. И виновен кто-то другой. А они, признавшие свои ошибки, клеймят теперь невиноватых как военных преступников!

Франсуа Миттеран:

«Позиция, которую я отстаивал в Люксембурге, в июне 1991 г., когда мы первый раз принялись за эту работу, заключалась в том, чтобы отложить на определенное время признание республик, образовавшихся из прежней Югославии, пока Международное сообщество не утвердит права меньшинств. Считаю, что самая большая ошибка была сделана под давлением событий несколько месяцев позднее. Признать независимость и суверенитет новых государств без получения гарантий, которые я требовал, означало ввергнуть все в драму, которая и последовала. Сообщество и Объединенные нации плохо справились со своей работой». 22 января 1993 г.

Государственный секретарь США Уорен Кристофер 4 февраля 1993 г. вынужден был заявить: «В Боснии в наследство мы получили самую трудную проблему, с которой я когда либо сталкивался!»

Боснийский котел

«... На выборах 1990 г. мусульмане голосовали за Партию демократического действия (под руководством А.Изетбеговича), сербы — за Демократическую партию (Радован Караджич), а хорваты — за Хорватское демократическое содружество (под руководством Степана Клюича) или за ту же политическую организацию, которой руководит Туджман в Хорватии. Так, в условиях нараставшей напряженности в Югославии, каждый высказался за свою «национальность». Был образован коллективный Президиум — по два представителя от каждой этнической группы, плюс — один «югослав», а президентом Республики стал Алия Изетбегович.»

«...Ситуация стала изменяться к худшему после решения «двенадцати» в декабре 1991 г. предложить независимость каждой республике.

Комиссия г. Бадинтера 11 января 1992 г. сделала следующее заявление:

«Арбитражная комиссия пришла к мнению, что стремление народа Боснии и Герцеговины объявить СР БиГ независимым и суверенным государством не может быть принято, как полностью осуществленное. Эта оценка могла бы быть изменена, если бы были даны гарантии со стороны Республики, которая обусловила требование признания референдумом, к участию в котором под международным контролем допускались бы все без исключения граждане СР БиГ».

Однако референдум 29 февраля 1992 г. сербы, которые были против независимости Боснии, бойкотировали. Так что за независимость проголосовали только хорваты и мусульмане (62,78 %). Было совсем очевидно, что независимость становится предтечей гражданской войны. Эту независимость 6 апреля 1992 г. признало Европейское сообщество, а 7 апреля — Соединенные Штаты Америки. Уже 8 апреля было объявлено чрезвычайное положение и бои начались. Эти события можно было предвидеть, и я отношу себя к лицам, видевшим пропасть, в которую разногласия двенадцати стран Европейского сообщества толкали народы Боснии. В статье, объявленной 24 марта, я сообщил о грядущей гражданской войне, создании сербской республики и хорватского государства в Боснии и Герцеговине, обратив внимание общественного мнения на религиозный характер режима, который намеревается установить А.Изетбегович:

«Не сочетается: желать мира в Хорватии, послав туда 14 000 голубых касок, одновременно объявив, что будет признана независимость Боснии и Герцеговины и Македонии. Босния и Герцеговина — это бочка с порохом, на которой живут 44 % мусульман, 17 % хорватов, 32 % сербов и 7 % югославов. Независимость, которую хотят мусульмане, может только запугать хорватов и сербов. В действительности, мусульмане являются потомками не турок, а сербов и хорватов, которые были исламизированы... Босния и Герцеговина будет мусульманским государством. Это свободный выбор и свободное право мусульман. Но, действительно, разве верится в то, что католический хорват и православный серб захочет там жить? Мусульманское государство ни по определению, ни по языку не является светским... В случае с Алией Изетбеговичем мы имеем дело с писателем — фундаменталистом...». Завершил я таким образом: «Реальность вещей в Боснии и Герцеговине состоит в том, что никогда сербы и хорваты не согласятся жить в исламском государстве, и раздел этой республики на три части в результате произойдет».

Хорватская позиция по Боснии и Герцеговине

«Хорватская позиция заключалась в том, чтобы тактически вести двойную игру во имя достижения стратегической цели — объединения с Хорватией. «Да» — на референдуме было чисто тактическим. Хорваты знали заранее, что сербы откажутся от независимости. Поэтому маневр состоял в том, чтобы разыграть законность и свалить на сербов ответственность за появление новой республики, поддержать правительство Изетбеговича, а одновременно вести бои и дипломатическую игру, чтобы создать «собственное хозяйство», основать независимое государство Герцег-Босна, «свободную территорию», что и произойдет 5 июля 1992 г.. Ее столицей стал город Мостар, который после двух месяцев жестоких боев с сербскими войсками полностью перешел под контроль хорватов. Начатые в мае 1993 г. новые бои, на этот раз с мусульманскими силами, привели к тому, что хорваты полностью захватили город, в котором раньше проживало столько же сербских и мусульманских жителей, сколько и хорватских...».

«С лета 1992 г. западная Герцеговина живет под хорватским знаменем, признавая и применяя хорватские законы и пр. Это первый этап до аннексии Хорватией. Впрочем, карта, которую предложили господа Оуэн и Вэнс в январе 1993 г. в Женеве, подтверждает такое положение вещей», а Франьо Туджман в заявлении газете «Фигаро» в январе 1992 г. предупреждает об опасности создания в Боснии мусульманского фундаменталистского государства:

«Вопрос: В вашей борьбе против Сербии чувствуете ли себя солидарными с мусульманами?

Туджман: Когда сербы напали на хорватов, то хорваты смогли сорганизоваться, благодаря помощи из Хорватии... Сегодня они чувствуют, что находятся в опасности из-за мусульманских устремлений создать исламское государство... Сегодня конфликт создали мусульманские стремления к исламизации.

Вопрос: Фундаменталистская Босния?

Туджман: Боснийцы не являются фундаменталистами в смысле Шиита. Но они проповедают Боснию, которая была бы светским и исламским государством с мусульманским большинством.

Вопрос: На основании каких данных Вы это утверждаете?

Туджман: Имеется около тысячи моджахедов, которые прибывают из Пакистана, Ирана, Судана или Ливии. Все эти страны помогают Боснии деньгами и поставками оружия. Мы задержадли иранские самолеты, которые под видом гуманитарной помощи пытались провезти оружие в Боснию...».

Сербская позиция:

«...Сербы в Боснии отказываются жить как меньшинство вне Югославии. На той территории, где сербы в течение веков составляли большинство и которую освободили в 1918 и 1945 гг., хотят остаться как югославы или иметь какую-то форму автономии. Это причина того, что они приняли предложение о кантонизации, выдвинутое Европейским сообществом 18 марта 1992 г. в Лиссабоне. Они дали согласие на независимость и территориальную неделимость Боснии и Герцеговины, но при условии, что власть будет осуществляться на основании территориального принципа (позднее этот принцип станет основой плана Вэнса — Оуэна).

18 марта 1992 г. три страны приняли принцип кантонизации. Конечно, предложенные тремя народами карты различались, но договор существовал. Таким образом можно было избежать войны... Но 20 марта А.Изетбегович разрывает это соглашение (вся большая международная пресса ведет себя так, словно оно никогда и не было подписано, она про это просто «забыла»)».

Мусульманская позиция выражена в Исламской декларации Алии Изетбеговича. Мусульмане хотят независимую исламскую Боснию и Герцеговину, в которой со временем, учитывая темпы рождаемости, их будет большинство. Они не удовлетворены разделом страны, ведь, судя по кадастру, до войны 64 % территории принадлежало Сербам. Изетбегович вдохновляется пакистанской моделью, единственной исламской неарабской страной».

Игра великих сил

«Война — продолжение политики другими средствами».

Карл фон Клаузевиц: «О войне»

«В начале 1989 г. Франция, Англия и особенно США резко воспротивились распаду Югославии. Правительство Германии, напротив, под давлением своего общественного мнения склонно было к этому, хотя было очевидно, что смешение народов, самопроизвольно прочерченные маршалом Тито границы, память о многих страшных днях резни сербов в годы второй мировой войны, точно также становилось препятствием на пути к быстрому, без переговоров, решению вопроса о независимости Хорватии и Словении. Правительство Германии все-таки целиком ввяжется в процесс раздробления Югославии».

Немецкая политика

«... После получения независимости Хорватии и Словении а особенно после ухода г.Геншера, немецкая политика все больше теряла интерес к югославскому вопросу...»

Американская политика

«Команда американских советников, анализирующих югославский конфликт, включает в себя госдепартамент, Белый дом и Совет по национальной безопасности». Эта команда, сформированная президентом Бушем, не претерпела изменений и с приходом Клинтона. Это «единая и отборная антисербская команда», которую составляют три течения: первое — «течение, благоприятствующее Германии как партнеру в Европе», второе — течение, ищущее симпатии, поддержку, согласие и понимание мусульманских стран («с учетом привилегированных связей между США и Израилем необходимо дать соответствующие компенсации всем мусульманским странам») и третье — то, которое связывает надежды с тем, что «США имеют в существенно важном регионе планеты, где географически и исторически переплелись разные цивилизации, одного привилегированного союзника — Турцию».

Когда 20 января 1993 г. Клинтон вошел в Белый Дом, произошло нападение хорватов на Краину, напоминает Ж. Бодсон, т. к. кроме того, что команда Вашингтона симпатизирует мусульманам, она еще предрасположена и к хорватам, «благодаря присутствию хорватского лобби, которое весьма активно в американской столице и на всей линии Ватикана в защите двух католических государств.»

Начиная с лета 1992 г. позиция всех западных генеральных штабов выражалась в одном — «ничего не менять» («no variatur»). Прежде всего, дело заключалось в позиции и анализе генштаба американской армии, а точнее, генерала Маккензи, ранее главнокомандующего «голубыми касками»: «Речь шла не о том, чтобы воспрепятствовать одной агрессии, интервенции иностранной военной силы, которую необходимо отбросить на другую сторону границы (вариант войны в Заливе), но ввязаться в гражданскую войну, возникшую из враждебности трех вооруженных народов, которые защищают свои дома, свои села, свои семьи». Между тем, Клинтон высказывается за проведение военной операции, того же он требует от англичан и французов — «провести на месте военную операцию».

Затем, «действуя с позиции невмешательства», двенадцать государств Европейского сообщества единогласно решают поддержать план Вэнса — Оуэна. Ж. Бодсон об этом пишет так: «По правде говоря, страны Европейского сообщества устали от ситуации в Югославии. Все знают, что все делалось «слишком рано, слишком далеко и слишком быстро», и что Двенадцать государств несут величайшую ответственность, которую они взяли на себя в декабре 1991 г. в Маастрихте. Ее можно резюмировать следующим образом: «Независимость для всех, сразу!». То, за что ухватились «двенадцать», а вместе с ними и все Международное сообщество, называется принципом сохранения границ. Конечно, они решительно нарушили этот принцип, разрушив международные границы Югославии, превратив административные границы в государственные. Они спрятались, словно в дупле, и пребывают в нем, стесненные рамками такого поведения. Однако, план Вэнса — Оуэна сохраняет неприкосновенность границ Боснии и Герцеговины. Это — фикция, которую необходимо беречь. Пусть будут автономные области, центральные правительства, или пусть их не будет, в конце концов, это — не важно! Что на самом деле важно — это то, чтобы этим все и закончилось, исключая то, что наступит позднее...»

Так Клинтон оказался перед весьма затруднительным вопросом: взять ли на себя ответственность и самому предпринять военные действия против сербов? Мучения его увеличивала решительность России, которая «впервые после распада советского царства», когда стоял вопрос о Югославии, не уступила: она не хотела связывать себя с военными операциями против сербов!».

(Небезынтересно здесь процитировать, что французский историк записал о положении России в конце 20 века: «Россия осталась без внешней политики по крайней мере на два года... Разрешила завершить объединение Германии, распад Югославии и Чехословакии. Пожертвовала своим территориальным единством, допустила развал Союза Советских Социалистических Республик, начала эвакуацию своих воинских частей из Германии, Польши, Чехословакии и т.д. СЭВ похоронен. Варшавский пакт больше не существует. Она все оставила, всем пожертвовала, все положила на алтарь рыночной экономики, ради лучшей жизни, будущего благосостояния, которое теряется из вида на горизонте будущих поколений... Результат не только отрицательный, но просто катастрофический.»).

Наконец, Клинтон принимает план Вэнса — Оуэна, а Россия должна заполучить уступки от сербов. В конце 1993 г. Клинтон заявляет «ясно и громогласно, что необходимо принять резолюцию о создании международного суда и что блокада Сербии будет ужесточена.»

«Американская администрация по-прежнему остается раздвоенной в отношении того, какие меры необходимо предпринять. Президент Клинтон балансирует между двумя партиями: с одной стороны — сторонниками к интервенции во главе с секретарем по обороне Лес Аспином, главой Национального совета по безопасности Энтони Лейком, госдепартаментом, представительницей США в ООН Мадлен Олбрайт, а с другой стороны — противниками интервенции: госсекретарем Уореном Кристофером, генералом Пауэлом и Пентагоном в целом»

Французская политика

«Она состоит из двусмысленности и сожалений... Сожаления, что исчезла Югославия и что не было сделано достаточно, чтобы ее сохранить. Франция голосует за осуждение Сербии как агрессора (Резолюция № 757 от 30 мая 1992 г.) в начале всех дальнейших катастроф. Она также голосует за все предложения о блокаде...

...Политика Франции сделала все, чтобы поддержать тезис о внешней агрессии, что виновник — Сербия. В это время французские газеты пишут о сербской агрессии в Боснии и Герцеговине.»

Английская политика

«Отмечена недоверием к Германии... Англичане испытывали глубокое чувство недоверия к какой-либо авантюре в Югославии... Кроме того, английская печать — свободна. Это традиция и серьезные обязательства. Эта пресса была, как и вся международная печать, была очень неблагосклонна к сербам. Однако, все-таки именно она летом 1992 г., в то время как всюду велась оголтелая компания о концлагерях, опубликовала целую серию репортажей, острие критики в которых было направлено на мусульман в Боснии. Особенно важно, что она первой напечатала доклад ООН, в котором говорилось об участии мусульман в террористическом акте 27 мая 1992 г. в Сараево. Поэтому английское общественное мнение не было настолько единодушно, настолько односторонне и безусловно направлено на сербов».

Автор этой книги Жерар Бодсон пытается организовать совещание по вопросам мира и демократии в бывшей Югославии, будучи глубоко убежденным в том, что некоторые решения могли бы повлиять на то, чтобы избежать еще большего несчастья, которое он предвидел, констатируя следующее состояние дел:

«В апреле и мае 1992 г. война расширяется в Боснии и Герцеговине, а прекращается в Хорватии. Резолюция Совета безопасности № 757 от 30 мая вводит эмбарго в Сербии и Черногории при весьма специфических обстоятельствах — происходит террористический акт на базаре в Сараево, который совершен не сербами, а мусульманами, не принимается во внимание присутствие регулярной хорватской армии в Боснии, но рассматривается возможность военной интервенции...».

Бодсон участвует в подготовке Женевской конференции по Боснии, на которой обсуждался план Вэнса-Оуэна... И все-таки «риск военной интервенции американцев, ООН или НАТО все более возрастает. Вопреки мнению военных, лица, ответственные за политику на всех уровнях и во всех странах, призывают к военной интервенции. Настало настоящее ослепление всего класса политиков, которым намного важнее было польстить обществу, разогретому до предела средствами массовой информации, чем представить реальные доказательства... Дейвиду Оуэну, европейскому посреднику, не оставалось ничего другого, кроме как сказать в мае 1993 г.: «Это, в первую очередь, гражданская война, а верить в то, что можете решить гражданскую войну с воздуха — иллюзия».

«Женевская конференция открывается 2 января 1993 г. Она собирает три стороны боснийского конфликта — сербов во главе с Радованом Караджичем, хорватов — с Бобаном, мусульман — с президентом Изетбеговичем, под покровительством Сайруса Вэнса (ООН) и лорда Оуэна (ЕС), ипредлагает им план, важнейшими пунктами которого являются:

1. Босния и Герцеговина будет децентрализованным государством, в котором большая часть государственных функций будет осуществляться в провинциях.
2. Провинции не будут обладать правом юридического международного лица.
3. Конституция признает три большие этнические группы как составные части государства.
4. Все вопросы, имеющие важное жизненное значение для любой из составных единиц государства, будут регулироваться на основе Конституции, а каждое дополнение к конституции потребует консенсуса всех трех сторон.
5. Провинции и центральное правительство получают демократическим путем избранные парламенты и демократически выбранные исполнительные органы.
6. Постепенно будет осуществляться демилитаризация Боснии и Герцеговины.

Сразу возникли жестокие разногласия между сербами и мусульманами по вопросу о конституции, но особенно по вопросу географической карты. Хорваты оценивают, что проект приемлем (поскольку три хорватские провинции граничат с Хорватией и их легко позднее присоединить к Хорватии).

Переговоры будут прерваны и продолжатся после православного рождества (6 января) в пятницу, 8 января. Они продлятся до 12 января, накануне православного Нового года. Страшному давлению будут подвергаться сербы, чтобы они приняли этот план, который до последнего момента они будут отвергать.

В конце концов, Радован Караджич согласится с планом, который гарантирует «полное равноправие сербского народа, как конституционного народа», но при условии, что сербский парламент в Боснии примет это соглашение в течение семи дней. Это произойдет в среду, 20 января. Переговоры продолжаются 23 января. Накануне этого дня хорватские силы молниеносно переходят в решительное наступление в районе Книна, «чтобы их не забыли». Наконец, только хорваты соглашаются подписать все три части плана (конституционный, военный и карты), сербы и мусульмане оспаривают границы на карте. Мусульмане отвергают и сроки прекращения огня, которые сербами были приняты. Три стороны приняли конституционные принципы (однако по-разному их истолковывают), которые должны были бы лежать в основе будущего боснийского государства.

Переговоры в Женеве завершены, они переносятся в Нью-Йорк, а затем Совет безопасности в середине февраля утвердит план Вэнса-Оуэна после того, как его предварительно одобрил Бил Клинтон».

В Женеве «таким образом, родилось чудовище! Государство Босния и Герцеговина не имеет прецедента в истории человечества! Центральное правительство ведает только иностранными делами и делами «от сегодня до завтра». Нет армии, а правосудие и полиция находятся в распоряжении самих провинций. Это государство — фикция, и хорватский президент Туджман о нем весьма ясно высказался в интервью газете «Фигаро». По его мнению, «федеральная Югославия мертва и точно то же самое будет и с федеративной или конфедеративной Боснией».

«Трагикомедия в Пале» — таково название одной из глав книги «Европа сумасшедших», в которой описывается время, когда «генерал Морийон 21 мая 1993 г. в Белграде заручается поддержкой господина Милошевича, пообещавшего заставить сербов в Боснии принять план Вэнса-Оуэна».

Совещание в верхах, на котором по приглашению греческого премьера К. Мицотакиса присутствовали все главные участники, состоялось в Афинах 1 и 2 мая. На нем были и сербский президент Слободан Милошевич, югославский президент Добрица Чосич и, естественно, Радован Караджич. Греция использует свое влияние, а поэтому г. А. Папандреу, лидер социалистической оппозиции, скажет: «Греция не должна предавать сербов, своего традиционного друга, т. к. поражение сербов сделало бы Турцию фаворитом в регионе!»

Радован Караджич все же принял план, по которому сербы получали на севере Боснии коридор шириной в десять километров, которым могли соединяться сербские зоны между собой. Но соглашение осталось обусловленным — его должен одобрить сербский парламент в Пале, созываемый на 15 мая. На изумление Белграда, пославшего трех президентов — Югославии, Сербии и Черногории — убедить парламент, Скупщина не захочет ратифицировать подпись, поставленную Р. Караджичем под планом Вэнса-Оуэна. «Это поражение политики разума» (Чосич). «Буду прям и честен. Миру нет альтернативы» (Милошевич). Сербы в Боснии на референдуме, состоявшемся 15 мая, отвергли план Вэнса-Оуэна.

На этой скупщине решительно выступил генерал Младич с запомнившейся всем речью:

БРЕЮЩИЕ ПОЛЕТЫ НАД ПЛАНОМ ВЕНСА — ОУЭНА

"Ваше преосвященство, уважаемый президент, уважаемые народные депутаты, дорогие гости, разрешите мне от имени Главного штаба и Армии Республики Сербской представить ситуацию так, как я ее вижу. Попросил бы вашего терпения, т. к. хочу вам показать одну карту... Мы должны присутствующим немного раскрыть глаза на нынешнее время. Всем это не видно так близко, как нам, солдатам. Господа, это фактическое положение дел на 12 часов вчерашнего дня на территории бывшей БиГ. Это результат навязанной войны сербскому народу и не только на территории БиГ, это и результат нашего руководства, нашего народа и нашей армии. Это карта плана Вэнса-Оуэна. Я хочу сказать как солдат, в настоящий момент всем нам и нашим гостям сказать, что такое судьбоносное решение для нашего народа мы принимаем в очень сложных обстоятельствах, в момент, когда над нашими головами летают самолеты самой современной авиации западных стран, когда над нашими головами демонстрируют силу. Нам, господа, не угрожают силой, над нами в данный момент эта сила уже применяется. Самолеты американские, английские и французские, наводимые немецкими специалистами, облетают наши села и города на бреющем полете. Под таким прессингом никогда еще наш народ не был. На наш народ никогда не нападала столь огромная сила, как сейчас, нашему народу никогда не угрожал более опасный враг. Наш народ обстреливают самым современным оружием, когда-либо созданным умом человека. На наш народ напали вчерашние соседи из ближайших домов, товарищи по школе и работе. Наш народ не готовился к подобной войне, даже во сне ему не мог присниться такой враг.

Сербский народ дышит через соломинку.

Это гражданская и религиозная война, в которой нас загнали на место, где со всех сторон дует ветер, возвестив всему миру о нас, как о злодеях. А тот самый мир, как и все международное сообщество, не осудил нечеловеческие и грубые деяния словенских и хорватских сецессионистов в серо-пятнистой униформе, когда они убивали невинных детей, не разбирая, чьи они — сербские или чьи-то другие. Мир не вводил санкции, когда бойцы ЮНА месяцами оставались без воды, электричества и пищи в заблокированных казармах. Мир промолчал и о том, что хорваты и мусульмане десятилетиями готовились к этой войне. И совсем уж неточно, что они без оружия. Вооружены они лучше, чем армии всех здесь присутствующих президентов, включая и наших. Так как в их руках самое современное пехотное, артиллерийское и ракетное оружие. А если бы им не обеспечили этого, то хватило бы и того, что производят девять заводов на территориях, которые контролирует хорватско-мусульманская коалиция в долинах рек Неретвы и Босны.

Все заводы, производящие боеприпасы, самолеты и танки, все эти средства смерти, находятся в их руках, начиная от Славонского Брода до Груда. Сербский народ не имеет ничего. Нас, солдат, беспокоит то, что международное сообщество выбрало район Сребреницы, как мировую сцену. Все мусульманское население Сребреницы могло бы разместиться в нескольких высотках, в которых блокированы сербы Сараево, Зеницы, Тузлы, Мостара, Ливно.

Все гуманитарные организации призывают, чтобы обеспечить Сребреницу водой, но не видят того, что мы уже целый год говорим о том, что сербский народ живет и без электричества, и без воды, и без возможности производить продукты. Нас блокировали, мы не можем ввозить ни лекарства, ни нефть для сельского хозяйства. Поэтому мы, солдаты, в этом видим всестороннюю опасность.

Я буду говорить языком фактов, как солдат. Не для того, чтобы на вас повлиять, а чтобы показать вам опасности и последствия, вы же примите решение в интересах народа. Войны между хорватами и мусульманами не было, пока не был подписан обеими сторонами план. У них была коалиция и Франьо Туджман встречал Алию Изетбеговича с почетным караулом. В Загребе у них было много встреч с представителями мировых средств массовой информации. И один, и другой объявили войну не только сербскому народу на пространстве бывшей БиГ, но подписали совместную декларацию о военных действиях против нашего народа. Алия Изетбегович сделал шаг дальше и объявил войну Сербии, Черногории и ЮНА. Такие чудовищные решения, и когда уже пролито столько крови, до сих пор не отменены. И мы не ждем, что и потомих отменят. Но от международного сообщества мы ждали осуждения таких преступных актов.

Господа, сербского солдата Армии Республики Сербской нет вне пределов бывшей БиГ, мы на своей земле в этом пространстве. Господин Мицотакис, я обращаюсь к Вам и к господину Чосичу. Сербский народ целый год дышит через соломинку, едва сводит концы с концами, без электричества, воды и производства. На героическом Озрене собралось более 100 000 сербов, бежавших из района Тузлы, средней Боснии, Зеницы, Вареша и т.д. О наших муках и страданиях не знают даже народные депутаты из этих мест, т. к. не имеют возможности добраться туда. Здесь находятся два очень древних сербских монастыря Тумаре и Петрово село и Возуча. Это наши святилища. В долине реки Неретвы есть сербские монастыри, которые старше битвы на Косово, как и монастырь Колани и Крка в Республике Сербская Краина. К сожалению, он был затоплен из-за строительства плотины Перуча, когда создавали на сербской земле искусственное озеро. В долине реки Неретва в селе Пребиловцы находится святыня нашего народа из новейшей истории. В ней погребены посмертные останки части убитых сербов в западной Герцеговине и в долине Неретвы в годы второй мировой войны.

Посмотрите, кому достались наши святыни. В провинции № 8 — хорваты, в провинции № 5 и № 9 — мусульмане. Вот книга, которую мне подарил один историк, известный Анте Валента, хорват из Витеза, во время моего второго пребывания в Женеве вместе с нашими президентами на переговорах. Книга называется «Разделение Боснии и борьба против раздела», изданная в 1991 году. На 37 странице этой книги дана карта, почти идентичная карте Вэнса-Оуэна. Не хватает на ней только того, что легализовано по плану Вэнса-Оуэна — хорватское завоевание на пространстве требиньской общины. Прошу вас, я сам участник событий возле Книна, был командиром корпуса и на многих должностях до этой войны. Сражался с этим народом.

Здесь, у Дрниша, находится село Ширитовцы, в треугольнике рек Чиколы и Крки, здесь новы могилы сербских бойцов и сербского народа, появившиеся после моего отъезда и группы находящихся здесь офицеров, когда эти территории были переданы под охрану СООНО. Их охраняли кенийский батальон и 58 солдат РСК, а точнее милиционеров, которые здесь были убиты и сброшены в ров. Кто-нибудь за это ответил? На розовые зоны около Бенковаца и Оброваца в январе этого года напала Хорватия, истребила здесь около 800 мирных жителей сербской национальности. Французский экспедиционный батальон легионеров бежал из этих мест. Осудило ли международное сообщество агрессию Хорватии, наказала ли Франция своих солдат и офицеров, оставивших незащищенным сербский народ, который был подвергнут резне? Нет, господа, поэтому мы не хотим розовых зон и отказываемся от защиты нас иностранными наемниками.

Мы защитили свой народ, у нас есть право его защищать и впредь. Ни одного нашего солдата нет на земле Хорватии, ни одна наша воинская часть не находится в какой-либо европейской стране, а тем более в Америке. У нас есть два военных аэродрома в Баня-Луке. После принятия Резолюции Совета Безопасности № 781 туда были назначены наблюдатели ООН. Все члены Совета Безопасности знают, что мы уважаем резолюцию и не летаем, т. к. офицеры ООН несут 24-часовое дежурство. Но несмотря на суровый контроль, самолеты НАТО летают в нашем воздушном пространстве.

Сегодня, господин президент Мицотакис, благодаря этой скупщине, их нет в этом воздушном просторе, но они есть в районе Сребреницы. Международное сообщество дало законное право США провести операцию «Парашют», чтобы мусульманам по воздуху доставлялись продукты питания. Фотографии тех, кому мы разрешили уехать отсюда, показывают, что они выглядят намного упитаннее, чем мы. Президент США Клинтон заявил всем средствам массовой информации об этой операции, сказав, что будет оказывать помощь всем народам, живущим на этом пространстве. В какой-то момент я сам требовал через офицеров СООНО: пусть некоторые иностранные государства хотя бы пустые пакеты сбрасывали сербскому народу, чтобы могли этому народу Бирча объяснить невинные жертвы, когда мусульманской рукой было заколото свыше 1350 сербских обессиленных мирных жителей — женщин, детей, стариков.

Долг сербам из СР Югославии

Это, господин Мицотакис, село Тегар на самой границе с Сербией. В июне я наблюдал невиданную картину. Я должен рассказать здесь о ней и господину президенту Чосичу, и Милошевичу, и депутатам. Село Тегар горело, т. к. мусульмане его разорили и сожгли, а на другом берегу Дрины, в сербском селе в это время дети играли в футбол. И одни, и другие — это мы, сербы. Оцените: оправданы ли притеснения и блокада этой части сербского народа. Я не согласен ни с одним депутатом, который обрушивается на любого нашего человека, а тем более на наших гостей. Мы никогда не сможем расплатиться ни с сербским, ни с черногорским, ни с вашим народом, особенно с сербами из Сербии и Черногории, черногорцами, потому что они приютили наших обездоленных и обессиленных людей из городов и сел, которые заняты мусульманами и хорватами, потому что они лечили наших раненых, доставляли нам гуманитарную помощь.

Прошу вас, поймите, что на гуманитарную колонну, организованную Сербской православной церковью, которую вел отец Филарет, хотя она заявлена от имени СООНО, на глазах СООНО напали на аэродроме, на сербской земле, которую мы и уступили для гуманитарной помощи. Четыре водителя были ранены. Я прошу вас понять и то, что мусульман в Цазинской Краине, Сараево, Сребренице, Жепе и Горажде в данный момент вооружает Каритас и «Мерхамет». Это вооружение, к сожалению, по-прежнему продолжается, т. к. используются конвои, охраняемые силами СООНО. Такой случай был в Сараево, где в двойном дне контейнера спрятали боеприпасы. С мая месяца фронт около Сараево таков, что ни нефть не просочится, ни арабские, ни немецкие боеприпасы и оружие. Огонь, который ведут мусульмане в Сараево, стал плотнее и мощнее, чем тогда, когда мы начинали воевать.

Следующее, на что я должен обратить ваше внимание: в долине реки Неретвы, в верхнем течении реки Врбас и в долине реки Босны от международной общественности скрывают обоюдосторонний геноцид в коалиции — хорватов над мусульманским населением и наоборот, мусульман над хорватами. Скажу вам и то, что я приказал и это сделано, спасти всех больных и немощных, а также раненых, как одной, так и другой стороны. А из района Сребреницы мы дали возможность вывести с помощью УВКБ 12.500 мусульманских женщин, детей и стариков, а также 489 раненых, среди которых было немало и тех, кто совершил преступления в отношении сербского народа и заслужил, чтобы быть отданным под суд. Я горжусь тем, что нахожусь в Армии, которая дала врагу возможность, после того, как он отказался лечить своих раненых в наших госпиталях, санитарными вертолетами вывезти их в Тузлу.

Это наша земля

Нам, господа, не до войны. Ни раньше, ни сейчас. Я здесь не для того, чтобы призывать к войне. Война нам навязана, и мы вынуждены были обороняться. С нас войны хватит. Не потому, что мы устали, а потому, что мы увидели много ужасов. Позволю себе познакомить вас с одним из них. Оказался я в селе Дринячи, когда там проходил конвой УВКБ из Сребреницы — около 10-15 грузовиков, в которых 850 мусульманских женщин и детей. Случилось так, что два милиционера не смогли удержать мать 11-летнего мальчика Слободана Стояновича, которого известная мусульманка из Косова Мула из Власеницы заставила выкопать себе могилу в селе Касаба, а после этого самым зверским образом убила, отсекая ему палец за польцем, а затем... О том ужасе, что было дальше, не могу больше рассказывать. Это я вам рассказал, чтобы вы на фактах поняли, какой страшный враг на нас напал, мы такого и не предполагали. Мы не хотим решить исход войны в Боснии и Герцеговине военным путем. Военное решение может быть катастрофическим, намного хуже той катастрофы, которая до настоящего времени произошла на просторах бывшей Югославии. Мы не желаем вовлекать другие народы в новые несчастья. Мы хотим помочь найти политическое решение мирным путем, политическое решение, которое приемлемо и не наносит вреда ни одному народу. Эту карту начертили представители Ватикана и те, кто планировал разрушение Югославии. Нашему руководству и Главному штабу, как и мне лично, не были незнакомыми эти планы. Такие планы существуют и в землях, восточнее наших, и поэтому мы не можем их принять. Это пространство — не хорватская земля. Ведь есть карты, которые свидетельствуют о том, что 400 лет здесь сербы платили подати.

В прежнем Босански-Броде я видел еще один из ужасов этой войны. Во время освобождения города в спортивном зале я увидел более 2 000 комплектов детской, женской и мужской одежды — их владельцев больше не было. Из всех журналистов только один японский корреспондент это сфотографировал, но нигде это не было опубликовано. В Босански-Броде в 1991 году проживало 4.140 мусульман, 11.844 сербов и 3.609 югославов, которые, как правило, в большинстве своем были сербами. Если известно, что хорватов было 13.923 человека, то ясно, что сербов было больше. Больше всего их было в Дервенте, Модриче и Шамце. Орашье было в большинстве за хорватами, а мы и не требуем, чтобы было наше. Это сербская земля и не может быть никакого коридора. Коридов был бы, если бы мы шли через Орашье, так это их земля, нам чужого не надо, но и свое не отдадим.

Господа, это пространство в Герцеговине, в долине Неретвы, заняли не мусульмане и хорваты из Боснии. Это пространство захватили хорватские вооруженные силы после отхода воинских частей ЮНА на территорию СР Югославии, предварительно сосредоточиваясь идти на Конавле, которое находилось под защитой сил ООН. Здесь 38 сербских сел до основания сравнены с землей, как и Пребиловцы, где захоронены кости наших мучеников второй мировой войны. Хорватия объединила хорватский народ в Междугорьете, провозглашая, что на одной из вершин появилась Богородица. На том месте десятилетиями собирались священники из Ватикана и других стран мира, как и усташеские эмигранты, отцы которых совершили злодеяния, истребив сербский народ на этих просторах, а также в западной Герцеговине. На той горе, где появилась Богородица, видно девять рвов, в которые сбрасывали сербов, и ни в одном не было меньше тысячи наших несчастных. Мы ничего не могли об этом узнать, т. к. свидетели были сброшены в эти рвы, и это несчастье нашего народа, ибо войны уносили от нас тех, кто младшим поколениям мог бы поведать о своем понимании войны. Поэтому нашей целью не является разгром хорватов и мусульман. Наша цель — сохранить свой народ, не позволить, чтобы его снова бросали в рвы. Впрочем, ни СООНО на пространстве бывшей БиГ не может защитить себя без сотрудничества с руководством Республики Сербской.

Не хочу влиять на решение депутатов

Господа, Америка — великая сила, не можем мы ей грозить пальцем, а НАТО-пакт еще большая сила, ей еще меньше можем угрожать, но могу вас заверить, что и они не могут нам тыкать пальцем в глаз.

Господин президент, господа, мы отдали аэродром Сараево, нашу территорию, я оттуда вывел наши бригады. Тонны гуманитарной помощи поступают каждый день, но у нас нет данных, получают ли ее сербские пленники, а их в Сараево насчитывается от 70 000 до 100 000 человек. А каково положение в других городах, находящихся под контролем хорватов, об этом мы знаем еще меньше. Не соглашусь с теми, кто говорил: «Вы — победители». Мы победителями не желаем быть, и наша цель — не победа над мусульманами и хорватами, наша цель — спасти свой народ, блокированный в Сараево, Тузле, Зенице, Мостаре, вплоть до Загреба. В Загребе сербы — не люди. Они там люди для отстрела. В Томиславграде, то есть, в селе Рашчаны сербы в начале были блокированы, а затем ограблены и убиты. В селах Горни-Губер и Дони-Губер под Ливно, в самом Ливно и в селе Засинье жило более 4000 сербов. Мало их спаслось бегством на нашу территорию. Никто не спрашивает, есть ли у них пища, вода, свет. Я только удивляюсь тому, что господин Босильчич и господа депутаты с Илиджи меня не критиковали, а ведь они имеют на то право. Ни один сербский раненый с Илиджи, с того часа как мы передали аэродром СООНО, не вызволен оттуда, не спасен, ибо мы его до квалифицированной медицинской помощи должны были везти 13 часов. Не было у нас столько крови, чтобы они могли выдержать такой тяжелый путь в транспорте. Ни одного нашего раненого не вызволии СООНО, а СООНО конфликт коалиции превратили в игру то с Изетбеговичем, то с Туджманом и Бобаном. А тот генерал Стюарт, англичанин, хвастается, как своим батальоном из под огня вытаскивал убитых и раненых. Когда он спас убитого или раненого серба? Нет, господа, ни живого, а мы от них этого не требуем. У них нет на то мандата. Был у них мандат защищать народ в розовых зонах. Не защитили его. Не было мандата идти любой ценой в Сребреницу. Пошли. Пустили мы их не потому, что боялись международной интервенции, наш народ не боится никакой интервенции, против нас здесь ведется тотальная война, т. к. у врагов нет милости ни к слабым, ни к детям. Если кого-нибудь схватят, то изрежут на куски самым жестоким образом. СООНО отсюда вывели тысячи мусульман, а сербы по-прежнему остаются в заточении и не могут опереться на его помощь. В центральной Боснии они оказывают медицинскую помощь и одной, и другой стороне. Как тогда нашему народу мы объясним, что СООНО защищают его на этой земле. Поверьте, что нет здравомыслящего человека, который здесь в это может поверить. План Вэнса-Оуэна предусматривает прогрессивную демилитаризацию на этих территориях, что предполагает сперва разоружить сербскую армию, по тому же принципу, как была разоружена армия Республики Сербской Краины. А я Вас прошу поинтересоваться, или я вас проинформирую в ваше свободное время о том, каковы были ужасные последствия. На Масленичком мосту, на аэродроме Земуник или в треугольнике рек Крка и Цикола. Я вас благодарю за внимание. Я рассказал вам об этом не для того, чтобы повлиять на ваше решение. Армия Республики Сербской и наш народ знают, что наши депутаты сделают все, чтобы защитить наш народ».

Бодсон дальше записывает: «Отказ от плана привел к закрытию сербско-боснийской границы, а среди сербов начались серьезные разногласия. Но в то же время план высветил две очень важные вещи. Первое — столкновение в Боснии является настоящей гражданской войной, стихийным восстанием боснийских сербов, а не агрессией Сербии на Боснию, что легло в основу резолюции ООН от 30 мая 1992 г., по которой вводилось эмбарго. Нет знака равенства «Сербы из Боснии = Сербы из Сербии». Наконец, народу, который уже воюет, нечего терять».

Среди многих других Бодсон делает следующие выводы: «Из-за проекта европейского единения, ставящего целью сохранение мира в своем доме, но больше всего из-за невыносимого давления Германии, стремившейся ускорить дезинтеграцию Югославии и быстрее любыми путями получить признание новосозданных государств — Хорватии, Словении и Боснии —, Европа, откровенно говоря, толкнула Югославию в гражданскую войну...

...С начала событий в Европе для западной политики была характерна одна фундаментальная ошибка: необходимость принимать во внимание огромное желание сербов жить вместе в едином государстве. Каждое долгосрочное решение в нынешнем конфликте исходило из признания этого права за сербами. Речь идет не об удовлетворении всех требований сербской политики, а о предоставлении сербскому народу того же, что и другим народам было великодушно дано: право выбора...

Политика повторяющихся ультиматумов имела результатом — войны. Для решения кризиса, который угрожает всем Балканам, необходимо перестать поддерживать фикцию о только сербской ответственности в югославской драме — хорваты и мусульмане также несут добрую часть вины. Европа и первая из всех стран Германия способствовали возникновению и развитию войны».

Все тезисы французского историка Жерара Бодсона поддерживают и подкрепляют правдивость и обоснованность тезисов генерала Ратко Младича о причинах, корнях и характере войны в Боснии и Герцеговине.

КОГДА УЖЕ НАЧАЛОСЬ — БЫЛО И ТАК

Прежде всего, мусульмане в марте 1992 г. пролили сербскую кровь посредине Сараево, а за несколько месяцев до этого вместе с хорватами, с армией НДХ начали, а точнее продолжили, кровавое изгнание сербов из других районов Боснии и Герцеговины, бывшей республики Югославии. Затем в духе «поучений» из джихадовских наказов и исламских деклараций, жертвовали и самих себя во имя высших интересов — во имя создания зеленого пояса , первого исламского государства в Европе и на Балканах. Свои жертвоприношения «усиливали» страданиями солдат ЮНА на улицах Сараево, блокадой военных казарм. Кто-то другой, может быть, займется описанием хронологии событий сецессионистского процесса бывшей Боснии и Герцеговины, персонажи, которого — Алия Изетбегович и Франьо Туджман, председатели победивших партий (национальной и религиозной), подготовили военные действия на территории бывшей СФРЮ. В поисках подтверждения тезиса, что генерала, солдата Ратко Младича может «судить» только его народ, я выделяю следующее: «Мусульмане убивают, а сербов обвиняют».

«Индепендент» публикует, а белградская «Политика» 23 августа 1992 г. перепечатывает сообщение репортера из Нью-Йорка. На основании секретных донесений командиров СООНО из Сараево, которые направлялись к генералу Намбияру, он утверждает, что в Сараево произошло несколько дичайших случаев избиений и убийств, включая и убийство 18 мирных жителей в очереди за хлебом, которые учинили мусульмане, дабы переманить на свою сторону мировое общественное мнение и дать повод для военной интервенции, а совсем не сербы, окружавшие город, как утверждалось. Три месяца спустя, а как говорится, лучше поздно, чем никогда, репортер английской газеты делает открытие, что «резня в очереди за хлебом», произошедшая на улице Васе Мискина в Сараево, послужила Алие Изетбеговичу поводом к срыву переговоров в Лиссабоне.

«Индепендент» сообщает также, что и взрыв на сараевском кладбище 4 августа во время похорон двух убитых детей, был произведен по режиссуре сторонников Изетбеговича.

Секретные донесения, известные теперь и американским политикам в Вашингтоне, утверждают, что выстрел снайпера 13 августа, которым был убит Дейвид Каплан во время посещения Сараево премьер-министром Паничем, был произведен не с какой-то боевой позиции, а с «горизонтальной линии, вблизи, с земли».

Функционеры ООН утверждают, что украинский солдат из состава голубых касок в казарме им. «Маршала Тито» в четверг был убит мелкокалиберной пулей, которыми обычно пользуются только мусульманские снайперы.

Мусульмане сами же устроили и орудийные залпы 17 июля по случаю приезда в Сараево к Изетбеговичу шефа британской дипломатии, когда было убито и ранено десять случайных прохожих, утверждает британская газета «Индепендент».

Итак, уже в самом начале правда была очевидна, однако ею злоупотребили против сербской стороны. Уже тогда в августе 1992 г., в первый год войны в бывшей БиГ, и по американскому телевидению было сказано, что «мусульмане убивают, а сербы виноваты».

«Впервые после многомесячных ярко выраженных симпатий к мусульманской стороне в боснийско-герцеговинской гражданской войне американская телевизионная компания Си-Эн-Эн выразила серьезные сомнения в достоверности сведений о нападении солдат из сербских воинских частей на граждан Сараево», — заявляет 23 августа 1992 г. на страницах белградской газеты «Политика» ее корреспондент из Нью-Йорка. «Передано было несколько раз в утренних телевизионных передачах, что это могло бы, прежде всего, относиться к широко распропагандированному нападению на горожан в мае, стоявших в очереди за хлебом, что сразу без каких-либо доказательств было приписано сербам. Были тогда и мнения, что, судя по показанному снимку, не было убедительным то, что это последствия снаряда, а больше походило на взрыв заложенной в земле мины. Другой вопрос — кто ее туда поставил, откуда именно на том месте появились телевизионные камеры?».

В информации Си-Эн-Эн также делается предположение, что так же инсценировано было «нападение на кладбище», где семья как раз похоронила детей, погибших от пуль снайпера, что также было приписано сербским бойцам. Этот репортаж обошел весь мир и своими сценами ужаса во-многом вызвал рост антисербских настроений, а, по многим оценкам, вместе со сценами из концлагерей больше всего способствовал быстрому принятию Резолюции № 770 Совета Безопасности, которая одобряет применение силы для защиты конвоев, доставляющих гуманитарную помощь (мусульманам)...

В свете процитированного еще большее значение приобретают заявления генерала Маккензи, недавнего командующего силами СООНО в Сараево, который в различных интервью, данных недавно в Нью-Йорке, объяснил, что ответственность сербов за возникновение столкновений была больше в начале, но в последнее время правительство Изетбеговича стало намного большим препятствием на пути к успеху в переговорах по установлению мира. Канадский генерал откровенно дал понять, что в настоящий момент властям в Сараево намного выгоднее обострение вражды, чтобы этим оправдать необходимость иностранного военного вмешательства.

Многие комментаторы сеодня предупреждают, что в будущем надо быть крайне осмотрительным в сообщениях о том, кто несет ответственность за нападения, за нарушения договоренностей о прекращении огня, за угрозы конвоям с гуманитарной помощью т. к. это решающим образом влияет на общественное мнение и на официальные действия политиков.

Эти данные должны были бы повлиять и на настроения во время заседания Генеральной ассамблеи ООН о кризисе в БиГ, созванной по инициативе исламских стран. Совещание проходит в понедельник с явным желанием инициаторов драматизировать атмосферу накануне лондонской конференции и выхлопотать предварительное осуждение Сербии и Черногории, соответственно, СР Югославии.

Гаагский трибунал от имени ООН, т. е. США, обвиняет после всего этого Ратко Младича, что он совершил преступление, держа в осаде Сараево. Но были и остались фактические свидетельства о попытках генерал-подполковника Ратко Младича мирным путем предрешить столкновения в Сараево еще в самом начале, до чудовищного разжигания мусульманами ненависти к сербам во всем мире.

«НОЧЬ ГЕНЕРАЛЬСКОГО РЕШЕНИЯ» — так называется статья в белградской газете «Борба», корреспонденту которой удалось вместе с телевизионной группой из СРНА пробиться в Сараево. Они объехали Новое Сараево, Грбавицу, Враце и Тилаву, общины, в которых сербы составляют большинство населения и действуют сербские кризисные штабы. В этих общинах все было спокойно, только порой то здесь, то там раздавались отдельные автоматные очереди. Атмосфера же была очень накалена т. к. армия все еще находилась в казармах и не вышла из Сараево в направлении Лукавицы, нарушена была также договоренность о том, чтобы конвой, организованный «детским посольством» в Меджашах, двинулся из Илиджи к Сплиту.

Интересно было само по себе одно журналистское наблюдение: «В казарме в Лукавице находился и генерал-подполковник Ратко Младич, но каждая его попытка договориться о разблокировании казармы проваливалась. В случае, если все будет в порядке, а точнее, если не будет стрельбы, то в течение ночи первыми отправились бы раненые и больные, возможно, захватят умерших (Младич говорит, что в данный момент их нет), затем тронется мирное население, нашедшее спасение в казармах, а с последним конвоем двинулись бы солдаты и офицеры.

Сегодня стреляли. Пока Делимустафич с согласия самого Младича был в казарме с представителями СООНО, генерал-подполковник заметил, что выходить из казармы небезопасно. Действует их артиллерия, — сказал он. — Хочу мирным путем разрешить ситуацию в Сараево и вокруг него. Мне ясно, как надо отвечать на эту стрельбу с завтрашнего дня. Не хочу никому угрожать, но хотел бы предупредить все гражданское население в Сараево, что не взирая на то, кто к какому народу принадлежит, получит возможность выйти к линии, контролируемой войсками. Так они будут спасены. Пусть не находятся вблизи военных объектов, которые подвергаются военному нападению и окружены, а также вблизи армии Алии Изетбеговича т. к. нам их отсюда всех видно и знаем, где они. Достаточно было жертв в Сараево и вокруг него.

Я должен сказать, что казармы не находятся в безвыходном положении. Они обеспечены продуктами и водой, боеприпасами, так что могут драться и защищаться. На казармы никто не должен нападать. Я этого не потерплю. Не только казармы в окружении, но и все население Сараево. Оно страдает, а страдает из-за того, что его в такое положение поставили те, кто устроил побоище на Доброволячкой улице и из автомашины СООНО отдавал приказания об убийстве невиновных солдат. Много тел этих храбрых людей плывет еще по Миляцке или остались лежать на месте гибели. Но пусть знают люди Изетбеговича, что у них нет шансов выбраться отсюда. Единственный их выход оставить армию в покое и не вынимать оружие, заявил вчера в казарме в Лукавице генерал-подполковник Ратко Младич.

Он сказал, что ожидает колонну автомашин для эвакуации армии, но она может подойти к казармам только в том случае, если установится мир.

Люди из территориальной обороны БиГ должны установить власть над своими военными подразделениями, должны перестать стрелять. Мы им ничего не сделаем. Не хочу брать грех на душу ни за одного солдата, ни за одного ребенка. Пусть знают, я не жалуюсь, будь у меня и сто жизней, то все отдал бы за них».

ВОЙНА НАГРЯНУЛА НЕЖДАННО

В интервью белградскому журналу «НИН» под названием «Чего хотят боснийские сербы?» 12 февраля 1993 г. генерал Младич отвечал на вопросы журналиста Йована Янича о корнях войны и возможных ее последствиях.

— Господин генерал, была ли эта война неизбежной?

— По правде говоря, я сам часто задаю себе этот вопрос. Категорически могу утверждать, что война настала не по воле и желанию сербского народа. Сербский народ ее не хотел, в этом я совершенно убежден. Могу даже верить в то, что, может быть, большинство других народов ее не хотели. Она пришла, просто как плохой ветер на эти просторы. Неожиданно. Принесенная по воле каких-то специальных сил, которые запланировали развал Югославии, т. к. очевидно, что каким-то центрам вне бывшей Югославии мешало такое государственное содружество.

— Но те, кто планировал войну, нашли себе союзников и в самой Югославии!

— К сожалению, это так. Война стала неизбежной как раз именно из-за того, что было предостаточно нездоровой ткани в том организме бывшей Югославии. В то время, как мы почивали на лаврах вечного мира, многие готовились к этой жестокому сведению счетов.

— Вы неоднократно говорили о планах разрушения Югославии. которые задуманы вне границ Югославии, как той, бывшей, так и этой, сегодняшней. Можете ли вы сказать несколько больше о тех сценариях войны?

— Больше это не является никакой тайной. И хорошо изучено. В последние десять — двадцать лет в отдельных высших военных учебных заведениях некоторых сил детально разрабатывались планы и даже проигрывались военные игры на наших просторах, от Косова и дальше. Все было хорошо закамуфлировано. Внимание уделялось одному району, а фактически детально разрабатывался план раздела всей Югославии как государственного содружества. К сожалению, по этому сценарию и дальше все разыгрывается. Развивается поступательно, не останавливается.

— Если бы Сербы Республики Сербской Краины и Республики Сербской не оказывали сопротивления «новому порядку», верите ли вы в то, что война давно бы пришла в Сербию и Черногорию?

— Силы которые планировали развал Югославии и в нем участвовали, потрясены тем сопротивлением, которое оказало население в Республике Сербская Краина и в Республике Сербской. Все, что здесь происходит, вовсе небезопасно для других народов, которые живут в условиях мира. Многие страны косвенно и непосредственно являются участниками войны на просторах бывшей Югославии. Даже некоторые великие державы... Во время пребывания в Женеве, на переговорах, я заметил, какое огромное чувство беспокойства охватывало многих обыкновенных людей из-за того, что происходит у нас. Люди испуганы. Они абсолютно реально оценивают нынешнюю ситуацию. Война, которая случилась у нас, может легко перекинуться и к ним, во всяком случае, если бы произошла какая-либо иностранная интервенция на нашем пространстве.

— Что, если случайно дело дойдет до военной интервенции? Как на это ответят сербы?

— Вопрос о военной интервенции часто упоминается даже, к сожалению, и в зале переговоров в Женеве. Она возможна, ибо международное сообщество использует методы давления, чтобы заставить стороны конфликта, а более всего нашу, сербскую сторону, принять предложенные решения. Мы, действительно, предпримем все возможное, чтобы решение кризиса было найдено за столом политических переговоров и мирными средствами и не шло в ущерб ни одному народу в бывшей Боснии и Герцеговине. Однако на переговорах в Женеве мы со всей серьезностью довели до сведения сопредседателей Конференции, что надо соблюдать несколько условий, если намереваемся приступить к справедливому решению ситуации в бывшей Боснии и Герцеговине.

— Какие это условия?

— В первую очередь, необходимо полностью выполнить Резолюцию № 787 Совета Безопасности ООН о безоговорочном выводе хорватских вооруженных сил с территории бывшей Боснии и Герцеговины. Их вооруженные силы, в каком бы виде он здесь не находились, быть здесь не должны. Они привели к войне.

Другое условие — добиться прекращения действия договора о совместной войне против сербского народа, заключенного между Туджманом и Изетбеговичем. Этот договор должен пропасть, особенно после недавних их боев в центральной Боснии. Он должен быть обнародован перед международным сообществом и осужден, как принесший войну сербскому народу.

Следующее условие — Алия Изетбегович должен отменить свое решение о введении военного положения и объявлении войны сербскому народу. Только лишь при таких обстоятельствах появятся условия для реальных переговоров о мире, и ситуация сведется к трем сторонам конфликта — Республике Сербской, Хорватскому сообществу Герцег-Босна и мусульманской части бывшей Боснии и Герцеговины. Сегодня же налицо присутствие одной иностранной силы, получившей международное признание — государства Хорватии, которое выступает как агрессор на этом пространстве.

— Вы упомянули Женеву, вы там участвовали как официальный представитель Армии Республики Сербской. Оказывали ли на вас давление, чтобы принять предложенную концепцию конституционного устройства Боснии и Герцеговины и предложенные карты?

— До настоящего времени у меня не было опыта участия в переговорах. Однако поразило то, что они (сопредседатели) подчеркивают последствия, которые могут произойти, если не будет сделано так-то и так-то. О самом методе можно дискутировать. Так, скажем, представляют документы, в подготовке которых не участвовали представители нашего народа, и предлагают их (эти документы) как окончательный вариант. Очень трудно что-либо в них менять. Отвергается фактическое положение или реальная ситуация какая была, есть и будет. Это своего рода давление.

— Учитывая, что вы являетесь командующим одной сильной армии, в некоторых международных кругах считают вас главной помехой в осуществлении своих планов на наших просторах. Меня интересует, оказывали лично на вас какое-нибудь давление?

— Наша делегация во главе с президентом Радованом Караджичем очень сплоченная, имеет единую платформу. Мы очень настойчивы, чтобы до конца, как это на нас накладывают обязательства перед нашим народом, осуществить нашу политику. На этих переговорах мы исходим из интересов сербского народа, основываясь на официально принятых Скупщиной Республики Сербской документов. Решения Скупщины для нас — платформа, от которой мы не можем отступать. В предыдущем раунде переговоров, в военной группе, во вступительных речах сопредседатели и генерал Сатиша Намбияр дали ясно понять, правда, в очень благовоспитанном тоне, как это приличествует дипломатам такого высокого ранга, что можно ожидать, если не будет принят план Сайруса Вэнса и лорда Оуэна по решению кризиса на территории Боснии и Герцеговины. Однако, мы не можем действовать во вред своему народу и собственным интересам. Это мы ясно им объяснили. В конце концов, никак же не наказаны те, кто разрушил Югославию, а ведь Югославия была одним из основателей и Лиги наций, и ООН. Если ее можно раздробить на мелкие части, на державочки, быстро вычеркнуть, словно и не существовала, почему бы по этому же сценарию не поступить и с Боснией и Герцеговиной? Сербский народ на просторах бывшей БиГ не требует ничего большего, кроме того, что получили другие народы на просторах бывшей Югославии, а это — право на свою государственность.

— Вопреки всему этому различные международные организации в войне на территории бывшей Боснии и Герцеговины снова обвиняют сербов, как «главных виновников»?

— Точно. В этом, может быть, мы и сами виноваты в немалой степени. Виноваты в том, что недостаточно хорошо знали окружающий нас мир. Короче, мы не знали методологию и структуру, на которых основывается современный мир. Часто говорят, что хорваты выиграли информационную войну. Ту войну они еще не выиграли. Информационной войной называют строго дирижируемое и управляемое мнение. Проще говоря, своему народу показывают только ту «правду», которая для них интересна. Никакая не тайна, что Хорватия вложила колоссальные деньги в пропаганду. Кувейт в войне с Ираком вложил около 12 миллионов долларов, а Хорватия эту цифру перекрыла больше чем в два раза, дав свыше 30 миллионов долларов, чтобы писали так, как надо Франьо Туджману и его экстремистской партии ХДС в соответствии с их целями. Однако, мы не вкладывали средства в такую пропаганду, нас не интересуют таким образом сконструированные истины.

Во время пребывания в Женеве я смотрел передачи разных каналов западноевропейского телевидения. У них очень продуманная структура. В первой части своих информационных программ преподносят все то, что прекрасно в их стране. Когда же хотят показать что-то отсталое, словно из первобытной человеческой общины, то дают Балканы или азиатскую часть континента, где находят то, что беднее. А нищеты на Западе есть не меньше, но она не показывается. Запад уповает на то, что человеческий мозг обладает ограниченной способностью, а поэтому ему придают форму как хорошо замешанному тесту. По этой же системе работают и разные оплачиваемые организации, которые придумывают гнусную ложь о сербском народе, о сербской армии, осуществляют сатанизацию сербского народа. Правда, это выстрелы в воздух.

— Особенно большой шум устроили из-за позиций, которые сербы держат около Сараево!

— Сербы не держат ничего, что чужое. Более того, в Сараево и около него мы не занимаем даже то, что наше. В Сараево больше всего вложили сербы, так как этот город построен на сербской земле.

— Часто говорил о бомбардировках Сараево. когда об этом говорят, то обычно думают, что это делают сербы!

— Мир не изумляется сценами убийств солдат, убийств сербских сватов, разрушения сербских домов, убийств мирных сербов. Когда тела безвинных солдат из колонны бывшего Второго военного округа днями плавали в реке Миляцке или были разбросаны по тротуарам, то мир не ужасался. Он не ужасался и когда боевики Алии Изетбеговича, предводимые Юком Празиным и другими уголовными авторитетами, расстреливали ракетами военный госпиталь, казармы. Однако, когда сербский народ лишь возвратил им той же мерой, которой надлежало, то очень быстро был причислен к сатане и назван виновным. Многие мусульманские преступления, связанные с убийствами, даже и сегодня на телевидении разных европейских стран приписываются сербам. Вспомним только ту инсценировку на сараевской улице Васе Мискина или те ужасные кадры на Доброволячкой улице, когда использовались даже машины СООНО.

— В Сараево осталось довольно много сербов. Что сейчас с ними?

— Это мученики двадцатого века. Сербское население в Сараево подвергается самым жестоким нападкам со стороны солдатни Алии Изетбеговича. Многие живут на милостыню, на удачу, как и с помощью какого-нибудь доброго соседа мусульманина (а есть и такие, которые даже защищают отдельные семьи). Однако, много семей исчезло навсегда. Только те, кому удается выбраться из Сараево могут правдиво рассказать о пережитой трагедии. Многие на грани жизни и смерти. По данным, которыми мы располагаем, из 100 процентов гуманитарной помощи, прибывающей в Сараево, почти незначительная ее часть — где-то около десяти процентов — попадает сербскому населению, хотя сейчас оно, по всей вероятности, наиболее многочисленное, так как хорваты, евреи, словенцы и масса мусульманского населения — покинули город. Остались сербы и, к сожалению, «зеленые береты» Алии Изетбеговича. Там мучают сербов в частных тюрьмах, насилуют наших жен, сестер, матерей. Сербы кончают жизнь самоубийствами или ходят как скелеты, как трупы. Они остались без имущества, которое накапливалось веками и десятилетиями. Все, что создавали их предки, а затем они сами — уничтожено, отобрано или разграблено.

— Как Вы оцениваете действия СООНО?

— Во-первых, мы должны исходить из того, что большинство офицеров и солдат СООНО исправно и честно выполняют свой долг, стремятся и трудятся так, чтобы свои задачи выполнять в соответствии с доверенным им мандатом. К сожалению, есть случаи злоупотребления отдельными военными, например, оказание поддержки армии А.Изетбеговича.

— Каким образом?

— Самыми разными способами. Некоторые превратились в службу такси для чиновников Изетбеговича, перевозя их с аэродрома до Сараево, Загреба и других мест... Конечно, в конце концов, мы все-таки должны исходить их того, что силы СООНО — это силы мира. Однако, точно также следует принять во внимание и тот факт, что этими силами мира армии Алии Изетбеговича доставлено много боеприпасов, топлива и всего необходимого для ведения войны. У них не было, как нет и сейчас, никакой возможности самим производить боеприпасы в Сараево и с такой же возрастающей жестокостью вести бои и дальше. С каждым днем у них все больше боеприпасов. Не хочу сказать, что им это дает СООНО. Если этим занимаются отдельные личности, то это не значит, что СООНО как СООНО. Но через различные гуманитарные конвои, особенно те, которые организуют «Мерхамет» или «Каритас», армия Алии Изетбеговича получает почти все, что ей необходимо.

— Связано ли это только с Сараево?

— Нет, гуманитарные конвои вооружали и Горажде. С гуманитарными конвоями боеприпасы для мусульманских отрядов проникали и в Сребреницу. Я не говорю о том, что с гуманитарными конвоями, но другими путями, особенно воздушным, доставляется огромное количество военных материалов для армии Изетбеговича в Цазинской Краине. Из Хорватии, через западную Герцеговину, в центральную Боснию легально идут колонны с вооружением, боеприпасами и другими материалами. Это сейчас немного замедлилось в связи с новыми боями между мусульманами и хорватами в Горни-Вакуфе, Конице, Мостаре, Прозоре и Бугойно...

— Вы упомянули Горажде. В общественном мнении по-разному муссировался уход Армии Республики Сербской с позиций около этого города. Где правда?

— Лучше всего правду может рассказать сам город Горажде. Армия республики Сербской не отступала из Горажде. Отступили в определенный момент малодушные.

— Один сербский солдат, у которого моджахеды закололи несколько членов семьи, недавно на сараевском аэродроме убил заместителя председателя мусульманского правительства Хакию Турайлича, который прибыл для официальной встречи с шестидесятью турецкими офицерами. Турайлич был в автомобиле СООНО!

— Да было так. Я думаю, что немалый вклад в это неприятное событие внес один офицер из французского батальона, который, не знаю по каким причинам и с чьего согласия, перевозил господина Турайлича на встречу к наемникам из Турции. Во всяком случае, взятые по отдельности акты насилия должны осуждаться. Тот случай перед вторым раундом встречи в Женеве значительно осложнил нашу позицию на переговорах. Однако, мы должны понять, что у того юноши всего несколько дней назад от зверства мусульманских солдат пострадала вся его семья. Вероятно, что в один из моментов душевного расстройства, когда он был оскорблен господином Турайличем, решился на такой крайний поступок. Органы правосудия Армии Республики Сербской занимаются сейчас этим случаем и думаю, что он будет до конца расследован.

— В Боснию прибыло сейчас огромное количество моджахедов. Знаете ли сколько?

— Это вероятно знает тот, кто их призывает. Они прибывают каждый день. Оценивается, что их число в настоящий момент где-то около десяти тысяч, они из разных исламских стран.

— Американцы, хорваты и мусульмане объявили Вас военным преступником. Задевает ли Вас это?

— Был бы озабочен, если бы во Франции или в США был опубликован список военных преступников, которые совершили преступления при Дьен Фу во Вьетнаме, в Комбодже и других местах. Я не отправился воевать ни во Вьетнам, ни на Окинаву, но защищаю свой народ. Свой народ я защищаю так как это мой долг и обязанность как офицера. А то, что меня мусульмане и хорваты объявили военным преступником, то, по-моему, это не стоит и ломаного гроша.

— Некоторые Вас обвиняют в том, что Вы создаете «Великую Сербию». Среди них и сопредседатель конференции по Югославии британский дипломат лорд Дэвид Оуэн.

— В настоящий момент наш основной интерес заключается в том, чтобы защитить свой народ от истребления на веками принадлежащей ему земле и создать все условия для мирной жизни и работы. А воля выбора и его демократическое право принадлежат народу. Ему решать, как, с кем ему объединяться и какие формы этого содружества ему принимать. В конце концов, должен вам сказать, что мы очень заинтересованы не выступать, как какие-то малые целые доли сербского народа. Было бы очень хорошо, если сербы, как одно целое, имели бы единую национальную программу и вышли бы с ней, чтобы открыто заявить всему миру. И не только это. Думаю, что настало время установить связи на широкой платформе. Исламские государства годами и десятилетиями уже проводят исламские конференции и сборы. Никто их в этом не упрекает. Также и отдельные западные страны вступили в разные союзы и объединения. Их также никто не упрекает. А почему, скажем, православные страны не могли бы иметь какой-то свой собор, на котором всему миру четко бы представили чего мы хотим, где мы в современном мире и каким его видим.

Журналисты потом назвали ночь с 17 на 18 апреля 1993 г. самой критической ночью в бывшей БиГ. Такой она тогда и могла показаться, ибо не было еще других, позднее. Под заголовком «Время принятия решения на сараевском аэродроме» корреспонденты белградской газеты «Политика» буквально задокументировали все, что происходило и что предшествовало «случаю Сребреницы», который также является частью обвинения Ратко Младича и Радована Караджича. А все происходило именно так:

Пале, 18 апреля 1993 г.

Дотошные хроникеры ночь с 17 на 18 апреля отметят как одну из самых критических в войне, которая ведется на просторах бывшей Боснии и Герцеговины. После трех неудачных попыток на сараевском аэродроме встретились делегации Армии Республики Сербской и мусульманской армии, чтобы под покровительством СООНО попытаться договориться о мирном решении в Боснии и Герцеговине, а в данный момент по самому напряженному вопросу — вопросу о Сребренице.

Журналисты, собравшиеся на аэродроме, ждали исхода встречи, а в воздухе, между тем кружили вести о неслыханной компании против сербского народа, развернувшейся в мировой прессе.

Встреча началась около 13 часов. Делегацию армии Республики Сербской возглавлял командующий Главного штаба генерал-подполковник Ратко Младич, а мусульманскую делегацию — Сефер Халилович. Мусульмане опоздали больше, чем на час, но это осталось за кадром. Уже в самом начале встречи командующий силами ООН в бывшей Югославии генерал Уолгрен столкнулся с трудностями т. к. мусульманская делегация отказалась от непосредственных переговоров, пришлось вести переговоры по-отдельности.

После требования о раздельных переговорах делегация Армии Республики Сербской была размещена в совершенно несоответствующем помещении и по словам генерала Милана Гверо, одного из членов сербской делегации на переговорах, это было сделано намеренно, чтобы сербские офицеры ушли, покинув переговоры. После протеста, заявленного представителям «голубых касок», сербскую делегацию поместили в приличествующее помещение.

Информации о ходе переговоров были скудными. Однако, с самого начала стало ясно, что мусульманские представители хотят говорить только о Сребренице, так как оказались в проигрышной позиции, перед полным военным поражением. Понимая мировую реакцию, они требовали полного вывода войск из этого региона, ставя ультиматум за ультиматумом. После восьми часов мучительных переговоров был сделан перерыв. В сделанном заявлении, генерал Младич подчеркнул, что мусульманская сторона постоянно выдвигает свои требования, поэтому продолжение переговоров будет необычайно трудным. Но он надеется, что практическое решение будет найдено, тем более, что сербская позиция четкая, а предложения точны.

Совещание продолжилось после перерыва и длилось до трех часов ночи, а результатом его стало соглашение о демилитаризации Сребреницы. Генерал Ратко Младич, комментируя подписанный документ после окончания переговоров, подчеркнул тот факт, что представители международных организаций, обязавшиеся быть посредниками в деле реализации соглашения, должны будут точно его придерживаться. Что касается сербской стороны, то она до конца честно выполнит соглашение.

Как сказал Младич, сербская сторона настаивала на том, чтобы после сдачи оружия мусульманские солдаты в Сребренице считались военнопленными. Однако, под давлением некоторых политических деятелей, а также по настоянию СООНО, была сделана уступка. Договорились о том, что под контролем военных раненые будут эвакуированы, оружие сдано. По его словам «военных преступников» ждет суд. Сербская сторона предложила на совещании уничтожить сданное оружие прямо перед камерами сербского и мусульманского телевидения. Поскольку представители СООНО потребовали, чтобы присутствовал и ряд иностранных телевизионных компаний, делая из этого своеобразный спектакль, то от этой идеи отказались. «Мы точно знаем сколько у них оружейных стволов, даже и по номерам, — сказал Младич. — Всё должны сдать. СООНО в ответе за каждого вооруженного мужчину и женщину в Сребренице».

«О возможной военной интервенции командующий Главного штаба Армии Республики Сербской сказал, что для этого нет никакой причины т. к. сербы имеют право жить на этих территориях, но в случае интервенции сербская армия и народ будут защищаться.

В присутствии генерала Уолгрена генералы Младич и Халилович подписали «Соглашение о демилитаризации Сребреницы».

На переговорах, состоявшихся 17 апреля 1993 г. в Сараево, генерал-подполковник Младич и генерал Халилович в присутствии генерал-полковника Уолгрена, представителя СООНО, выступавшего в роли посредника, договорились о следующем:

1. Полное прекращение огня в зоне Сребреницы вступает в силу в 04:59 ч. 18 апреля 1993 г. Прекращаются все боевые действия на занятых позициях противостояния, включая артиллерию поддержки и ракеты.
2. Размещение одной роты СООНО в Сребренице до 11:00 часов 18 апреля. Обе стороны гарантируют этой роте безопасный и беспрепятственный проход из Тузлы в Сребреницу.
3. Открытие воздушного коридора между Тузлой и Сребреницей через Зворник для эвакуации тяжело раненых и больных. Воздушный коридор открывается в 12:00 ч. 18 апреля 1993 г. и действует 19 апреля 1993 г. в зависимости от метеоусловий до тех пор, пока все имеющиеся тяжело раненные и больные не эвакуируются. Вертолеты будут летать из Тузлы в Сребреницу с приземлением в Зворнике с целью контроля, который не повлияет на задержку с эвакуацией. СООНО в присутствии двух врачей с каждой стороны и представителя Международного Красного Креста проведет идентификацию личностей тяжело раненых и больных, которых надо эвакуировать. Все категории тяжело раненых и больных будут без препятствий с обеих сторон эвакуированы воздушным путем. Верится, что тяжело раненых и больных насчитывается около 500. Это подтвердит 18 апреля СООНО, окончательно число будет сообщено обеим сторонам.
4. Демилитаризация Сребреницы осуществится в течение 72 часов после прибытия роты СООНО в Сребреницу (11:00 часов 18 апреля 1993 г., если прибудет позднее, то время отодвигается). Всё оружие, боеприпасы, мины, взрывчатка и запасы (кроме лекарств), находящиеся в Сребренице, будут собраны и переданы СООНО под наблюдением офицеров — по трое с каждой стороны. СООНО произведет контроль. По окончании процесса демилитаризации в городе не останется ни одного вооруженного лица, ни вооруженного подразделения, кроме сил СООНО. Ответственность за процесс демилитаризации несет СООНО.
5. Будет сформирована рабочая группа, которая примет решения по отдельным вопросам, связанным с демилитаризацией Сребреницы. Эта группа будет особо рассматривать: какие необходимо предпринять меры, если демилитаризация не завершится в срок 72 часа, корректно ли поведение в отношении лиц, сдающих свое оружие СООНО. Рабочая группа будет докладывать генералу Уолгрену, генералу Младичу и генералу Халиловичу. Первый отчет будет представлен к совещанию, которое состоится в понедельник 19 апреля 1993 г., в 12:00 часов.
6. Обе стороны должны передать СООНО сведения о минных полях и взрывчатых устройствах, установленных в Сребренице. Каждая из сторон должна очистить свои поля от мин под наблюдением СООНО.
7. Ни одна из сторон не должна препятствовать свободе передвижения. Высший комиссариат ООН по беженцам и Международный Красный Крест должны особенно тщательно проверять факты о препятствиях свободе передвижения в Сребренице и Тузле.
8. Будет разрешена плановая доставка гуманитарной помощи городу.
9. Обе стороны конфликта должны гарантировать безопасность офицеров и врачей, которые будут вести наблюдение за процессом демилитаризации под флагом СООНО.
10. Рабочая группа должна рекомендовать способ обмена пленными, погибшими и ранеными в районе Сребреницы по принципу «всех на всех» в десятидневный срок. Это будет производиться под контролем Красного Креста.
11. Все спорные вопросы должна решать совместная военная рабочая группа или решаться во время встреч делегаций на высшем уровне, где посредником выступает генерал Уолгрен.

КОМАНДУЮЩИЕ СООНО ЗАЯВИЛИ АГЕНТСТВУ «СРНА»

Уолгрен:

Комментируя соглашение о демилитаризации Сребреницы, достигнутое между сербскими и мусульманскими военными представителями на сараевском аэродроме, командующий силами ООН в бывшей Югославии шведский генерал Ларс Эрик Уолгрен заявил агентству «СРНА», что «это соглашение представляет огромный прорыв и прогресс в мирных переговорах».

Морийон:

«Договор о демилитаризованной Сребренице, достигнутый на сараевском аэродроме, очень важен, — сказал в заявлении, сделанном для агенства «СРНА», командующий СООНО в БиГ французский генерал Филип Морийон. — Можно сказать, что достигнут настоящий прогресс в переговорах, исходя из того, что сербы и мусульмане согласились сделать район Сребреницы демилитаризованным».

Соглашение не допускает никаких манипуляций

Генерал-подполковник Ратко Младич заявил вчера Радио Республики Сербской, что соглашение о демилитаризации Сребреницы, заключенное на сараевском аэродроме, не допускает никаких манипуляций. По его словам, сербская сторона разрешила эвакуацию всех мусульманских тяжело раненных, хотя многие из них участвовали в боях в этом районе и вероятно среди них находятся те, кто совершил преступления перед сербским народом. Он выразил убеждение в том, что такие люди предстанут перед Международным судом.

Младич напомнил, что в Сребренице после завершения демилитаризации не останется ни одного вооруженного лица или воинской части, кроме сил СООНО, а это подразумевает полное соблюдение принципов Международного военного права, которое точно определяет понятие «сдача оружия».

Соглашением точно устанавливается срок демилитаризации Сребреницы — 72 часа после ввода в города сил СООНО. Младич выразил мнение, что это «может быть ключевой вопрос соглашения». В течение этого срока должны быть переданы все виды вооружения, начиная с ножей и пистолетов, вплоть до танков, которыми владеет мусульманская сторона.

«Мое предложение — все оружие уничтожить на месте», — подчеркнул генерал-подполковник Ратко Младич.

В ДОГОВОРНЫЕ СРОКИ: СЕРБСКАЯ СТОРОНА ПРЕКРАТИЛА БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Братунац, 18 апреля.

«Сербская сторона на всех позициях около Сребреницы прекратила все боевые действия в 4 часа 59 минут утра, последовательно соблюдая договор о перемирии, который прошедшей ночью был подписан на сараевском аэродроме», — заявил корреспонденту ТАНЮГ представитель Армии Республики Сербской в Братунаце.

Однако, хотя перемирие вступило в силу, мусульманские вооруженные формирования и сегодня в первой половине дня во многих местах неоднократно открывали огонь из стрелкового оружия по сербским позициям.

Как сообщают сербские военные источники, особенно жестокие нападения мусульманские формирования совершили в течение прошедшей ночи по всей линии фронта т. к. это была попытка мусульманской стороны, как оценивается, тактически улучшить свои позиции. О жестокости этих атак говорит тот факт, что сербская сторона прошедшей ночью потеряла убитыми 6 бойцов и 17 бойцов было ранено.

Вертолеты с ранеными из Сребереницы прибыли в Тузлу

Тузла, 18 апреля.

Два вертолета ООН с тяжело раненными из Сребреницы прибыли сегодня во второй половине в Тузлу, сообщает Рейтер, ссылаясь на заявления очевидцев.

Раненые доставлены на основании договора, который сегодня подписали командующие сербскими и мусульманскими войсками в Боснии и Герцеговине, напоминает агентство.

Тщетно генерал Младич заявлял, что это соглашение, как и многие другие, не может стать предметом чьего-либо манипулирования. Эта война служит для чистейшей манипуляции честью, правдой, людскими жизнями со стороны могущественных международных сил с одной невероятной целью: уничтожить сербов! Генералу с самого начала это было ясно, а они продолжали режиссировать, убивать, бомбить, изгонять и ЛГАТЬ! Поэтому неудивительно, что генерал Младич еще во время встречи с генералом Морийоном в ноябре предыдущего года был категоричен и говорил командирским и достаточно нетерпящим возражений тоном. В белградской газете «Вечерни новости» от 21 декабря 1992 г. было опубликовано следующее:

Точный адрес: Республика Сербская.

Генерал Ратко Младич, сейчас уже легендарный военный, командующий боснийско-герцеговинскими сербами, искусный не только в военном, но и в переговорном деле. Помня о сущности того, о чем он говорит с собеседниками, он следит за формой своего изложения.

На недавней встрече генерала Ратко Младича с Филипом Морийоном, французским коллегой по званию, командующим СООНО на территории бывшей Боснии и Герцеговины, прежде чем сесть за стол переговоров в Лукавице сербский генерал по-солдатски решительно, но и в то же время учтиво, захотел с гостем перво-наперво разобраться с некоторыми терминологическими определениями.

— Прошу вас, господин генерал, в будущем во время наших переговоров рядом с названием Республика Босния и Герцеговина всегда говорить «бывшая», — попросил Младич генерала Морийона, который сразу же с этим согласился.

— Также бы хотел, чтобы, начиная с сегодняшнего дня, на всех ваших письмах и посланиях стояли не только мое имя и фамилия, но и адрес. Хочу быть точным: если обращаетесь ко мне, то перед моим именем отпечатайте полный адрес: Главному штабу Армии Республики Сербской. Если пишете нашим политикам, то пишите так: Президиуму Республики Сербской. Как вы представляете здесь Республику Францию, так и мы представляем Республику Сербскую, без оглядки на то, нравится это кому-то или нет.

После первой чашечки кофе хозяин предложил гостю перейти к откровенному разговору, отметив, что он, Младич, особенно уважает своего собеседника как «хорошего солдата и хорошего командующего».

В самом начале беседы генерал Ратко Младич уже обозначил свою позицию, с которой не хотел отступать.

— Мы, сербы в бывшей Боснии и Герцеговине, имеем свою территорию, народ, армию, Конституцию, законы, но и чувство великой гордости. Чем больше времени мир не будет нас признавать, тем нас будет больше и мы будем сильнее. Упрямство нас укрепляет, тем более, если мы правы, а мы правы...

После небольшой паузы генерал Младич продолжил:

— Для успеха вашей миссии, господин генерал, очень важно понять, что с нашей стороны уступок не будет ни на йоту! Никто в этом мире не сможет договариваться в ущерб сербскому народу. Есть границы, которые нельзя переступать.

Отвечая, что проблемы в бывшей Боснии и Герцеговине больше носят политический характер, чем военный, генерал Филип Морийон подчеркнул, что «людей надо учить, чтобы сами себе помогали».

— Я был бы был удовлетворен, если бы был мусульманином, — отреагировал на это генерал Младич. — С апреля этого года большая часть Республики Сербской живет без электричества, без воды, без минимальных условий для жизни. Вы должны знать, что гуманитарная помощь идет, в основном, мусульманам и хорватам. Мы еще и не знаем как выглядят эти пакеты! Посылки СООНО и НАТО, с другой же стороны, направляются солдатам Франьо Туджмана и Алии Изетбеговича. Как нам известно, это не предусмотрено гуманитарными акциями.

Затем генерал Младич показал гостю ручной миномет, который вместе с продуктами и лекарствами самолетом доставлен из одной арабской страны.

— Нашим врагам под маской гуманитарной помощи доставляется и оружие, и военное обмундирование, а самолеты и вертолеты СООНО перевозят Изетбеговича и его военачальников куда он пожелают.

На предложение Морийона о том, что вертолеты Объединенных наций могут перевозить и сербских раненых в Белград Младич возразил: «Там другое государство, у нас свои госпитали в Пале, Соколаце и в других местах Республики Сербской. Не надо нас привязывать к СР Югославии и ее армии.

На вопрос гостя, когда будет снята блокада Сараево дан был такой ответ:

— Этот город не находится в блокаде. Я только занимаю сербские территории около Сараево. Для нас и мусульман лучше всего разделить Сараево на две части по национальному признаку. До этого же мусульмане пусть сложат оружие и я сразу открою им путь в город и из города.

Завершая свой разговор с Филипом Мориойном, генерал Ратко Младич вместе с тем потребовал от гостя, чтобы через Объединенные нации хорватам было указано на необходимость вывести свои воинские части с оккупированных территорий.

— Я все сделаю, чтобы ошибки, указанные в ваших подтвержденных документами утверждениях, были исправлены, сказал в заключении Филип Морийон.

Этот разговор подтверждает Мирко Йовичевич, коллега из белградской газеты «Политика экспресс», который пишет о том, что генерал Младич внимательно слушал изложение генерала Морийона, а потом в солдатском диалоге говорил кратко и четко.

В один из моментов разговора генерал Младич показал на ручной миномет, который доставлен самолетом гуманитарной помощи из арабских стран, и сказал:

— Доставляются боеприпасы, вооружение, обмундирование, продукты и все это в виде гуманитарной помощи, а в противоположность этому — нет коридора для прохода сербских раненых, из-за чего 136 бойцов с Илиджи и Хаджича умерли, т. к. им не была своевременно оказана медицинская помощь. Проход им был закрыт, в то время как самолеты и вертолеты СООНО перевозят Изетбеговича и его генералов туда, где им надо. Если бы силы СООНО придерживались последних договоренностей, связанных с использованием аэродрома Бутмир, то названная цифра была бы не значительной, а может быть, вообще не было бы мертвых.

Одновременно была опубликована выдержка из беседы этих двух генералов, касающаяся решения проблемы Сараево.

Морийон: Юка выдворен из Сараево, и мне нравится, что его больше нет в городе.

Младич: И господин Иован Дивяк самолетами СООНО уже долетел до Америки, чтобы организовать помощь мусульманам. Они готовят наступление, чтобы прорвать блокаду Сараево извне, со стороны Коница и Игмана. Это, в сущности, означает захват сербских территорий, которые возле города.

Морийон: Я предполагаю, что мусульмане попытаются снять всю блокаду Сараево.

Младич: Хочет ли господин генерал, чтобы я искренне высказался о Сараево.

Морийон ответил утвердительно.

Младич: Не будем для начала больше употреблять такой термин «блокированное Сараево». Сараево я не блокировал. Я только занимаю сербские территории около города. Они знали, когда нападали на сербскую армию и производили неслыханный геноцид народа, что находятся среди него. Совершенно очевидно, что они недооценивали сербов. Решение по Сараево может быть двояким:

1. Первое, самое лучшее для мусульман и нас — найти политическое решение и Сараево разделить на две части по национальным структурам населения. Установить границы по улицам и домам, кварталам, чтобы между нами оказались силы СООНО, разделяя нас, и тогда коммуникации откроются и они могут проходить так, как немцы приезжали в Берлин.
2. Второе. Пусть сдадут оружие и живут в своей части города. Они могут сдать оружие и вам, но вы тогда гарантируйте, что они не будут стрелять в моих солдат. Когда все сдадут оружие, то я открою доступ в город. Если сдают оружие вам, то должна при этом присутствовать и моя комиссия ради составления единой описи. Должны быть переданы и военные преступники, которые убивали и резали сербский народ. Если этого не будет, тогда пусть капитулируют. В мусульманские кварталы Сараево не войдут ни мои войска, ни милиция Республики Сербской. Это пусть возьмет под контроль СООНО, а в сербских частях города действует сербская власть. Когда мусульмане сдадут оружие, то фронта не будет перед ними, будет только перед хорватами, если они не уйдут с сербской территории и не перестанут на нас нападать.

Морийон: А что с вашим оружием? Где его следовало бы оставить, каков ваш план?

Младич: Мы вывезем оружие и оно никому не будет угрожать, но оно всегда будет готово, чтобы защитить сербский народ и его территорию. Начало решения кризиса в бывшей Боснии и Герцеговине, а также условие для всех заключается в том, чтобы Алия Изетбегович принял решение и публично заявил об отмене объявленной войны сербскому народу. Хочет ли он прекратить войну против Сербии, Черногории и Югославии, ее армии — это его дело. Он ведет войну против сербского народа и его армии и должен забрать назад решение об объявлении войны этому народу. Когда он это сделает, то должен согласиться, чтобы за стол переговоров сели и мусульманская, и сербская делегации для поиска политического решения. Таким образом Сараево вернется к своей повседневной мирной жизни.

Морийон: Мусульмане, как мне сказали, готовы сдать оружие СООНО при условии, что в городе пройдет демилитаризация. Не требуют каких-то особых условий. Я понял, что вы от них требуете отмены решения об объявлении войны, прекращения насильственной мобилизации сербов и сдачи оружия.

Младич: Мы предлагаем мир в городе и вокруг него. Формальная капитуляция нас не интересует.

Напрасно генерал, будущий «военный преступник», командующий Армией Республики Сербской и его соратники ведут переговоры, предлагают, подписывают соглашения с представителями Объединенных наций, даже и с представителями вражеской армии! После многих договоренностей и бесед с генералом Морийоном Главный штаб Армии Республики Сербской был вынужден опубликовать сообщение о том, что командующий СООНО по бывшей БиГ генерал Филип Морийон не уважает договоренности о вывозе мусульманских раненых из Сребереницы и пленных сербов из Тузлы.

Это сообщение гласит:

«На состоявшейся недавно встрече генерала Миловановича, начальника Главного штаба Армии Республики Сербской и генерала Морийона, командующего силами СООНО в бывшей БиГ, была достигнута договоренность об обеспечении беспрепятственного прохода конвоя с гуманитарной помощью в Сребреницу, который при возвращении, как первоначально договорились, заберет 70, потом 130, а в конце — 200 раненых. Также договорились, что столько же пленных сербов эвакуируют из Тузлы в Шековичи.

Однако генерал Морийон ничего из договоренностей не выполнил. В действительности, Морийон из Сребреницы вывез на автомашинах СООНО не раненых, а 675 гражданских лиц. Из Тузлы не было эвакуировано ни одного серба.

Помимо этого, генерал Морийон наметил и новый конвой с гуманитарной помощью для Сребреницы, а сегодня с запланированным конвоем в город Жепа, который находится в Подромании, послал и 13 боевых бронетранспортеров. На завтра заявлен незапланированный конвой с гуманитарной помощью в направлении Загреб — Градишка — Баня Лука — Зеница.

Такого рода действия СООНО и генерала Морийона выпадают из рамок утвержденного способа доставки гуманитарной помощи и компетенции миссии СООНО, а также отступают от непосредственной договоренности генералов Миловановича и Морийона.

Вследствие этого, Армия Республики Сербской в случае, если не будет обеспечена эвакуация сербов из Тузлы, не допустит продолжение эвакуации из Сребреницы т. к. ни один пункт договора со стороны генерала Морийона не был выполнен.

Мы выражаем решительный протест по поводу такого большого интереса к доставке гуманитарной помощи и обеспечению условий для свободного передвижения мусульман, в то время как не проявляется ни малейшая забота о судьбе пленных сербов в Сараево, Горажде, Тузле, Зенице, Бихаче и других городах, находящихся под контролем противной стороны.»

Непосредственно после операции в Сребренице журналист Маркович в Пале взял интервью у генерала Младича для новосадского журнала «Свет». Приводим отрывок из этого интервью.

— Взятие Сребреницы было чисто военной операцией, которую Армия Республики Сербской должна была провести намного раньше, — сказал Младич. — Все знают, а это могут подтвердить и голландские военные, мусульманская армия в последний месяц предпринимала боевые действия, нападая на мирное сербское население вблизи Сребреницы. Всего за несколько дней мусульманские солдаты из Сребреницы убили около десяти мирных жителей. Если это, как говорили, защищенная зона, тогда нет никакого ни военного, ни человеческого резона из такой зоны нападать и убивать мирных сербских жителей, чтобы после этих «операций» преступники могли возвращаться назад в безопасную «защищенную зону». Мы не могли больше этого терпеть.

Сербская армия понесла незначительные человеческие потери в той операции. Сопротивления почти и не было. Гражданские люди, это могу откровенно сказать, со счастливыми лицами встречали наш приход, потому что им уже было достаточно той жизни в закрытом анклаве, вдали от своих соотечественников. Мусульманские подразделения и полиция оказали слабое сопротивление, большинство солдат сразу же сбросили военную форму и переоделись в гражданское, чтобы раствориться в мирном населении. Таких мы сейчас проверяем в Поточарах и Братунаце и все, если будет доказано, что они не совершили военных преступлений над мирным сербским населением, будут отпущены в центральную Боснию, также как и другие гражданские лица. Остальных же будем судить по законам Республики Сербской.

Первая группа гражданских лиц уже переброшена к линии фронта в сторону Кладаня и они уже сейчас, не подвергаясь никакой опасности, перешли на мусульманскую территорию. В Сребренице сейчас будут сформированы органы власти Республики Сербской и обеспечена нормальная жизнь.

Мы Сребреницу больше не оставим, и нет такого Совета Безопасности и такого пакта НАТО, которые заставили бы нас это сделать. Сребреница веками была сербской землей, и такой она останется. Почему не заставили Хорватию уйти из Западной Славонии после агрессии? А что касается самолетов НАТО, то к ним мы привыкли, привыкли что нас бомбят. Но ни одна их бомбардировка не сможет нам навредить. Это наша земля, и мы знаем на ней каждый камень. Здесь не помогают ни самолеты, ни бомбы...

— Как реагировали голландские миротворцы, когда в их лагерь в Потогарах вы принесли шампанское и их угощали?

— Они были счастливы, как и я. Им также было предостаточно жизни в эдакой «защищенной зоне». Они мне рассказывали, как намучились с мусульманской полицией и их бандами, которые всех грабили.

— Месяц назад всплыла одна афера в связи с захватом солдат СООНО. Как вы к этому относитесь?

— Это была очень неприятная ситуация, но тот путь, к сожалению, был единственный путь, чтобы обратить внимание Европы и всего мира, что не могут бомбить мирное сербское население как кому-то вздумается.

— Как после всего смотрите на случай с пилотом О. Грейди?

— У нас не было причин задерживать этого летчика. Нам было достаточно, что его летательный аппарат, с которого могли уничтожать сербские гражданские цели, был сбит. Летчик нам был не нужен.

— Как вы лично воспринимаете границу на Дрине?

— А как бы один настоящий серб мог ее воспринимать? Ничего тяжелее в жизни не приходилось переживать, как именно этот страшный раздел. Поэтому я, думая, что сербы сделают все, чтобы снять ту блокаду. С нас хватит войны. Не потому, что мы испугались или устали, но потому что за последние три года мы достаточно насмотрелись всех ужасов. Цель и народа, и руководства, и Армии Республики Сербской — остановить войну, снять блокаду на Дрине и начать отстраивать свою страну.

Запад должен понять некоторые вещи: что сербов не могут безнаказанно бомбить, что сербов не могут загонять словно скот в загоны, что нам не могут перекраивать карты, которые раздробят и размельчат вековую сербскую землю, что нам надо дать компактную территорию, на которой можем нормально существовать, как государство. Точно также должны понять мусульмане, что унитарной Боснии, которой бы из Сараево управлял Алия Изетбегович, нет и никогда не будет. Они должны уважать перемирие, не нападать на сербские села и мирных жителей из своих «защищенных анклавов», ибо все завершится как с Сребреницей».

(Так говорил генерал Младич. А чтобы его речь и весь «случай» Сребреницы понял каждый, кто этого хочет, пусть ему поможет оригинальная книга Миливоя Иванишевича «Хроника нашего кладбища». Эта книга полна беспощадной документалистики о страданиях сербского народа Братунаца, Милича, Скелана и Сребреницы. И не только в последнее время.)

. . .

СТРАДАНИЯ И СОПРОТИВЛЕНИЯ

В работе

ДОМАШНИЕ «ПОРТРЕТЫ» РАТКО МЛАДИЧА

В работе

ИНОСТРАННЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ О ГЕНЕРАЛЕ МЛАДИЧЕ

В работе

ТРИБУНАЛ В ГААГЕ — ЧТО ЭТО ТАКОЕ, И ЧЕГО ОН ХОЧЕТ?

. . .

Вот как выглядят обвинения сформулированные господином Голдстоуном:

ОБВИНЕНИЯ

ОБВИНЯЕМЫЕ

1. РАДОВАН КАРАДЖИЧ, родился 19 июня 1945 г. в общине Шавник, Республика Черногория; президент администрации боснийских сербов в Пале, начиная приблизительно с 13 мая 1992 г. и по настоящее время.

2. РАТКО МЛАДИЧ, родился 12 марта 1943 г. в общине Калинович Республика Босния и Герцеговина; профессиональный военный, в вооруженных силах боснийских сербов имеет чин генерала. Командующий армии администрации боснийских сербов начиная приблизительно с 14 мая и по настоящее время.

ДОЛЖНОСТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

3. РАДОВАН КАРАДЖИЧ, один из основателей и председатель Сербской демократической партии (СДП) в тогдашней Социалистической Республике Боснии и Герцеговине. СДП была ведущей политической партией у сербов Боснии и Герцеговины. Как председатель СДП он был и остается ведущим политическим лидером партии. Его полномочия, как председателя партии, включают представительские функции, координацию деятельности ряда партийных органов, обеспечение претворения в жизнь программных задач и целей партии. Он и сегодня занимает этот пост.

4. Приблизительно 13 мая 1992 г. РАДОВАН КАРАДЖИЧ стал первым президентом администрации боснийских сербов в Пале. Во время вступления в эту должность его де юре полномочия, согласно Конституции администрации боснийских сербов, включали, помимо прочего, верховное командование армией администрации боснийских сербов во время войны и мира, а также право назначать, повышать в чине и увольнять с должности офицеров армии.

5. Кроме полномочий, предусмотренных Конституцией, полномочия РАДОВАНА КАРАДЖИЧА как президента администрации боснийских сербов были расширены в соответствии со статьей 6 Закона о народной обороне боснийских сербов, согласно которой, кроме прочего, он руководит Территориальной обороной во время войны и мира и издает приказы об использовании сил полиции во время войны, непосредственной военной опасности и других чрезвычайных обстоятельств. Статья 39 этого Закона уполномочивает президента в случае непосредственной военной опасности и других чрезвычайных обстоятельств произвести дислокацию частей Территориальной обороны для поддержания порядка.

6. Полномочия РАДОВАНА КАРАДЖИЧА были также расширены в соответствии со статьей 33 Закона о внутренних делах, согласно которой он имеет право призвать полицейских-резервистов в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.

7. РАДОВАН КАРАДЖИЧ осуществлял вышеперечисленные полномочия, выступал в качестве президента администрации боснийских сербов в Пале, и мировое сообщество относилось к нему соответственно. В этой функции он, inter alia, принимал участие в международных переговорах и лично подписывал соглашения по таким вопросам, как прекращение огня и оказание гуманитарной помощи, которые затем и вступали в силу.

8. РАТКО МЛАДИЧ. В 1991 г. назначен командующим 9 корпуса Югославской народной армии (ЮНА) в Книне, в Республике Хорватской. Позже, в мае 1992 года становится командующим Второго военного округа ЮНА, которая тогда, de facto стала армией боснийских сербов. По воинскому званию — генерал и, примерно с 14 мая 1992 г. и по настоящее время, командующий армией администрации боснийских сербов.

9. РАТКО МЛАДИЧ продемонстрировал, что реально контролировал решение военных вопросов, тем, что он участвовал в переговорах, inter alia, по вопросам заключения перемирия, обмена заключенными, по соглашениям об открытии сараевского аэродрома, по соглашениям о пропуске гуманитарных конвоев и о прекращении действий снайперов, которые затем и вступили в силу.

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ.

10. В период, который рассматривается в данном обвинительном акте, в Республике Босния и Герцеговина имело место состояние вооруженного конфликта и частичной оккупации.

11. Все действия и упущения, третируемые как тяжкие нарушения Женевских конвенций 1949 г. (далее — «тяжкие нарушения конвенций»), согласно статьи 2 Статута Суда имели место во время вооруженного конфликта и частичной оккупации.

12. Во всех параграфах, которые содержат ссылки на преступления против человечества, то есть преступления по статье 5 Статута Суда, возможно, совершенные действия и упущения являлись составной частью широко распространенных, систематических и массовых нападений, направленных против гражданского населения.

13. Термин «миротворческие силы ООН» который используется в этом обвинительном заключении, относится и к военным наблюдателям ООН.

14. Члены миротворческих сил ООН и гражданские лица, которые упоминаются в данном обвинительном заключении, являлись в течение всего рассматриваемого периода лицами, находившимися под защитой Женевских конвенций.

15. Обвиняемые по данному обвинительному заключению должны были соблюдать законы и обычаи ведения военных действий и Женевских конвенций 1949 г.

ОБВИНЕНИЯ

16. Обвинения в данном обвинительном заключении делятся на три части:

I часть обвинительного заключения, которая содержит пункты 1 — 9 — это обвинения в преступлении геноцида, в преступлениях против человечества и преступления, которые совершены против гражданского населения и сакральными объектами на всей территории Республики Боснии и Герцеговины.

II часть обвинительного заключения, которая содержит пункты 10 — 12 — это обвинения за совершение преступлений, относящихся к действиям снайперов против гражданских лиц в Сараево.

III часть обвинительного заключения — содержащая пункты 13 — 16 — это обвинения за преступления, связанные с использованием представителей миротворческих сил ООН в качестве заложников.

I ЧАСТЬ.

ПУНКТЫ 1 И 2.
(ГЕНОЦИД)
(ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА)

17. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ с апреля 1992 г. своими действиями и упущениями осуществляли геноцид на территории Республики Боснии и Герцеговины.

18. Гражданские лица — боснийские мусульмане и боснийские хорваты подвергались гонениям и преследованиям по национальным, конфессиональным и религиозным мотивам по всей территории Республики Босния и Герцеговина. Тысячи мусульман и хорватов были задержаны в местах массового заключения, где они подвергались различным видам психического и физического насилия и содержались в нечеловеческих условиях. Среди персонала, который управлял и контролировал места массового заключения Омарска, Каратерм и Лука, были, среди прочих, Женько Меакич (Омарска), Душко Сикирица (Каратерм) и Горан Елисич (Лука). Эти лица намеревались уничтожить боснийских мусульман и боснийских хорватов как национальные, этнические и конфессиональные группы, убивали их, наносили тяжелые ранения, преднамеренно создавали для них такие условия существования, которые должны были привести к их физическому уничтожению. Условия существования в местах массового заключения, описанные ниже в параграфах 20-22, в целом относятся и к данному параграфу.

19. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ в период с апреля 1992 и до июля 1995 г. своими действиями и упущениями, вступив в соглашение с другими лицами, совершили преступление против человечества на территории Республики Боснии и Герцеговины тем, что организовали гонения гражданского населения боснийских мусульман и боснийских хорватов по национальным, политическим и конфессиональным мотивам. Как это отмечено ниже, они несут уголовную ответственность за незаконное заключение этих лиц в тюрьмы, убийства, изнасилования, сексуальные издевательства, пытки, избиения, грабежи и несовместимые с нормами человеческой морали действия по отношению к гражданским лицам; за изгнание политических лидеров, интеллектуалов, специалистов; за незаконные депортации и перемещения гражданских лиц; за противозаконные артиллерийские обстрелы гражданского населения; за присвоение и грабеж недвижимости и личного имущества; за уничтожение жилых домов и производственных объектов; за уничтожение конфессиональных объектов.

МЕСТА МАССОВОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

20. Как только военные силы из Боснии и других частей бывшей Югославии начали свои атаки на города и села Республики Боснии и Герцеговины, тысячи боснийских мусульман и хорватов подверглись систематическому преследованию по национальным, этническим, политическим или конфессиональным основаниям, их интернировали в местах массового заключения на всей территории, которую оккупировали боснийские сербы. Среди таких мест, наряду с другими, были следующие:

21. Во многих местах массового заключения функции управления осуществлялись военными лицами и полицейскими, как и их непосредственными исполнителями, под контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА. Кроме этого полицейские и военные следователи боснийских сербов имели свободный доступ ко всем местам массового заключения и действовали в согласии с лицами, которые управляли этими местами массового заключения. К этим объектам и лицам, кроме прочих, относятся следующие:

22. Тысячи гражданских лиц, боснийских мусульман и боснийских хорватов, включая женщин, детей и лиц пожилого возраста, в течение длительного времени подвергались заключению в этих объектах. Нормальная судебная процедура для этих лиц была неосуществима, их интернирование не имело оправдания с военной точки зрения. В основном эти лица были арестованы из-за своей гражданской, конфессиональной или политической принадлежности. Условия содержания заключенных были нечеловеческими и суровыми. Военные и полицейские лица боснийских сербов, которым было поручено руководство этими объектами, включая Драгана Николича (Сушица), Желько Меакича (Омарска), Душку Сикирицу (Каратерм) и других лиц, находившихся под их командованием, подвергали заключенных физическому и моральному насилию, запугиванию и издевательствам. Персонал мест массового заключения с целью уничтожить боснийских мусульман и боснийских хорватов как национальные, этнические и конфессиональные группы, убивал, наносил тяжелые раны и преднамеренно создавал такие условия их содержания. которые должны были привести к их физическому уничтожению.

Заключенные часто становились жертвами несовместимых с человеческой моралью действий, включая убийства, изнасилования, сексуальные издевательства, пытки, избиения, грабежи, как и другие разновидности морального и физического насилия. Во многих случаях заключенные женщины и девушки были изнасилованы в лагерях или же их уводили из мест массового заключения и они подвергались изнасилованию и прочим видам сексуального издевательства в других местах. Ежедневный рацион был неадекватным и часто недостаточным для поддержания жизни. Медицинская помощь была минимальной или же не оказывалась вообще, в то время как общие санитарные условия были совершенно неудовлетворительными.

ИЗГНАНИЕ И ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ И СПЕЦИАЛИСТОВ.

23. Военные структуры боснийских сербов, полиция боснийских сербов и их исполнителей под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА подвергали специальному преследованию гражданских политических лидеров и членов основной политической партии боснийских мусульман — Партии демократического действия (ПДД), ведущей политической партии боснийских хорватов — Хорватского демократического содружества (ХДС), жителей городов, таких как Приедор, Власеница, Босански Шамац и Фоча. Очень часто представители Сербской демократической партии составляли списки ведущих деятелей ПДД и ХДО и передавали их военным и политическим структурам боснийских сербов и их исполнителям. В соответствии с этими списками арестовывались политические лидеры боснийских мусульман и боснийских хорватов, которые подвергались тюремному заключению, физическому насилию и часто уничтожались. Некоторые из местных лидеров ПДД, подверглись гонениям наряду с другими из-за своих политических убеждений. Среди них: Мухамед Чехаич (Приедор), Сулейман Тихич (Босански Шамац) и Ахмет Хаджич (Брчко).

24. Помимо преследования политических лидеров боснийских мусульман и боснийских хорватов, полиция, армия боснийских сербов и их исполнители, подвергали систематическим гонениям и преследованию по национальным или религиозной мотивам боснийско-мусульманских и боснийско-хорватских интеллектуалов и специалистов из многих городов и сел, таких как Приедор, Власеница, Босански Шамац и Фоче. Среди подвергшихся преследованию были, среди других: Абдуллах Пушкар (академик), Жико Црналич (бизнесмен), Эсад Мехмедалия (юрист)из Приедора и Осман Ватич (юрист из Брчко).

ДЕПОРТАЦИИ

25. Тысячи боснийских мусульман и боснийских хорватов, проживавших в районе городов Власеница, Приедор, Босански Шамац, Брчко и Фоча, подвергались систематическим арестам и содержанию в местах массового заключения армией и полицией боснийских сербов. Эти места массового заключения находились под контролем армии и полиции боснийских сербов. Содержавшиеся в этих объектах лица были незаконно депортированы или переселены в другие места на территории Боснии и Герцеговины или за пределы ее границ. Кроме того, гражданское население боснийских мусульман и боснийских хорватов, включая женщин, детей и лиц пожилого возраста, выселялось из своих домов силами армии, полиции и их исполнителей под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА для того, чтобы позже их использовать для обмена военнопленными. Эти депортации, как и все прочее, не были проведены с целью эвакуации для обеспечения безопасности или военной необходимости, или для каких-либо других законных целей. Эти депортации, вместе с другими действиями, направленными против гражданского населения, боснийских мусульман и боснийских хорватов привели к значительному уменьшению численности или полному выселению гражданского населения — боснийских мусульман и хорватов — в некоторых оккупированных районах.

АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ ОБСТРЕЛЫ МЕСТ, В КОТОРЫХ СОБИРАЛОСЬ ГРАЖДАНСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ.

26. Военные силы боснийских сербов, под директивным управлением и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА начали в июле 1992 г. и продолжали до июля 1995 г. незаконные артиллерийские обстрелы мест, в которых собиралось гражданское население и которые не имели военного значения, с целью уничтожения, терроризирования и деморализации гражданского населения боснийских мусульман и боснийских хорватов. Среди таких случаев, помимо других, были следующие:

ПРИСВОЕНИЕ И ГРАБЕЖ ИМУЩЕСТВА.

27. Сразу же после начала военных действий в Республике Босния и Герцеговина, военные силы боснийских сербов быстро подавили вооруженное сопротивление в селах и городах. Во время установления своей власти в захваченных районах, а также позднее, армия и полиция боснийских сербов и прочие исполнители администрации боснийских сербов под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА систематически присваивали и захватывали недвижимость и личное имущество боснийских мусульман и боснийских хорватов. Присвоение имущества было широко распространено и не было оправдано с военной точки зрения. Эти действия имели место с апреля 1992 г. и до января 1993 г. в общинах Приедор, Власеница, Босански-Шамац и в других местах.

28. Захват и присвоение имущества осуществлялись следующим образом и при помощи следующих средств:

А. Тысячи боснийских мусульман и боснийских хорватов были интернированы в местах массового заключения. где они оставались в течение длительного времени. Сразу после их появления в местах массового заключения, персонал, обслуживавший эти объекты систематически воровал личное имущество заключенных, в том числе часы, украшения, деньги и прочие ценности. Заключенные очень редко получали документы на изъятое у них имущество или же им возвращали их имущество после выхода на свободу.

Б. Гражданские лица, интернированные в этих лагерях являлись свидетелями и/или жертвами физического и морального насилия. После того, как они присутствовали при или подверглись актам насилия, тысячи интернированных были насильно перемещены из этих лагерей в другие места внутри или вне границ Республики Боснии и Герцеговины. До того, как их насильственно перемещали, многих заключенных заставляли подписать служебные документы боснийских сербов в которых они «добровольно» отказывались от своего имущества в пользу администрации боснийских сербов.

В. Во многих случаях заключенные гражданские лица, боснийские мусульмане и боснийские хорваты, отводились из лагерей в свои дома или рабочие помещения, где сопровождающие заставляли их передать им деньги и другие ценности. В других случаях заключенные использовались как рабочая сила для погрузки имущества из жилых домов и рабочих помещений боснийских мусульман и хорватов в грузовики, которые затем уезжали в неизвестном направлении. Все это происходило с разрешения и одобрения лиц, которые надзирали места заключения.

Г. Многие боснийские мусульмане и боснийские хорваты не были интернированы в лагерях, но были принуждены оставаться в местах своего жительства, где они подвергались физическому и психическому насилию со стороны армии, полиции и прочих исполнителей боснийских сербов, нерегулярных формирований и отдельных никому не подчинявшихся лиц. Для многих эти условия стали невыносимыми и они уезжали. Многие гражданские лица перед своим отъездом были вынуждены подписать служебные документы боснийских сербов, в которых они «добровольно» отказывались от прав на личное и недвижимое имущество в пользу администрации боснийских сербов. В некоторых случаях боснийским мусульманам и боснийским хорватам, покидавшим места своего жительства, разрешалось взять с собой ограниченное количество личных вещей и денег, но и это имущество было у них украдено на контрольных пунктах боснийских сербов или же в других местах.

Д. Имеется много случаев, когда во время или после военного захвата боснийскими сербами сел или городов, армия, полиция и прочие исполнители боснийских сербов входили в дома несербского населения и грабили личное имущество жителей.

УНИЧТОЖЕНИЕ ИМУЩЕСТВА.

29. Преследование и гонения на всей территории, оккупированной войсками, полицией и прочими исполнителями боснийских сербов или некой третьей стороной, но с согласия боснийских сербов, заключались в том, что систематически уничтожались жилые дома и деловые помещения боснийских мусульман и боснийских хорватов. Эти частные и производственные объекты выбирались и подвергались систематическому уничтожению на территориях, где заканчивались военные действия, или же где военных действий вообще не было. Целью такого незаконного уничтожения было добиться того, чтобы жители не могли или не захотели возвращаться в свои дома и общины. Города, села, населенные пункты, или части таковых, с населением, состоящим из боснийских мусульман и боснийских хорватов, в которых имело место значительное уничтожение имущества, следующие:

УНИЧТОЖЕНИЕ САКРАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ

30. Войска боснийских сербов и другие систематически повреждали и/или уничтожали сакральные объекты католиков и мусульман. Во многих случаях сакральные объекты получили повреждения и/или были уничтожены в районах, где закончились боевые действия или их вообще не было. К этим объектам, помимо прочих, относятся и объекты, упоминаемые в параграфе 37 данного обвинительного заключения. Военные и полицейские силы боснийских сербов не предприняли соответствующих и необходимых мер для защиты вышеупомянутых конфессиональных объектов.

31. Вышеупомянутые действия были направлены против гражданского населения боснийских мусульман и хорватов. Подобные акции, проведенные отдельными лицами или группами лиц, которые совершила администрация боснийских сербов, имели такое широкое распространение и проводились настолько систематически, что уничтожили, нанесли вред или дегуманизировали большинство жизненно важных сфер существования боснийских мусульман и боснийских хорватов на территориях, контролировавшихся администрацией боснийских сербов.

32. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ знали или имели основания знать, что подчиненные им лица в местах массового заключения намереваются убивать или наносить тяжелые физические и психические травмы боснийским мусульманам и хорватам с целью их уничтожить в целом или частично как национальные, этнические или конфессиональные группы; или же это и осуществили, но не предприняли соответствующих и необходимых мер для предотвращения подобных акций или наказания организаторов этих акций.

Такими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 1: ГЕНОЦИД, определенный статьями 4(2)(а), (б), и 7(3) Статута Суда.

Пункт 2: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, определенное статьями 5(х) и 7(1),7(3) Статута Суда.

ПУНКТЫ 3 И 4.
(НЕЗАКОННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОД СТРАЖУ ГРАЖДАНСКИХ ЛИЦ)

34. С самого начала военных действий в Республике Босния и Герцеговина тысячи боснийских мусульман и боснийских хорватов были интернированы в местах массового заключения. Многие из таких объектов были созданы и действовали по контролем армии, полиции или других исполнителей боснийских сербов под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА. Как это уже указывалось в параграфах 18 и 20-22 данного обвинительного заключения, а также в данном параграфе, условия существования заключенных в этих объектах были невыносимыми. Многочисленные гражданские лица подвергались мучениям и издевательствам, а многие заключенные на этих объектах пропали без вести.

35. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и проведении в жизнь противозаконного заключения гражданских лиц, или же они знали или имели основания знать, что их подчиненные противозаконно задерживали гражданских лиц и не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Этими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 3: ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ ЖЕНЕВСКИХ КОНВЕНЦИЙ 1949 г. (далее ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИЙ) согласно статьям 2 (г) (незаконное заключение гражданских лиц) 7(1) и 7(3) Статута Суда.

Пункт 4: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (оскорбление личного достоинства) согласно статьям 3, 7(1) и 7(3) Статута Суда.

ПУНКТ 5.
(АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ ОБСТРЕЛЫ МЕСТ, ГДЕ НАХОДИЛИСЬ ГРАЖДАНСКИЕ ЛИЦА)

36. Как уже было описано в параграфе 26 данного обвинительного заключения, который входит и в содержание этого параграфа, вооруженные силы боснийских сербов подвергали артиллерийским обстрелам места, где собирались гражданские лица и которые не имели военного значения, вызывая тем самым ранения и смерть сотен гражданских лиц. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и проведении в жизнь незаконных атак против гражданского населения и отдельных гражданских лиц с использованием огнестрельного оружия для ведения огня типа минометов, ракет и артиллерии; они знали или имели основания знать, что их подчиненные намеревались противозаконно атаковать гражданское население или отдельных гражданских лиц или это осуществили, но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода обстрелов или наказания организаторов этих акций.

Этими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 5: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (преднамеренное нападение на гражданское население или отдельных гражданских лиц) в соответствии со статьями 3, 7(1) и 7(3) Статута Суда.

ПУНКТ 6.
(УНИЧТОЖЕНИЕ САКРАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ)

37. С апреля 1992 г. и до конца мая 1995 г. на территории Республики Боснии и Герцеговины, находившейся под контролем армии и полиции боснийских сербов, включая и районы, в которых не велись военные действия, систематически и в широких масштабах осуществлялось разрушение и уничтожение мусульманских и католических сакральных объектов. В таких районах, как Баня-Лука, например, дело дошло до полного уничтожения конфессиональных объектов. Среди уничтоженных конфессиональных объектов в районе Баня-Лука следующие:

МУСУЛЬМАНСКИЕ КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЕКТЫ

КАТОЛИЧЕСКИЕ КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОБЪЕКТЫ

38. В остальных районах повреждения и уничтожение конфессиональных объектов было широко распространено. Среди этих объектов, помимо других, находятся: мечеть Аладжи (Фоча), мечеть Султана Селима (Добой), Церковь Св.Петра и Св. Павла, капелла Обри, мечеть Севри-Хаджи (Мостар), жупанийская церковь (Нови Шехер) и мечеть Чаршийская (Коньиц). Армия и полиция боснийских сербов не предприняли соответствующие необходимые меры для обеспечения защиты конфессиональных объектов.

39. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и проведении в жизнь уничтожения конфессиональных объектов или они знали или имели основания знать, что их подчиненные намеревались нанести повреждения или уничтожить эти объекты или это и осуществили, но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Этими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 6: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (уничтожение и преднамеренное повреждение конфессиональных объектов) в соответствии со статьями 3(д), 7(1) и 7(3) Статута Суда

ПУНКТ 7.
(ЭКСТЕНСИВНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ ИМУЩЕСТВА)

40. После захвата Фоче (8 апреля 1992 г.) Босански-Шамаца (17 апреля 1992 г.) Власеницы (21 апреля 1992 г.) Приедора (30 апреля 1992 г.) Брчко (30 апреля 1992 г.) и других общин в Республике Босния и Герцеговина, армия и полиция, как и другие подразделения, находившиеся под контролем боснийских сербов и под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА, систематически уничтожали жилые дома и производственные помещения боснийских мусульман и хорватов в оккупированных городах и селах, или же позволяли это делать другим, без всякого оправдания с военной точки зрения. Территории, на которых были произведены массовые разрушения, описаны в параграфе 29 данного обвинительного заключения, и они считаются частью этого параграфа.

41. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и проведении в жизнь получившего широкое распространение дерзкого и противозаконного уничтожения имущества боснийских мусульман и боснийских хорватов, которое не имело оправдания с военной точки зрения, или они знали или имели основания знать, что их подчиненные намеревались уничтожить сами или позволить уничтожить другим имущество боснийских мусульман и боснийских хорватов или это и осуществили; но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Этими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 7: ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИЙ в соответствии со статьями 2(д) (уничтожение имущества), 7(10) и 7(3) Статута Суда.

ПУНКТЫ 8 и 9.
(ПРИСВОЕНИЕ И ГРАБЕЖ ИМУЩЕСТВА)

42. Как это было описано в параграфах 27 и 28 данного обвинительного заключения, которые являются и составной частью этого параграфа, армия и полиция боснийских сербов и другие исполнители администрации боснийских сербов под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА систематически присваивали и грабили недвижимость и личное имущество гражданских лиц боснийских мусульман и боснийских хорватов.

43. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и проведении в жизнь дерзкого и противозаконного изъятия недвижимости и личного имущества, находившегося во владении боснийских мусульман и боснийских хорватов, и знали или имели основания знать, что их подчиненные намеревались присвоить недвижимость и личное имущество боснийских мусульман и боснийских хорватов или это и осуществили; но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Этими действиями и упущениями РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 8: ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИЙ в соответствии со статьями 2(д) (уничтожение имущества), 7(10) и 7(3) Статута Суда.

Пункт 9: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (грабеж и захват общественного и частного имущества) в соответствии со статьями 3(е), 7(1) и 7(3) Статута Суда.

II ЧАСТЬ.

ПУНКТЫ 10-12.
(ДЕЙСТВИЯ СНАЙПЕРОВ В САРАЕВО)

44. С 5 апреля 1992 город Сараево был осажден военными силами боснийских сербов. В течение всего времени осады армия боснийских сербов и их исполнители проводили систематическую кампанию снайперской стрельбы по гражданским лицам. Гражданское население Сараево постоянно терроризировалось этой снайперской кампанией. жертвами которой стало большое количество гражданских лиц, убитых или раненых, в том числе женщин, детей и лиц пожилого возраста. В период с 5 мая 1992 г. и по 31 мая 1995 г. снайперы систематически незаконно и преднамеренно убивали и наносили ранения гражданским лицам на территории Сараево, в том числе пострадали следующие лица:

УБИТЫЕ

Дети

Елма Якупович, 2 года, на Юкичевой улице № 17, 20 июля 1993 г.

Елведина Чолич, 4 года, на Кобылёй-Главе, 6 августа 1993 г.

Аднан Касапович, 16 лет, на улице Д.А.Куна, 24 октября 1994 г.

Нермина Омерович, 11 лет, на улице Джуре Даничича, 8 ноября 1994 г.

Женщины

Алмаса Коньходжич, 56 лет, на перекрестке Кранчевичевой ул. и Беодской ул. 27 июня 1993 г.

Севда Кустура, 50 лет на Шпицастой стене, 5 августа 12993 г.

Сада Похара, 19 лет на улице Жарко Згонянина №13, 30 августа 1993 г.

Салиха Чомага, 38 лет, на Мукича брдо, Угорско, 8 сентября 1993.

Едина Трто, 25 лет, на улице Ивана Криделя, 26 сентября 1993 г.

Хатема Муканович, 38 лет, на улице Обала 27 июля 89, 11 января 1994 г.

Радмила Плаинович, 51 год, на улице Воеводе Путника, 7 февраля 1994 г.

Лейла Байрамович, 24 года, на улице Бориса кидрича №3, 8 декабря 1994 г.

Лица пожилого возраста

Хайрия Диздаревич, 66 лет на Ива Кранчевича 11, 17 июня 1993 г.

Марко Ступар, 64 года, на улице Змая от Босне №64, 12 января 1994 г.

Фадил Зуко, 63 года, на улице Стара цеста 66, 12 января 1994 г.

Драгомир Длулибрк, 61 год, на улице Первомайская 66, 16 июня 1994 г.

Мужчины

Аднан Мисихович, 34 года, на ул. Хасана Бркича, 3 сентября 1993 г.

Юнуз Чампара, 59 лет, на улице Милутина Джурашковича, 6 сентября 1993 г.

Августин Вучич, 57 лет, на улице Анте Бабича, 13 мая 1994 г.

Ясмин Поджо 23 года, на улице Мала Бекруша №10, 4 марта 1995 г.

РАНЕНЫ.

Дети

Мальчик, 2 года, на улице Стара Цеста, 26 июня 1993 г.

Мальчик, 12 лет, в басейне Купалиште, 5 августа 1993 г.

Девочка, 9 лет, на Кобылей Главе, 8 августа 1993 г.

Мальчик ,14 лет, на улице Джемала Биедича, 3 сентября 1993 г.

Девочка, 8 лет, на улице Ивана Криделя, 3 сентября 1993 г.

Мальчик, 15 лет, на улице X трансверзалы без №, 4 октября 1993 г.

Мальчик, 13 лет, на улице Доньи Хотон II, 10 ноября 1993 г.

Мальчик, 12 лет, на улице Петра Драшпица, 28 ноября 1993 г.

Мальчик, 17 лет, на улице Джемала Биедича, 11 января 1994 г.

Мальчик, 5 лет, на улице Змая од Босне, 19 июня 1994 г.

Девочка, 16 лет, на улице Сенада Мандича Денде, 26 июля 1994 г.

Мальчик, 13 лет, на улице Милеко Цвитковича, 22 июля 1994 г.

Мальчик, 7 лет, на улице Змая од Босне, 18 ноября 1994 г.

Девочка, 13 лет, на перекрестке улиц Рогина и Седерник, 22 ноября 1994 г.

Мальчик, 14 лет, на улице Седерник, 6 марта 1995 г.

Женщины

Лицо женского пола, 20 лет, на Хотоне, 5 августа 1993 г.

Лицо женского пола, 52 года, на улице Франца Розмана, 6 августа 1993 г.

Лицо женского пола, 55 лет, на улице Шпанских бораца, 30 августа 1993 г.

Лицо женского пола, 35 лет, на улице Ивана Криделя, 3 сентября 1993 г.

Лицо женского пола, 32 лет, в районе улиц Николы Демона и Града Баку, 6 января 1994 г.

Лицо женского пола, 46 лет на Олимпийской улице №15, 18 января 1994 г.

Лицо женского пола, 42 года, на улице 21 мая, 9 мая 1994 г.

Лица женского пола, 50 и 62 года, на улице Николы Демона, 25 мая 1994 г.

Лицо женского пола, 45 лет, Моймило-Добринье, 13 июня 1994 г.

Лицо женского пола, 46 лет, на улице Заима Имамовича, №15, 20 июня 1994 г.

Лицо женского пола, 54 года, на улице Барутхана, 8 ноября 1994 г.

Лицо женского пола, 28 лет, на улице Змая од Босне, 9 ноября 1994 г.

Лицо женского пола, 28 лет, на улице Змая од Босне, 18 ноября 1994 г.

Лицо женского пола, 24 лет, на улице Франца Лехара №3, 8 декабря 1994 г.

Лицо женского пола, 49 лет на Улице Седреник, 10 августа 1994 г.

Лица пожилого возраста

Лицо женского пола, 71 года, на площади Циглана, 17 сентября 1993 г.

Лицо женского пола, 72 лет, на улице Никола Демона, 2 октября 1993 г.

Лицо женского пола, 60 лет, на Ловченской улице, 7 декабря 1993 г.

Лицо мужского пола, 63 лет, на улице Анте Бабича, 13 марта 1994 г.

Лицо мужского пола, 62 лет, на улице Омладинских радних бригада, 16 июня 1994 г.

Лицо мужского пола, 61 года, на первомайской улице без №, 16 июня 1994 г.

Лицо мужского пола, 67 лет, на улице Сенада Мандича-Денде,17 июля 1994 г.

Лицо мужского пола, 63 лет, на улице Сендерик, 11 декабря 1994 г.

Лицо мужского пола, 62 года, на улице Сендерик, 13 декабря 1994 г.

Лицо женского пола, 73 года, на перекрестке улиц Змая од Босне и Музексы, 18 декабря 1994 г.

Мужчины

Лицо мужского пола, 36 лет, на площади ЗВНОБиХ, 1 февраля 1993 г.

Лицо мужского пола, 52 лет, на Кобыльей Главе, 25 июня 1993 г.

Лицо мужского пола, 29 лет, на улице Стара цеста, 7 октября 1993 г.

Лица мужского пола, 50 и 56 лет, на улице Браче Рибар, 2 ноября 1993 г.

Лицо мужского пола, 36 лет, на улице Стара цеста, 14 декабря 1993 г.

Лицо мужского пола, 27 лет, на улице Змая од Босне, 19 июня 1994 г.

Лица мужского пола, 20, 27, 39, и 34 лет, на улице З мая од Босне, 9 ноября 1994 г.

Лицо мужского пола, 29 лет, на улице Седреник, 8 декабря 1994 г.

Лица мужского пола, 46 и 33 лет, на перекрестке улиц Франья Рачкого и Маршала Тито, 3 марта 1995 г.

Лицо мужского пола, 52 лет, на улице Седреник, 6 марта 1995 г.

45. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и осуществлении снайперской стрельбы по гражданским лицам и знали или имели основания знать, что их подчиненные проводят снайперскую стрельбу по гражданским лицам, но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Принимая во внимание, что результатом преднамеренной снайперская стрельба по гражданскому населению стали ранения и смерть вышеупомянутых гражданских лиц, а также их действия и упущениями, РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 10: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (преднамеренное нападение на гражданское население и отдельных гражданских лиц) в соответствии со статьями 3, 7(1) и 7(3) Статута Суда.

Принимая во внимание совершенные снайперами убийства, помимо других, и вышеупомянутых гражданских лиц, как и действия и упущениями, РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 11: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА в соответствии со статьями 5(а) (убийство), 7(1) и 7(3) Статута Суда.

Принимая во внимание нанесенные снайперами ранения, наряду с другими, и вышеупомянутым гражданским лицам, как и действия и упущениями, РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ совершили:

Пункт 12: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА в соответствии со статьями 5(и) (антигуманные действия), 7(1) и 7(3) Статута Суда.

III ЧАСТЬ.

ПУНКТЫ 13-16.
(ЗАЛОЖНИКИ / ЖИВОЙ ЩИТ)

46. В период между 26 мая 1995 г. и 2 июня 1995 г. военнослужащие армии боснийских сербов под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА захватили на Пале, в Сараево, в Горажде и в других местах 284 представителя миротворческого контингента ООН и держали их в качестве заложников с целью сделать невозможными новые воздушные удары сил Североатлантического союза (НАТО). Все это время военнослужащие армии боснийских сербов содержали представителей миротворческого контингента ООН в заключении, с применением силы или угрозы применения силы. В отдельных случаях заложники — представители ООН подвергались нападениям. После проведения продолжительных переговоров с руководителями боснийских сербов, заложники — представители ООН были отпущены в несколько приемов в период с 3 июня по 19 июня 1995 г.

47. После того, как на Пале были захвачены представители миротворческого контингента ООН военнослужащими армии боснийских сербов, действовавшие под директивным руководством и контролем РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА, немедленно были выделены отдельные заложники для использования в качестве «живого щита», среди которых были следующие лица: капитан Patric A. Rechner (Канада), капитан Oldrich Zidlik (Республика Чехия), капитан Тетеревский (Россия), майор Abdulah Razak Bello (Нигерия), капитан Ahmed Manzoor (Пакистан) и майор Cunnar Westlund (Швеция). В период примерно с 26 мая по 27 мая военнослужащие армии боснийских сербов привязали или насильно удерживали другими способами представителей миротворческих сил ООН против их воли около возможных целей воздушных ударов сил НАТО, среди которых были бункеры с боеприпасами на Яхоринском потоке, станция радиолокационного наблюдения на Яхорине и находящийся поблизости узел связи с целью помешать нанесению воздушных ударов НАТО по этим пунктам. Высокопоставленные военные и политические функционеры из числа боснийских сербов осматривали и фотографировали заложников-представителей ООН, которые были наручниками прикованы к бункерам с боеприпасами на Яхоринском Потоке.

48. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ сами и в сговоре с другими лицами планировали, отдавали приказы, стимулировали или другими способами содействовали и участвовали в планировании и осуществлении захвата гражданских лиц, то есть представителей миротворческого контингента ООН в качестве заложников для их использования в роли «живого щита» и знали или имели основания знать, что их подчиненные намереваются захватить представителей миротворческого контингента ООН в качестве заложников для их использования в роли «живого щита» и это и осуществили, но не предприняли соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

Принимая во внимание захват и содержание в качестве заложников представителей миротворческого контингента ООН в период между 26 мая 1995 г. и 19 июня 1995 г., РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ своими действиями и упущениями совершили:

Пункт 13: ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИЙ в соответствии со статьями 2(х) (захват гражданских лиц в качестве заложников), 7(1)и 7(3) Статута Суда.

Пункт 10: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (захват заложников) в соответствии со статьями 3, 7(1) и 7(3) Статута Суда.

Принимая во внимание, что представители миротворческого контингента ООН использовались как «живой щит» 26 мая 1995 г. и 27 мая 1995 г., РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ своими действиями и поступками совершили:

Пункт 15: ТЯЖКИЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИЙ в соответствии со статьями 2(б) (антигуманные действия), 7(1)и 7(3) Статута Суда.

Пункт 10: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (жестокие действия) в соответствии со статьями 3, 7(1) и 7(3) Статута Суда.

Гаага, Голландия
24 июля 1995 г.

Richard J. Goldstone.
Обвинитель

Дополнение к обвинительному заключению, составленное 14 ноября 1995 года

ОБВИНЕНИЕ.

Richard J. Goldstone обвинитель Международного Суда по уголовным делам для бывшей Югославии, в соответствии с полномочиями согласно статьи 18 Статута Международного Суда по уголовным делам для бывшей Югославии (Статут Суда), обвиняет
РАДОВАНА КАРАДЖИЧА и РАТКО МЛАДИЧА
в совершении ГЕНОЦИДА, ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА и НАРУШЕНИИ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ, далее следует:

«Зона безопасности» Сребреница

1. После того, как в Боснии и Герцеговине началась война, военные силы боснийских сербов заняли села боснийских мусульман в восточной части страны, результатом чего стал уход боснийских мусульман в анклавы Горажде, Жепа, Тузла и Сребреница. Все события, упоминаемые в данном обвинении, имели место в Республике Босния и Герцеговина.

2. 16 апреля 1993 г. Совет Безопасности Объединенных наций, действуя в соответствии с Главой VII Хартии ООН, принял Резолюцию 819, в которой содержалось требование ко всем воюющим сторонам в Республике Боснии и Герцеговине рассматривать Сребреницу и окружающую территорию как зону безопасности, которая не может быть подвергнута никакому вооруженному нападению или любому другому неприятельскому воздействию. Резолюция 819 была подтверждена Резолюцией 824 от 6 мая 1993 г. и Резолюцией 836 от 4 июня 1993 г.

3. Считается, что в зоне безопасности Сребреница до нападения сил боснийских сербов, как описывается в данном обвинительном заключении, проживало 60 000 боснийских мусульман.

Нападение на зону безопасности Сребреница.

4. 6 июля 1995 г. или около этой даты, вооруженные силы боснийских сербов подвергли Сребреницу артиллерийскому обстрелу и произвели нападения на позиции наблюдателей ООН, где были дислоцированы голландские военнослужащие, которые находились внутри зоны безопасности. Нападения на зону безопасности Сребреница армии боснийских сербов продолжались до 11 июля 1995 года, когда первые части армии боснийских сербов вошли в Сребреницу.

5. Боснийские мусульмане. мужчины, женщины и дети, которые оставались в Сребренице после начала наступления боснийских сербов, действовали двумя различными способами. Несколько тысяч женщин, детей и некоторые, главным образом, пожилые мужчины бежали на базу ООН в Поточарах в зоне безопасности Сребреница, где они искали защиты у голландского батальона миротворческого контингента ООН. На этой базе они оставались с 11 июля до 13 июля 1995 г., когда были вывезены на автобусах и грузовиках под контролем и руководством военнослужащих армии боснийских сербов.

6. Вторая группа, состоявшая из приблизительно 15000 боснийских мусульман мужчин, с небольшим количеством женщин и детей, сосредоточилась вечером 11 июля 1995 г. в Шушнярах, и затем была сфомирована длинная колонна, которая через леса двинулась по направлению к Тузле. Приблизительно одну треть этой колонны составляли вооруженные боснийские солдаты и вооруженные гражданские лица. Остальные были невооруженные гражданские лица.

События в Поточарах.

7. 11 и 12 июля 1995 г. РАТКО МЛАДИЧ и члены его штаба встретились в Братунаце с голландскими офицерами и представителями мусульманских беженцев из Поточара. Во время этих встреч РАТКО МЛАДИЧ, кроме всего прочего, сообщил, что с мусульманскими военнослужащими, которые сдадут оружие, будут поступать как с военнопленными в соответствии с Женевскими конвенциями, и никто не причинит вреда беженцам, эвакуированным из Поточара.

8. Приблизительно 12 июля 1995 г. военные силы боснийских сербов ограбили и подожгли дома боснийских мусульман в Поточарах и его окрестностях.

9. Приблизительно утром 12 июля 1995 г. военные силы боснийских сербов прибыли на территорию военной базы в Поточарах.

10. Приблизительно 12 июля РАТКО МЛАДИЧ в сопровождении своих военных помощников и группы тележурналистов приехал в Поточары. Несколько раз он давал лживые уверения боснийские мусульманам в Поточарах, что им никто ничего не сделает, и они будут в безопасности вывезены из Сребреницы.

11. Приблизительно 12 июля по приказанию и в присутствии РАТКО МЛАДИЧА около 50-60 автобусов и грузовиков прибыло к военной базе ООН в Поточарах. Вскоре после прибытия этих транспортных средств началась эвакуация мусульманских беженцев. Когда мусульмане, мужчины, женщины и дети двинулись на погрузку в автобусы и грузовики, военнослужащие армии боснийских сербов начали отделять мужчин от женщин и детей. Это операция по отбору мужчин и их отделения от других беженцев проводилась в присутствии и по приказанию РАТКО МЛАДИЧА.

12. Боснийские мусульмане — мужчины, которые были отделены от остальных беженцев, были размещены в разных местах в Поточарах и окрестностях. 12 июля или около этой даты, РАТКО МЛАДИЧ и представители армии боснийских сербов под его командованием информировали некоторых из числа этих мусульман, что они будут эвакуированы и обменены на боснийских сербов, находящихся в заключении в Тузле.

13. Большая часть мусульман — мужчин, которые были отделены от остальных беженцев в Поточарах, были перевезены в Братунац, а затем в окрестности Каракая, где военнослужащие армии боснийских сербов уничтожили их.

14. 12 и 13 июля 1995 г. военнослужащие армии боснийских сербов без суда и следствия уничтожили боснийских мусульман, мужчин и женщин в разных местах около базы ООН, где эти люди пытались найти убежище. Тела этих убитых людей остались лежать по полям и в зданиях в непосредственной близости от базы ООН. Этот произвол, эти убийства вызвали страх и панику среди мусульман, которые еще там оставались, некоторые из них покончили жизнь самоубийством, а все остальные согласились покинуть анклав.

15. Эвакуация всех способных к передвижению мусульманских беженцев завершилась 13 июля 1995 г. Следствием нападения боснийских сербов на эту зону безопасности и других акций стало то, что военнослужащие армии боснийских сербов практически полностью изгнали все мусульманское население из анклава Сребреница.

Сдача в плен и уничтожение

16. В период между вечером 11 июля и утром 12 июля длинная колонна мусульман сконцентрировалась около Шушняра, и отсюда через лес мусульмане двинулись из Сребреницы на Тузлу.

17. Пытаясь воспрепятствовать движению колонны боснийских мусульман по направлению к Тузле, военнослужащие боснийских сербов заняли позиции вдоль дороги Братунац — Миличи, используя при этом бронетранспортеры, танки, и артиллерию, в том числе противотанковую.

18. Как только колонна мусульман достигла территории, находившейся под контролем боснийских сербов, около Бульима на нее произвели нападение силы армии боснийских сербов. Эти и другие нападения и атаки вооруженных сил боснийских сербов привели к тому, что многие мусульмане были убиты и ранены, а сама колонна распалась на несколько частей, которые продолжили свое движение в Тузлу. Приблизительно одна треть колонны, состоявшая главным образом из военнослужащих, пересекла дорогу Братунац — Миличи недалеко от Нова-Касабы и без происшествий достигла Тузы. Остальные мусульмане остались отрезанными за линией боснийских сербов.

19. Тысячи мусульман были захвачены в плен или сами сдались в плен вооруженным силам боснийских сербов, находившихся под командованием и контролем РАТКО МЛАДИЧА и РАДОВАНА КАРАДЖИЧА. Многие мусульмане, сдавшиеся в плен, поступили так потому, что им была обещана безопасность в случае сдачи. Уверения в безопасности мусульмане получили и от военнослужащих — боснийских сербов, которые находились в рядах армии боснийских сербов, но были одеты в украденные мундиры миротворческого контингента ООН, а также от плененных мусульман, получившим приказ звать остальных мусульман выходить из леса.

20. Военнослужащие боснийских сербов без суда и следствия убили многих пленных мусульман, а также тех, которые сдались им в плен. Эти убийства были совершены в местах, где мусульмане сдались силам боснийских сербов или же были взяты в плен, как и в других местах, вскоре после сдачи мусульман в плен или их пленения. Ниже перечисляются некоторые случаи уничтожения мусульман без суда и следствия.

20.1. Приблизительно 13 июля 1995 г. недалеко от Незука в Республике Босния и Герцеговина была захвачена группа из десяти мужчин — боснийских мусульман. Военнослужащие боснийских сербов без суда и следствия убили некоторых из них, в том числе Мирсада АЛИСПАХИЧА и Хайрудина МЕШАНОВИЧА.

20.2. Приблизительно 13 июля 1995 г. на берегу реки Ядар, между населенными пунктами Коневич-Поле и Дриняча военнослужащие армии боснийских сербов без суда и следствия убили 15 боснийских мусульман — мужчин, которые были захвачены в плен или сдались сами. Среди жертв были Хамед ОМЕРОВИЧ, Азем МУЙИЧ и Исмет АХМЕТОВИЧ.

20.3. Приблизительно 13 июля 1995 г. недалеко от Коньевич-Поля военнослужащие армии боснийских сербов без суда и следствия уничтожили сотни мусульман, в том числе женщин и детей.

20.4. 17 или 18 июля 1995 г., военнослужащие боснийских сербов взяли в плен около 150-200 боснийских мусульман — мужчин и без суда и следствия истребили приблизительно половину.

20.5. 18 или 19 июля 1995 г. недалеко от Незука около 20 групп боснийских мусульман — мужчин сдались военным силам боснийских сербов. В каждой группе было от 5 до 10 человек. После сдачи мусульман в плен, военнослужащие боснийских сербов приказали мусульманам построиться, и затем их перебили без суда и следствия.

20.6. 20 или 21 июля 1995 г. недалеко от села Мецес, военнослужащие армии боснийских сербов через мегафоны призывали мужчин-мусульман, бежавших из Сребреницы, сдаваться в плен, обещая в таком случае полную безопасность сдавшимся. Около 350 мусульман сдались в плен. После этого сербские солдаты отделили около 150 человек из этой группы, приказали им выкопать для себя могилы и уничтожили их без суда и следствия.

20.7. 21 или 22 июля 1995 г. недалеко от села Мецес военнослужащие армии боснийских сербов при помощи траншеекопателя выкопали большую яму, затем они приказали приблизительно 260 мусульманам-мужчинам встать около этой ямы. Военнослужащие боснийских сербов окружили этих мусульман и приказали им не двигаться, в противном случае угрожали расстрелом. Некоторые из мусульман не подчинились, и по ним был открыт огонь. Остальных спихнули в яму, и там они были заживо закопаны.

21. Многие мусульмане, которые сдались в плен боснийским сербам, не были уничтожены непосредственно на месте, они были отправлены на центральные сборные пункты, где военнослужащие армии боснийских сербов содержали их под вооруженной охраной. Этими сборными пунктами, наряду с другими, были следующие: ангар в Братунаце, футбольные поля в Касабе, Коньевич-Поле, Кравице и Власенице, луг за автобусной станцией в Сандичах, как и другие поля и луга вдоль дороги Братунац — Миличи.

22. В период между 12 и 14 июля 1995 г. РАТКО МЛАДИЧ обратился к пленным боснийским мусульманам, содержавшимся в ряде этих сборных мест, в том числе в ангаре в Братунаце и на футбольном стадионе в Касабе. Он лживо уверял мусульман в том, что они находятся в безопасности и будут обменены на боснийских сербов, арестованных вооруженными силами боснийского правительства.

23. В период между 12 и 14 июля 1995 г. военнослужащие армии боснийских сербов произвольно отбирали пленных боснийских мусульман и уничтожали их без суда и следствия.

Массовые убийства в районе Каракая.

24. Приблизительно 24 июля военнослужащие армии боснийских сербов перевезли тысячи заключенных — боснийских мусульман из Братунаца, Кравицы и других мест на сборный пункт, находившийся на территории школьного центра недалеко от Каракая. Прибывшим в этот сборный пункт заключенным военнослужащие армии боснийских сербов приказали снять куртки, пальто и другую одежду и выстроили их перед спортивным залом. Затем заключенных загнали в здание школы и спортивный зал около школы и здесь содержали под вооруженной охраной.

25. Приблизительно 25 июля в школьном центре недалеко от Каракая РАТКО МЛАДИЧ совещался со своими подчиненным и обратился к некоторым из находившихся в заключении мусульманам.

26. 14 июля 1995 г. военнослужащие армии боснийских сербов в несколько приемов убивали мусульман, находившихся в заключении в этом школьном центре.

27. В течение 14 июля 1995 г. военнослужащие армии боснийских сербов малыми группами вывели всех мусульман, содержавшихся в заключении в здании школы и в спортивном зале. Затем мусульмане были посажены на грузовики, которыми управляли солдаты армии боснийских сербов. Они же осуществляли охрану. Еще до посадки в грузовики многим заключенным-мусульманам были связаны руки за спиной или завязаны глаза. После этого заключенные были перевезены по крайней мере в два пункта недалеко от Каракая.

28. Когда грузовики прибыли в эти пункты, военнослужащие армии боснийских сербов приказали заключенным-мусульманам, у которых были связаны руки или завязаны глаза, выйти из грузовиков. Затем они были уничтожены без суда и следствия. Подобные убийства происходили между полуднем и полуночью 14 июля 1995 г.

29. Военнослужащие армии боснийских сербов похоронили тела убитых ими мусульман в массовых захоронениях недалеко от места их уничтожения.

30. Приблизительно 14 июля РАТКО МЛАДИЧ посетил одно из мест, где было проведено массовое уничтожение мусульман, когда военнослужащие армии боснийских сербов без суда и следствия убивали боснийских мусульман.

31. Во время массовых казней боснийских мусульман-мужчин без суда и следствия, которые имели место 14 июля в районе Каракая, лишились жизни тысячи людей.

ОБВИНЯЕМЫЕ

32. РАДОВАН КАРАДЖИЧ, родился 19 июня 1945 г. в общине Шавник, Республика Черногория; президент администрации боснийских сербов приблизительно с 13 мая 1992 г. и по настоящее время.

33. РАТКО МЛАДИЧ, родился 12 марта 1943 г. в общине Калинович Республика Босния и Герцеговина; профессиональный военный, в вооруженных силах боснийских сербов имеет чин генерала. Командующий армии администрации боснийских сербов приблизительно начиная с 14 мая и по настоящее время.

ДОЛЖНОСТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

34. РАДОВАН КАРАДЖИЧ, один из основателей и председатель Сербской демократической партии (СДП) в тогдашней Социалистической Республике Боснии и Герцеговине. СДП была ведущей политической партией у сербов Боснии и Герцеговины. Как председатель СДП он был и остается ведущим политическим лидером партии. Его полномочия как председателя партии включают представительские функции, координацию деятельности ряда партийных органов, обеспечение претворения в жизнь программных задач и целей партии. Он и сегодня занимает этот пост.

35. Приблизительно 13 мая 1992 г. РАДОВАН КАРАДЖИЧ стал первым президентом администрации боснийских сербов в Пале. Во время вступления в эту должность его де юре полномочия согласно Конституции администрации боснийских сербов, включали, помимо прочего, верховное командование армией администрации боснийских сербов во время войны и мира, а также право назначать, повышать в чине и увольнять с должности офицеров армии. В качестве президента он был и продолжает оставаться начальником РАТКО МЛАДИЧА и всех остальных военнослужащих армии боснийских сербов, как и всех военным частей и персонала, которые входят в состав или приданы армии боснийских сербов.

36. Кроме полномочий, предусмотренных Конституцией, полномочия РАДОВАНА КАРАДЖИЧА как президента администрации боснийских сербов были расширены в соответствии со статьей 6 Закона о народной обороне боснийских сербов, согласно которой, кроме прочего, он руководит Территориальной обороной во время войны и мира и издает приказы об использовании сил полиции во время войны, в условиях непосредственной военной опасности и других чрезвычайных обстоятельств. Статья 39 этого Закона уполномочивает президента в случае непосредственной военной опасности и других чрезвычайных обстоятельств произвести дислокацию частей Территориальной обороны для поддержания порядка.

37. Полномочия РАДОВАНА КАРАДЖИЧА были также расширены в соответствии со статьей 33 Закона о внутренних делах, согласно которой он имеет право призвать полицейских-резервистов в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.

38. РАДОВАН КАРАДЖИЧ осуществлял вышеперечисленные полномочия, выступал в качестве президента администрации боснийских сербов в Пале, и мировое сообщество относилось к нему соответственно. В этой функции он, inter alia, принимал участие в международных переговорах и лично подписывал соглашения по таким вопросам, как прекращение огня и оказание гуманитарной помощи, которые затем и вступали в силу.

39. РАТКО МЛАДИЧ в 1991 г. назначен командующим 9 корпуса Югославской народной армии (ЮНА) в Книне, в Республике Хорватской. Позже, в мае 1992 года становится командующим Второго военного округа ЮНА, которая тогда, de facto стала армией боснийских сербов. По воинскому званию — генерал и, примерно, с 14 мая 1992 г. и по настоящее время — командующий армией администрации боснийских сербов. В этом качестве он был и продолжает оставаться старшим по отношению ко всем военнослужащим армии боснийских сербов, как и для всех частей и персонала, которые включены в состав или приданы армии боснийских сербов.

40. РАТКО МЛАДИЧ продемонстрировал, что реально контролировал решение военных вопросов тем, что он участвовал в переговорах inter alia по вопросам заключения перемирия, обмена заключенными, по соглашениям об открытии сараевского аэродрома, о пропуске гуманитарных конвоев и о прекращении действий снайперов, которые затем и вступали в силу.

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ

41. В период, который рассматривается в данном обвинительном акте, в Республике Босния и Герцеговина имело место состояние вооруженного конфликта и частичной оккупации.

42. В каждом параграфе, в котором сформулированы обвинения в геноциде, то есть в совершении преступления, предусмотренного статьей 4 Статута Суда, возможно совершенные действия или упущения своей целью имели полное или частичное уничтожение одной национальной, этнической или конфессиональной группы как таковой.

43. Во всех параграфах, которые содержат ссылки на преступления против человечества, то есть преступления по статье 5 Статута Суда, возможно совершенные действия или упущения являлись составной частью широко распространенных, систематических и массовых нападений, направленных против гражданского населения.

44. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ, каждый в отдельности несут ответственность за преступления, обвинения в совершении которых выдвигаются в данном обвинительном заключении в соответствии со статьей 7(1) Статута. Индивидуальная уголовная ответственность включает выполнение, планирование, побуждение, отдачу приказаний или другими способами оказание помощи и участие в планировании, подготовке и осуществлении любого из преступлений, предусмотренных статьями 2 — 5 Статута Суда.

45. РАДОВАН КАРАДЖИЧ и РАТКО МЛАДИЧ также, или альтернативно, как командующие несут уголовную ответственность за действия своих подчиненных как это предусмотрено статьей 7(3) Статута Суда. Уголовная ответственность командира — это ответственность вышестоящего офицера за действия его подчиненных, если он знал или имел основания знать, что его подчиненные намереваются совершить подобные действия или совершили их, а командир не предпринял соответствующие необходимые меры для предотвращения такого рода действий или наказания организаторов этих акций.

46. Общие положения обвинения, содержащиеся в параграфах с 41 по 45, снова повторяются и являются содержанием всех нижеследующих пунктов обвинения.

ОБВИНЕНИЯ

ПУНКТЫ 1-2.
(ГЕНОЦИД)
(ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА)

47. Приблизительно в период между 12 и 13 июля 1995 г. военнослужащие боснийских сербов под командованием и контролем РАТКО МЛАДИЧА и РАДОВАНА КАРАДЖИЧА прибыли в Поточары, где тысячи мусульман — мужчин, женщин и детей — пытались найти убежище на территории военной базы ООН и около нее. Военнослужащие армии боснийских сербов под командованием и контролем РАТКО МЛАДИЧА и РАДОВАНА КАРАДЖИЧА без суда и следствия уничтожила многих мусульманских беженцев, остававшихся в Поточарах.

48. Приблизительно в период между 13 июля 1995 г. и 22 июля 1995 г. военнослужащие боснийских сербов под командованием и контролем РАТКО МЛАДИЧА и РАДОВАНА КАРАДЖИЧА без суда и следствия уничтожили многих мужчин — боснийских мусульман, которые бежали в лес, а затем были захвачены или сдались в плен.

49. Тысячи боснийских мусульман — мужчин, бежавших из Сребреницы а затем сдавшихся в плен или захваченных, были перевезены из разных сборных пунктов Сребренице и ее окрестностях на главный сборный пункт расположенный в школьном центре вблизи Каракая.

50. Приблизительно 14 июля 1995 г. военнослужащие боснийских сербов под командованием и контролем РАТКО МЛАДИЧА и РАДОВАНА КАРАДЖИЧА перевезли тысячи мужчин — мусульман из этого школьного центра в два пункта, расположенных поблизости. В этих пунктах военнослужащие боснийских сербов без суда и следствия уничтожили этих заключенных боснийских мусульман, и их тела закопали в массовых захоронениях. РАТКО МЛАДИЧ был об этом информирован.

51. РАТКО МЛАДИЧ и РАДОВАН КАРАДЖИЧ в период приблизительно между 6 июля 1995 г. и 22 июля 1995 г. каждый в отдельности и в сотрудничестве с другими лицами планировали, способствовали, отдавали приказы, или другими способами содействовали и участвовали в планировании, подготовке и осуществлении следующих преступлений:

а) массовых убийств без суда и следствия боснийских мусульман, мужчин и женщин, в Поточарах или около Поточар 12 и 13 июля 1995 г.,

б) уничтожении без суда и следствия в период между 13 июля 1995 г. и 22 июля 1995 г. боснийских мусульман, которые были hors de combat из-за полученных ран, сдавшихся в плен или захваченных после их попытки бежать в Тузлу через лес,

в) уничтожении боснийских мусульман-мужчин в местах массовых казней в Каракае или около Каракая приблизительно 14 июля.

Своими действиями и упущениями по отношению к событиям, рассматриваемым в параграфах 13, 14, 20.1, 20.7, 23, 26 и 28 РАТКО МЛАДИЧ и РАДОВАН КАРАДЖИЧ совершили:

Пункт 1: ГЕНОЦИД согласно статьи 4(2) (убийство членов группы) Статута Суда.

Пункт 2: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА согласно статьи 5(6) (уничтожение) Статута Суда.

ПУНКТЫ 3-4.
(ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА)
(НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ)

52. Своими действиями и упущениями по отношению к уничтожению боснийских мусульман — мужчин и женщин, имевшего место в Поточарах и около этого населенного пункта в период между 12 июля 1995 и 13 июля 1995 г., которое описано в параграфе 13, РАТКО МЛАДИЧ и РАДОВАН КАРАДЖИЧ совершили:

Пункт 3: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА согласно статьи 5(а0 (убийство) Статута Суда.

Пункт 4: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

ПУНКТЫ 5-18.
(ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА)
(НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ)

53. Своими действиями и упущениями по отношению к уничтожению боснийских мусульман, бежавших из Сребреницы в лес в период с 13 июля 1995 по 22 июля 1995 г., как это описано в параграфах 20.1 — 20.7 РАТКО МЛАДИЧ и РАДОВАН КАРАДЖИЧ совершили:

Пункт 5: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.1) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 6: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.1) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 7: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.2) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 8: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.2) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 9: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.3) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 10: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.3) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 11: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.4) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 12: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.4) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 13: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.5) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 14: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.5) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 15: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.6) согласно статье 5(а) Статута Суда.

Пункт 16: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.6) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Пункт 17: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА (в соответствии с параграфом 20.7) согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 18: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ (в соответствии с параграфом 20.1) согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

ПУНКТЫ 19-20.
(ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА)
(НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ)

54. Своими действиями и упущениями по отношению к уничтожению боснийских мусульман — мужчин в местах массового истребления мусульман в Каракае и около Каракая 14 июля 1995 г. или около этой даты, как это описано в параграфе 28, РАТКО МЛАДИЧ и РАДОВАН КАРАДЖИЧ совершили:

Пункт 19: ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА согласно статье 5(а) (убийство) Статута Суда.

Пункт 20: НАРУШЕНИЕ ЗАКОНОВ И ОБЫЧАЕВ ВОЙНЫ согласно статье 3 (убийство) Статута Суда.

Гаага, Голландия
14 ноября 1995.

Richard J. Goldstone.
Обвинитель

Распределения расходов:

• Канцелярии обвинителя выделено 14 076 700 долларов, администрации выделено 11 178 900, на поддержку программ выделено 9 024 500 и конторам адвокатов выделено 4 050 600 американских долларов.
• Общее количество постоянно работающих в Гаагском трибунале — 311 человек, в том числе 11 судей, 28 ассистентов, 36 делегатов, 236 членов, 152 сотрудника администрации, 30 переводчиков, 148 сотрудников канцелярии обвинителя, 64 детектива. Среди постоянного персонала суда представители 36 национальностей.
• Список из 23 кандидатов в судьи Гаагского трибунала был одобрен Резолюцией 857/1993 и формально передан председателю Генеральной Ассамблеи. Во время процедуры выборов судей обращалось внимание на то, чтобы избранные кандидаты представляли «важнейшие правовые системы мира». Государства — члены Генеральной Ассамблеи и два государства — не члена Генеральной Ассамблеи имели возможность выбирать 11 судей из числа 23 кандидатов, включенных в список. Были избраны: Georgas Michel Abi Saab (Египет), Antonio Cassese (Италия), Jules Deschenes (Канада), Adolphus Godwin Karibi-Whyte (Нигерия), Germain Le Foyer de Costil (Франция), Li Haopei (Китай), Gabrielle Kirk Mc Donald (США), Elizabeth Odio Benito (Костарика), Rustam S. Sidhwa (Пакистан), Ninian Stephen (Австралия) и Lal Chand Vohran (Малайзия). Аналитики определили, что среди избранных судей — три представителя исламской конференции и три представителя англосаксонской правовой системы.

ОТВЕТ И ОТПОР ГААГСКОМУ ТРИБУНАЛУ

. . .

ЛИЦЕМЕРИЕ ЗАПАДА И МЛАДИЧ

Текст Массимо Фини под заголовком «Лицемерие Запада и Младич» был напечатан 11 июля 1996 г. в выходящем многомиллионным тиражом итальянском журнале «Иль Джорно» в качестве комментария к поведению и процессу принятия решений Гаагского трибунала. На этот текст обратил наше внимание наш друг Джеймс Савой, подчеркнувший свои дружеские связи с Массимо Фини.

Что же касается содержания текста, публикуемого ниже, то на нечто подобное наша общественность и забыла обратить внимание.

Оставляя в стороне факт, что международный трибунал формально представляет собой высшую инстанцию, трудно не поддаться впечатлению, что суд, продолжающийся сейчас в Гааге, является политическим судебным процессом победителей над побежденными. Тремя днями раньше общественный обвинитель в этом суде американец Марк Гармон требовал выписать ордер на арест сербского генерала Младича и бывшего президента Караджича, обвиненных в «военных преступлениях против человечества и геноциде». Возможно и так, но нельзя понять, почему эти обвинения не предъявлены хорватскому президенту Туджману, автору поразительной по своим размерам «этнической чистки» в августе 1995 г., которой не было в обозримом прошлом ни в межславянской войне, ни в любой другой: 200 тысяч сербов бежало из Краины (из Сребреницы выселилось 20 000 мусульман), сотни гражданских лиц были убиты, голубые каски были использованы в качестве заложников (живые щиты), остальные были хладнокровно убиты.

А что сказать, несколько выходя за рамки темы, о генерале Шварцкопфе, который за время 55-дневных налетов на Багдад своим хирургически точным бомбометанием и «интеллигентными» ракетами убил 33 000 детей и 33 000 женщин? А если мы залезем в страшные цифры убитых детей за четыре года «суровой» славянской войны и сравним их с количеством жертв воздушных атак в Багдаде во время «чистой» войны (извините, — «операции международной полиции») в Персидском заливе — то пропорция будет 1:30. А дети Ирака ничем не отличаются от хорватских, мусульманских или сербских. Но никто и не помышляет обвинять генерала Шварцкопфа — он герой войны!

Можно сказать, что сербы из Боснии возглавляемые Караджичем и Младичем несут ответственность за начало войны. Однако нельзя сказать, что у них не было для этого оснований. Когда в 1991 г. Словения и Хорватия в одностороннем порядке провозгласили свою независимость от Югославии, Германия и Ватикан поспешили их признать. Вслед за ними в короткий срок то же самое сделали остальные западные государства и международные организации. Это было правильное решение, основанное на святом принципе самоопределения народов, но нельзя было исключать того обстоятельства, что подобная независимость открывает вопрос о Боснии. Полиэтническая Босния органически вписывалась в федеративную и мультиэтническую Югославию. С ее исчезновением с политической карты сербы из Боснии стремились добиться своей независимости через формирование собственного государства или через соединение с Сербией. Они считали, что имеют такое же право на реализацию принципа самоопределения наций как хорваты и словенцы. Тем не менее, западные государства и международные организации упорно проводили политику (вплоть до настоящего времени) по сохранению боснийского государства с его иллюзорным мусульманским управлением.

Тогда сербы взялись за оружие и начали войну. В ней случалось всякое — ужасы, жестокости — как и в любой другой войне. Но и как в каждой войне там были и примеры героизма, преданности, великодушия и милосердия. Если сербы и выглядели более жестокими, то только потому, что они побеждали на полях сражений. Но «помощи» Запада было достаточно, чтобы исказить картину, хотя хорваты и мусульмане с ножом в руке были ничуть не лучше. Однако в Гаагском суде обвиняются почти исключительно сербские солдаты, младшие офицеры и офицеры. Ради прикрытия своей пристрастности там упоминается имя какого-нибудь хорвата или мусульманина. Что же касается вождей, то обвиняются только Младич и Караджич, но не Туджман или Иззетбегович, не Милошевич, который одно время явно склонялся к тому, чтобы бросить боснийских сербов на произвол судьбы, а самому сесть за стол победителей, потому что их не судят.

Действительно, в Гааге идет суд победителей над побежденными. Судебные процессы такого рода, никогда не имевшие ничего общего с правдой, торжественно были открыты полвека назад в Нюрнберге, чтобы, как и сейчас, скрыть лицемерие США и удовлетворить психологическую потребность американцев почувствовать себя не только самыми сильными, но и самыми лучшими. По праву сильнейшего они ставят знак равенства между законом и силой. Такое понимание закона было присуще известному Гитлеру.

ОБВИНЕНИЕ ИЗ ЧЕШСКОЙ ОСТРАВЫ: ПИСЬМО ПРОКУРОРУ ГОЛДСТОУНУ

В пробуждении правовой совести участвуют многие юристы из разных стран мира. На днях чешский профессор д-р Райко Долечек послал обвинительное письмо гаагскому прокурору Голдстоуну. Одновременно через газету «Новости» он хотел ознакомить наш народ с его содержанием.

Письмо, напечатанное в двух номерах (от 12 и 13 июля), вызвало у меня решимость поместить его, со всем уважением к автору, в этой книге.

«Господин прокурор,

Я — чешский университетский профессор, проживший 20 лет в Югославии. Всегда держался вне партий. До 1990 года Западная Европа и США были для меня защитниками демократии, мира и свободы. Но после 1990 г. я понял, как был наивен. Международный трибунал в Гааге по военным преступлениям, спонсируемый США, мне это доказал. Его двойные стандарты, применяемые с самого начала работы, стали издевательством над институтом уважаемого и беспристрастного суда. Основа права — audiator et altera pars (пусть слышится голос и другой стороны) — у него полностью отсутствует. База данных трибунала умышленно заполнялась односторонней информацией и дезинформацией, причем сведения от сербской стороны, так сказать, оставлялись без должного внимания. Сербы a priori считались военными преступниками. Обвинение всего-навсего нескольких хорватов и мусульман только подтверждает сказанное выше. Я читал сербские сообщения о хорватских и мусульманских злодеяниях (включая Вуковар, восточную и западную Боснию, Герцеговину), но в ваших обвинениях, практически, я не встретил упоминаний о них. Справедливость была подменена политикой.

Криминальные ошибки

Никто не без греха в этой гражданской этноконфессиональной войне в Югославии. И будет совсем справедливым осудить как тех, которые собственноручно совершали преступления, так и тех, которые отдавали соответствующие приказы. Совершенно нечестно обвинять только одну сторону и закрывать глаза на преступления другой. Почему бы не призвать к ответу на суде тех, которые подготовили трагедию Югославии? На Нюрнбергском процессе гитлеровский министр иностранных дел И. фон Риббентроп (разумеется, что лично он никого не убил) был приговорен к смертной казни за свою роль в нацистской подготовке к войне. Вы случайно не анализировали, в связи с вышесказанным, деятельность бывшего министра иностранных дел ФРГ г. Геншера и других европейских и американских политиков и дипломатов? Они совершили явные преступления против мира. Они подготовили и спонсировали кровавые события. Почему их никто не обвиняет?

Это была криминальная (и заранее спланированная) «ошибка»: я говорю о преждевременном и незаконном признании Хорватии и Словении. Босния и Герцеговина была особым случаем: не обладая суммой признаков, соответствующих статусу суверенного государства, она получила международное признание только потому, что этого требовала Германия, влиятельный член Европейского сообщества.

В списке вашего трибунала числится много преступников. Спорна даже его законность. В цивилизованных странах невозможно представить себе то, что случилось с двумя сербскими офицерами — генералом Джукичем и полковником Крсмановичем. Несмотря на то, что против них ранее не выдвигалось обвинений, оба они незаконно и вопреки Дейтонскому договору были похищены мусульманами в Сараево, чей судебный аппарат быстро превратил их в военных преступников. А вы, в свою очередь, приказали их перебросить (американским военным самолетом) в Гаагу, в тюрьму для военных преступников, где они незаконно содержались много недель. В конце-концов полковник Крсманович был освобожден. А страдания умирающего в тюрьме генерала Джукича — рак поджелудочной железы — продолжились. Совсем обессилевший — в вашей тюрьме он не получал надлежащего ухода — он был отправлен домой, где через несколько дней скончался. Представьте себе, что было бы в каком-либо суверенном государстве, например, в Англии, если бы тамошний суд пошел на такое серьезное нарушение закона. В сталинских судах, разумеется, это было обычным делом.

Профессор политических наук Рей Томас (университет Марлуэт, США) написал о вашем трибунале: «Внутри каждого западного демократического общества такая система и процедура были бы отброшены как свирепый фарс». Голландский профессор международного права Thovan Boven предупреждал в марте 1996 года об опасности превращения трибунала в орудие американских интересов, равно как и о том, что похищение двух сербских офицеров (их имена отсутствовали в списке 52 подозреваемых) и их доставка в Гаагу были проведены с нарушением права на защиту, что противоречит статусу суда и Декларации о правах человека.

Смотреть сквозь пальцы

После суда в Нюрнберге вплоть до 1993 г. великие державы никоим образом не стремились к организации какого-либо трибунала по военным преступлениям, так как это не отвечало их интересам. В войнах за последние 50 лет погибло 15 — 20 миллионов человек, уничтоженных с большей свирепостью и размахом, нежели в Югославии, и — не было никакого трибунала. В республике Бангладеш погибло почти три миллиона людей, в Камбодже — два, в Биафре и Афганистане — 1-2 миллиона. Никто не пригнал на суд вьетнамцев (Вьетконг) или американских генералов, или их правительства за невероятную свирепость во вьетнамской войне, или французских генералов и алжирских националистов за ужасы войны в Алжире.

Обвинил ли кто американских президентов за 150 000 мертвых в Гватемале, Никарагуа, Сан-Сальвадоре? Большинство этих жертв — дело рук спецподразделений антинародных режимов. Эти части оплачивались и проходили соответствующую тренировку в США. В связи с этим никто не интересовался сотнями тысяч мертвых в Судане, Абиссинии, погибших в иракско — иранской войне, убитыми курдами, жертвами на Близком Востоке во время бомбардировок Ирака, и т. д., и т. д. Кровавые события в Руанде с их миллионом мертвых и невиданным насилием никогда не получили таких аршинных заголовков в прессе, как в Боснии и Герцеговине, где все происходило в гораздо меньших масштабах.

Судя по разным данным, за 40 месяцев погибло 1 — 3 % предвоенного населения: хорватов, мусульман, сербов. Страшные числа жертв колеблются от 30 до 150 000 человек. Последние цифры Садако Огата (июнь 1996 г.) значительно ниже — от 30 до 60 тысяч. Четырехзвездный американский генерал Чарльз Бойд (заместитель командующего американскими силами в Европе) поставил вопрос так: «Оправдывает ли этот процент — после 38-ми месячного ведения войны то, что обвинение, построенное на геноциде, трактуется как весомый вклад в политическую дискуссию?»

Ложный предлог

Вообще, знаете ли вы, сколько невинных детей, пожилых людей, диабетиков умерло в Союзной Республике Югославии и в Республике Сербской вследствие антигуманных санкций и исключения из Всемирной организации здравоохранения? Разве это не преступления против человечности? Будет ли кто-либо обвинен?

Будет ли обвинен президент Клинтон, одобривший применение против сербов ракет «Томагавк» с их «побочным воздействием» (этот стерильный военный термин расшифровывается как убийство гражданского населения). Разве не может быть назван военным преступником и адмирал Л. Смит? Во время войны Америки (НАТО) с горстью боснийских сербов его подчиненные убили множество сербских мирных граждан и уничтожили целый ряд гражданских объектов в Боснии и Герцеговине, прикрываясь очень сомнительным мандатом Совета Безопасности ООН. По правде говоря, адмирал Смит мог бы сказать, что это был приказ его натовского начальства. Но аналогичные ответы давали и нацистские военные преступники — и они также только исполняли приказ.

Вы не обвинили командование НАТО, которое, прикрывшись инсценированной резней в Сараево (28 августа 1995 г.), отдало приказ о бомбардировке сербских военных и гражданских объектов. Командование НАТО и дипломат с разбойничьими ухватками Р. Холбрук несомненно знали о том, что сербы не имели никакого отношения к резне, устроенной людьми Иззетбеговича, который никогда не был обвинен в преднамеренном убийстве своих соплеменников. Он пошел на это, чтобы спровоцировать НАТО «воевать его войну», как однажды сказал генерал М. Розе.

Когда в 1993 г. директора фирмы «Ruder Finn Global Public Affairs» спросили, какие последствия может иметь вал дезинформации, организованный его рекламными сотрудниками против сербов, г. J.Harff ответил журналисту французского телевидения J. Merlinou:

— «Нам платят не за то, чтобы мы соблюдали моральные принципы!»

Как вы думаете, следовало ли предать суду редакторов некоторых газет и телевизионных компаний за военные преступления, за ложь? Как стало возможным, что многие вымыслы, дезинформации, проходящие в СМИ, получили награды? И, так сказать, никто не обратил внимания на серьезные предупреждения Боданского об опасности терроризма со стороны воинствующих фундаменталистов (Y. B. — руководитель группы по исследованию терроризма, работающей на республиканцев в американском конгрессе).

Так сказать, никто не понял или не захотел понять, что сербы из Боснии и Герцеговины, из Краины, были на грани полного уничтожения хорватскими усташами и их мусульманскими союзниками во времена фашистской Независимой Хорватии (1941 — 1945 гг.). Сейчас они оказались в ситуации, которая похожа на события из 1991 — 1992 гг.

Жертва пропаганды

«Самый неинтеллигентный политик Запада« (Times, 24 декабря 1992 г.) I. Eagleburger, назвал в конце 1992 г. военными преступниками сербского вождя Р. Караджича и генерала Р. Младича, не имевших возможности оправдаться на законных основаниях. По его мнению, их войска проводили этнические чистки, якобы совершали в массовом порядке насилия над женщинами (об этом напечатаны множество диких вымыслов), убивали, а само поведение солдат отличалось свирепостью. А ваш послушный трибунал немедленно вписал их имена на первые места в списке действительных и мнимых преступников. Чудо да и только, что вы не внесли туда имена Изетбеговича и Туджмана, чьи войска провели этническую чистку, в которой пострадал почти миллион сербов (большая часть этой операции проводилась при щедрой помощи НАТО), совершали массовые убийства, изнасилования, само поведение солдат отличалось свирепостью. Специальные подразделения Изетбеговича организовали в Сараево три взрыва с многочисленными жертвами из числа своих соплеменников, обвинив во всем этом сербов ...

Специалист в области евразийских исследований проф. C. G. Jacobson (Карлтонский университет) прокомментировал работу трибунала следующим образом: «Если хотите, чтобы мы определяли международное право как абстрактное понятие.., то необходимо понять, что оно должно быть беспристрастным. Для ситуации на югославских землях это означает, что, наряду с сербскими лидерами, должны быть обвинены Туджман и Изетбегович. Есть ясные и недвусмысленные доказательства того, что некоторые из тех, кто воюет под их знаменами, также совершили военные преступления, их действия также связаны с насилием над женщинами и т. д. Считается явно недостаточным, когда суд прислушивается к пристрастному голосу только одной стороны: это означало бы насмешку над законом, издевательство над истиной... В будущем историк скорее всего охарактеризует Гаагский трибунал как суд кенгуру» (т.е. как фарс, где нет места закону и справедливости).

Инструктаж по преступлениям

Ваш заместитель г. C. Williamson недавно заявил, что Союзная Республика Югославия становится государством «негодяев», так как предоставляет убежище для якобы военных преступников. Или он такой невежда, или настолько уж высокомерен? Говорил ли кто-либо, что Соединенные Штаты — государство «негодяев»? А ведь там после второй мировой войны нашло прибежище много настоящих нацистских и усташеских преступников, так называемых специалистов по Востоку. Как будто для того, чтобы еще лучше показать абсолютную пристрастность вашего трибунала его председатель г. A.Cassese потребовал (5 июня 1996 г. в Сараево) вновь ввести санкции против боснийских сербов, возможно, и против СРЮ, если они не дадут немедленного согласия предать суду своих вождей — Р. Караджича и Р. Младича, третируемых как военных преступников без каких-либо законных оснований. Что же касается господ Туджмана и Изетбеговича, то о каких-либо подобных требованиях не сообщалось. Ошеломляюще выглядит предпринятая в международном масштабе попытка скрыть истину.

В городе Александрии (штат Вирджиния, США) находится частная акционерная фирма со странным названием «Военные профессиональные средства» («Military professional resources», Inc.). В ней работают почти 200 американских генералов, адмиралов, высших офицеров, вышедших на пенсию. В сущности, они являются «легионерами», служа тем, кто платит, тем, в чьи страны США по самым разным причинам не командирует своих офицеров, состоящих на действительной службе, для работы армейскими инструкторами.

В отдельных случаях это означало планирование массовых убийств, как это было в Хорватии, где американские элитные офицеры готовили ее армию, хорошо вооруженную во время санкций Америкой, Германией и другими странами для известного наступления под кодовым названием «Буря» (август 1995 г.). Ее результатом было изгнание из своих родных мест 200 000 сербов из Краины, сопровождавшееся массовыми убийствами сербского гражданского населения, пострадавшего от рук хорватских солдат, тренированных американцами. ООН ни разу не выступила с заявлением против такого очевидного нарушения эмбарго на поставку оружия. Никто не был обвинен, преследован, арестован. Только г. С. Bildt заявил, правда, не слишком громко, что-то такое о хорватских военных преступлениях и о г. Туджмане.

Манипуляции идеей

Никто не мог сказать что-либо о нелегальных и массовых поставках оружия из Ирана в США (новые «союзники» в Боснии) для воюющих сторон, (т. е. мусульман и хорватов) во время действия эмбарго. Криминальное нарушение хорватскими войсками границ мирных зон, находящихся под защитой ООН, не вызвало никаких значительных протестов. Убийства сербского населения, грабеж и уничтожение их домов — все это не было связано с США, ООН, вашим Трибуналом, Европейским Союзом, Контактной группой, Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе. Несомненно, вы помните как мировое сообщество нападало на сербов во время событий вокруг защищенных зон Сребреница, Горажде, Тузла, Бихач. Все они не были демилитаризованы, как это предусматривал договор с сербами. Оттуда мусульмане совершали нападения на окрестные сербские земли, уничтожая все на своем пути.

Извините меня за это открытое письмо. Оно было написано без гнева и желания причинить зло. Мне действительно жаль, что возвышенная идея справедливого, беспристрастного, политически не ангажированного трибунала, который бы карал военные преступления, была так проституирована и принижена в интересах великих держав. Если трибунал в Гааге продолжит работу, пользуясь таким односторонним и пристрастным методом, он войдет в историю под названием, которое ему дал профессор Jacobson, — суд кенгуру в Гааге. Уверен, что вы довольны своим быстрым уходом из весьма сомнительного суда — трибунала ...».

Др Райко Долечек

Сербы из Хан-Пиеска после инцидента с СВС и выдачи международного ордера на розыск и арест генерала Ратко Младича поручают передать, что командующего армией Республики Сербской они будут защищать как своего сына.

ЕСЛИ СВС РЕШИТСЯ НА АРЕСТ МЛАДИЧА, КРОВИ БУДЕТ ПО КОЛЕНО

Почти никто из жителей Хан-Пиеска не верит официальному сообщению СВС о том, что их акция, предпринятая несколько дней назад, когда была опасность открытого столкновения между сербским гражданским населением и американскими солдатами перед воротами гарнизона на окраине этого горного городка, не имела своей задачей арест генерала Младича, а лишь возвращение нескольких сербских танков назад, в гарнизон (в соответствии с Дейтоновским соглашением, военный раздел). Откровенно говоря, романийские горцы уверены в том, что если международные силы после официальной бумаги о розыске командующего армией боснийских сербов попытаются арестовать генерала Младича, будет большая кровь и большая война, на этот раз между сербами и СВС.

В разговоре с корреспондентом «Воскресного Телеграфа» 67-летний Любо Боркович, один из предводителей недавнего народного возмущения, вспыхнувшего перед казармами войск Республики Сербской в Хан-Пиеске против американских солдат СВС, утверждает, что в том случае, если СВС двинется на штаб Младича, «будет крови по колено».

— Мать его, только тогда это будет уже настоящая война, — говорит Боркович. Если будем воевать, то мусульмане и хорваты могут свободно уйти в отпуск, пока не покончим с «айфоровцами»! Если бы попытались арестовать Младича, это было бы то же самое, как если бы кто-то отнял бы у матери ее дитя и унес бы его.

В то время, когда он это говорил, над домом Любо Борковича, расположенного впритык к гарнизону, начали каркать вороны.

О том, как на этих днях между несколькими сотнями сербских мирных граждан, среди которых были женщины и дети, и солдатами СВС почти не дошло до открытого столкновения, Боркович, частый и желанный гость в казармах среди солдат и офицеров — говорит:

— И раньше я обращал внимание «айфоровцев» на их поведение. Я говорил переводчице американского майора, не знаю его имени: «Зачем приезжаете к нам каждый третий, четвертый день и нас сердите своим видом, да еще с оружием наизготовку?! Это — провокация. Все что-то тужитесь из себя, а вас и на один зуб не хватит! Выпьем с кофе и не поморщимся...

— Однажды, — продолжает Любо, — хотели они силой войти в казармы. Как бы для проверки вооружения. А там подготовились, все надели каски и не дают им пройти. Сказал я одному американскому офицеру: «Идите отсюда, а не то мы соберем народ и будет беда». Но, они не послушались, уже вызвали вертолеты, самолеты. Вертолеты зависли над каждой елкой, как бы высматривая что-то. Самолеты пролетают низко. Гул, не можешь слова сказать. Один самолет сбросил «приманки», чтобы сербы не могли поразить ракетами. На деле, эти «приманки» — листочки серебристого цвета, летящие как листья, по нескольку часов они падают с неба. Пока они летят, не можешь попасть в самолет.

— Спрашиваю одного их майора, находятся ли они здесь из-за Младича? Говорит: «Нет!». Я пригрозил: «Смотрите, господин майор, если ваши схватят Младича, мы бы все три десятка солдат, сколько вас здесь есть, сразу бы похватали, связали и ждали результата. Всех вас полегоньку подтягивали бы на веревках до тех пор, пока не встанете на цыпочки и не освободите нашего генерала. Мы можем без всех, но народ и армия немыслимы без Младича».

«Мы упираемся изо всех сил, но они не уходят. Боимся, чтобы наши молодые солдаты не открыли стрельбу без приказа старших. Я поручил нескольким людям оповестить народ, что СВС применяет насилие около гарнизона, и каждую минуту может дойти до кровавого боя», — рассказывает Любо Боркович.

И пока перед воротами военного городка разыгрывалась настоящая драма, как описывают романийцы это событие, которое несколько дней назад через ТВ обошло весь мир, из соседних романийских и подринских общин (Пале, Сокоц, Власеница, Зворник), где быстро пронеслась весть о том, что СВС хочет арестовать Младича, двинулись сотни людей на защиту генерала. В Хан-Пиеске быстро стало известно о том, что из Борика, вблизи Рогатицы, двинулось пятьдесят танков СВС в направлении штаба Младича. На нескольких пунктах вблизи Хан-Пиеска народ образовал «живой щит», чтобы танки не могли пройти к месту размещения войск Республики Сербской.

«Сам я был на одном проселке, который ведет к Главному штабу. Было множество народа. Люди приезжали автобусами из других городов. Женщины кричат: «Пусть нас танк раздавит, но он не пройдет. Не пробьется к Младичу!» У меня слезы потекли от умиления. Это зрелище дорогого стоило. Только бы глядел и дивился народу. Все это для американцев добром не кончится в нашем лесу, если они опять что-либо попробуют сделать», — свидетельствует бывший кузнец Момчило Митрович, который после ухода на пенсию стал пастухом, сторожа коров, чтобы не забрались на чужой луг.

Сотни людей концентрировались на дорогах, ведущих к Главному штабу, и перед гарнизоном, где атмосфера с каждой минутой становилась все горячее.

— Сам я, прямо скажу, кричал народу: «Не убейте кого-либо из этих «айфоровцев», люди Божии!» А народ лют, не можешь его утихомирить, — рассказывает старина Любо, прихлебывая сорокаградусную домашнюю ракию.

— «Айфоровцы» испугались, дрожат как осиновый лист. Народ колотит руками по баранкам их автомобилей, матерится. Да если бы кто-то из нас сказал народу: «Хватайте их, давите, убивайте» — за минуту бы управились! Но мы не бросили народ в бой, все было только для того, чтобы показать американцам, что будет в противном случае. Если бы народ попросили собраться ради предстоящего боя, тогда бы люди захватили с собой топоры, ломы, вилы...

— Думаю, — продолжает Боркович, — если бы произошла схватка, то в ней, в основном, сражался бы народ, а не солдаты нашей молодой армии. Американцы не смогли бы даже и потянуться за оружием — были бы проткнуты! Было бы так — коли его, где нет бронежилета!

А среди американских солдат СВС были, как утверждают в Хан-Пиеске, и сербы. Даже и офицеры родом из Шумадии.

— Женщина в траурном платье, — подчеркивает дядя Любо, — кричит: «Вы убили моего сына во время бомбежки, а сейчас хотите и внука!» Я постоянно им повторял: «Люди, не бейте их, все что здесь происходит должно послужить им только предупреждением!»

— А американцы парковали машины на моем лугу напротив казарм, — продолжает Любо. Спрашиваю американского майора, почему не паркуют их на шоссе, почему портят мой луг? А майор отвечает: «Если мы нанесли вам ущерб, заплатим!» А я в ответ: «Не забудьте, что каждая травинка — одна немецкая марка. Подумайте, майор, сколько понадобится людей, чтобы пересчитать все погибшие травинки, и сколько было бы еще потоптано, пока их бы считали». Майор говорит, чтобы я написал жалобу, а они уплатят. Я ответил, что не стремлюсь к их деньгам...

По прошествии часа с лишним страсти улеглись...

По утверждениям очевидцев, американцы под натиском народа побежали в лес. А когда увидели, что и там нечего искать, пошли назад, расположившись перед своими машинами, решив вернуться на базу. Но народ не уходил со своего места перед казармами. Говорят, все боялись того, что американцы могут на обратном пути передумать. После нескольких часов, по рассказам очевидцев, появился на машине генерал Младич. Он произнес краткую речь, в которой благодарил народ за поддержку, потом захлопнул дверцы и поехал дальше.

Спустя два дня после этого самого крупного инцидента со времени прибытия американских солдат в Боснию, СВС из вертолета разбрасывали листовки. В них, между прочим, «выражалось сожаление по поводу неприятностей, случившихся в предыдущие дни», но одновременно подчеркивалось, что СВС и дальше будет действовать быстро и решительно, пресекая все нарушения военного раздела Дейтонского договора.

— Лгут они, что их появление связано только с возвратом сербских танков за ограду гарнизона. Они хотели прорваться в штаб Младича. Мы собрались на шоссе, чтобы остановить американцев, если бы они случаем не навалились и не двинулись к Младичу, — говорит домохозяйка Милена Томович, которая была в дежурной группе на дороге, вблизи Главного штаба армии Республики Сербской.

— Собралась сила народная. Это был ломовой день в Хан-Пиеске: американцев забрасывали камнями, плевали, женщины выкрикивали всякую всячину. Все говорили, что без пролития крови «айфоровцы» не пробьются к штабу Младича. А там, где мы стояли, был придорожный щит с предупредительной надписью о запрете прохода туда иностранцам. Ну, что ты будешь делать, когда тебя захватывают! Мать их оккупантскую! Пусть они разбираются со своими командирами, а нашего пусть оставят в покое.

Божо Тодорович, пенсионер из Хан-Пиеска, утверждает, что международное сообщество ничего не добьется объявлением розыска Младича:

— Могут они выпускать таких объявлений сколько угодно. Каждый знает, что тот суд — американский и политический, который поддерживают эти горемыки европейцы. А что касается выдачи Младича — когда перебьют весь сербский народ, тогда могут командующего взять. По другому — не выйдет! Они знают, что бы было с ними, если бы попытались что-либо сделать. Ни один из них не ушел бы живым отсюда!

В прошедшие выходные дни, когда мы были в Хан-Пиеске, инцидент между сербской стороной и СВС был улажен. По правде говоря, ни одна из сторон не протянула друг другу маслиновую веточку мира, но все же маслины были — в горчичном соусе на совместном завтраке.

О том, что инцидент частично улажен, свидетельствует и живая легенда этого края — дед Любо, о котором здесь говорят, что он может быть лучше всех обрисовывает отношение жителей Хан-Пиеска к СВС.

— Были эти из СВС в четверг здесь, у военного городка. Вежливо парковались напротив казарм, все по правилам. Я сразу примчался туда. Наш офицер говорит: «Сейчас они хорошо себя держат, корректно». Я в ответ: «Я пришел отнюдь не потому, что не вижу авиации. Немного они, братец мой, назойливы, и я опять пришел, чтобы убедиться — все ли корректно.»

И все время, пока мы разговаривали с дядей Любо (ратником армии Республики Сербской в боснийской войне) у его дома, глядя на казармы и дорогу к ним, он вскакивал со стула всякий раз при виде каждой проезжающей машины СВС. Внимательно следил за ее движением и комментировал: «Это корректно!».

По правде говоря, в этот день на дороге перед казармами произошел небольшой инцидент, вызвавший приостановку движения на несколько минут. На середине дороги уперлись рогами друг в дружку две коровы. Ни одна из них не хотела уступить другой. А здешние зубоскалы кричали: «Люди, давайте позовем СВС, пусть вмешается!»

Горан Росич
«НЕДЕЛЬНИ ТЕЛЕГРАФ», 17 июля 1996 г.

ПИСЬМО «АМЕРИКАНЦЕВ ЗА МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ПРАВДЫ» МЭРУ ГААГИ

Уже несколько веков Голландия считается одним из самых цивилизованных государств. В этом столетии в городе Гааге находится международный суд, действующий на основании закона об отношениях и спорах между нациями и государствами. Город и суд не могут восприниматься друг без друга. В этом переплетении видится одна из изумительных граней завещанной нам западной цивилизации. Дела, бывшие предметом тщательного разбирательства в суде, его беспристрастные решения по ним являются образцом международного права, которое сейчас изучается в большинстве известных университетов. Международный суд, будучи планетным юридическим органом, никогда не был пристрастным, никогда не был репрессивным. Он оставлял право приема своих решений на усмотрение задействованных в судебном процессе сторон. Одновременно он гарантировал выступления всех сторон в том или ином споре. До начала судебного исследования и во время его проведения он не обнародовал свои выводы, не обсуждал свои выводы в публичной форме. Суд чужд концепции международного военного вмешательства для реализации своих решений.

Именно сейчас этот величественный юридический инстит буквально насилуется в Гааге, в своем уважаемом доме. Под него ведет подкоп так называемый международный «ТРИБУНАЛ» по военным преступлениям — авантюристическая организация, внедренная в Гаагу с целью создания себе юридического и культурного имиджа. Он использует в своей работе правовую терминологию. У него есть юристы для вынесения приговоров. У него есть наличные деньги, но на деле это обман. Явно, что на него возложена задача, которая по своей сути есть ни что иное как ничем не прикрытое нападение на само Право.

Занимаясь военными преступлениями в бывшей Югославии, он уродует исторический контекст, сбрасывая со счетов все события до 1991 года, ссылаясь на статусы по ограничениям, не применяемых по делам, связанным с военными преступлениями. Оставляя без внимания правила доказательств вины в судопроизводстве и установленные юридические процедуры, он исследует, обвиняет, преследует и изрекает приговор — замкнув все на себе. Он требует, чтобы лица, произвольно объявленные военными преступниками, передавались «Гаагскому трибуналу». Он ежедневно через СМИ оповещает о своих обвинениях, выдвинутых против двух определенных руководителей, принадлежащих к одной нации, исповедующих одинаковую религию, участвующих в гражданской войне, в войне, где каждой из трех воюющих сторон присуща жестокость. Он не позволяет защитникам опровергнуть обвинения, прикрываясь недостатком полномочий для проведения заочного судебного процесса. Он даже требует, чтобы в задачу войск НАТО в Боснии входило преследование и арест двух лидеров, рискуя тем самым пролить кровь гражданского населения, вызвать кровавое военное столкновение. Во всем мире он намеренно поддерживает беснование СМИ, в которых дружным хором обвиняемые объявлены виновными без суда. Преследуя свои собственные политические цели, он уничтожает и выставляет на посмешище юридическую систему и столетнюю традицию права.

«Американцы за международный комитет правды» верят, что честные жители славного города, как и выбранные ими высшие руководители, обмануты и опозорены присутствием в своем городе так называемого Суда правды, зарожденного в раздорах, и чья деятельность обусловлена политической пристрастностью и эгоистической расчетливостью. Он воплощает в себе наглость влиятельных сил, чьи лидеры подменили право силой. Поэтому мы со всем уважением просим мэра и граждан Гааги предупредить «Трибунал» о том, что его создание и деятельность порочат драгоценное историческое наследие судебного института, что его дальнейшее пребывание не может приветствоваться в их городе. Такое заявление свидетельствовало бы о решимости намерений Гааги остаться хранителем международного права, творцом которого был знаменитый голландский юрист Гуго Гротиус, чей бессмертный труд «De jure belli et pacis» (О праве войны и мира), изданный в 1625 году, послужил фундаментом для процесса медленного и разумного развития международной законности и морали.

«АМЕРИКАНЦЫ ЗА МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЕТ ПРАВДЫ»
СЕКРЕТАРЬ ДР RAYMOND K. KENT
профессор истории на пенсии
Калифорнийский университет, Беркли
Сан-Франциско, 17 июля 1996 года

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

ВИДОВДАНСКОЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ 1996 г.

Армия Республики Сербской, чьим главнокомандующим с самого начала является генерал Ратко Младич, рождена 15 мая 1992 г. в разгар самой жестокой войны против сербского народа в его истории. О единстве этой армии свидетельствует тот факт, что состав Главного штаба не менялся за все время этой войны. В этом 1996 году армия Республики Сербской в тишине мира отмечала Видовдан — свой праздник «славы».

В связи с этим главком армии Республики Сербской направил следующее поздравление:

Господа офицеры, подофицеры, солдаты и работники армии Республики Сербской поздравляю вас с Видовданом — днем «славы», а сербский народ, православное священство и органы власти с великим духовным и государственным праздником.

Армия Республики Сербской, сербский народ, православное священство и Республика Сербская первый раз славят Видовдан-1996 в атмосфере мира и свободы, честно и с достоинством сохраняя и продолжая самые лучшие традиции и обычаи сербского народа и обновляя память о светлых моментах его истории. Мир, национальная и духовная свобода, честь и достоинство и сама Республика Сербская — результат четырехлетней героической и отважной борьбы сербского народа и его армии с многочисленными врагами и при неравном соотношении сил. Сербский народ и его армия, без друзей и союзников и какой-либо их помощи, кроме братьев из Союзной Республики Югославии и некоторых честных людей в мире, оказали блистательное сопротивление вторжению мусульманской армии, Хорватскому совету обороны, армии Республики Хорватии и войскам единственной и сильнейшей мировой военной организации НАТО. Они были обеспечены невиданной до настоящего времени политической, дипломатической, психологическо-пропагандистской и материальной поддержкой мировых воротил, закройщиков «нового мирового порядка». Правда, которую мы знали и за которую боролись, заключается в том, что мы не хотели ни больше, но и не меньше того, что получили наши враги — право на самоопределение и государственность. И идеи, в которые мы веровали и в которые верим, никакая сила не смогла обесценить. Традиции сербского народа не позволили нам стать жертвой кнута и пряника, ведущей к утрате духовных и моральных сил человека и народа. Они вдохновляли нас.

В этой неравной борьбе армия Республики Сербской достигла блестящих результатов, за что я, пользуясь случаем, выражаю вам свою признательность, а погибшим — вечную память. Мир, в котором сейчас находится сербский народ и Республика Сербская, нестабилен и ненадежен, так как наши враги, которым помогают мировые воротилы, не достигли желанных целей, равно как и их спонсоры. Поэтому в предстоящий период времени мы должны, используя знания, опыт, высокую организацию труда, упорность и жертвенность, центр нашей работы видеть в обучении командного состава, солдат и воинских частей для успешного выполнения задач по обороне свободы и независимости Республики Сербской и интересов сербского народа.

В выполнении этих мирных задач пусть вас вдохновляют дух Видовдана, православная вера и святой Сава, результаты четырехлетней войны, в которой рождались и крепли доверие, дружба, опыт и традиции воинских частей.

Желаю вам счастливого праздника, пусть вами движет разум, а совесть предостерегает, желаю славить очередные Видовданы еще более довольные, счастливые и богатые в сильном, мощном, мирном и едином государстве сербского народа.

КОМАНДУЮЩИЙ
генерал-полковник
Ратко Младич

Но не в каждом сербе живут славные традиции его народа, традиции св. Савы и «новый порядок» приносил страдания далеко не всякому сербу. Некоторые агентства печати своими громогласными сообщениями встревожили всех совестливых и благородных людей, всех людей доброй воли в мире и у нас, распустив слух о тяжелой болезни генерала Младича! Если бы не было так мерзко, то я сказала бы: бабе снится, к чему она стремится. Так вот, я поняла, что журналистика послушная, выполняющая задания тех, кто платит, в очередной раз скомпрометировала себя. В то время, когда командующий в условиях, не позволяющих расслабиться, все свои силы отдавал тому, чтобы перевести армию на мирные рельсы и залечить свои раны, писаки из СМИ попытались представить этого любимого генерала, солдата, сына своего народа по крайней мере больным, если уж не смогли окунуть его в грязную, бесстыдную гаагскую плевательницу!

Тем ценнее его обращение, напечатанное в «СРПСКОЙ ВОЈСЦИ» 26 июня 1996 г.:

НЕКОТОРЫЕ ХОТЕЛИ БЫ ВЗНУЗДАТЬ НАРОДЫ, ИСПОЛЬЗУЯ АРМИЮ

Дейтон достиг цели — вбит мир на этих землях. Сербский народ заплатил за него самую большую цену. Все же думается, что миру надо дать шанс, хотя нас тревожат милитаристские заявления многочисленных мусульманских лидеров во главе с АлиеЙ Изетбеговичем и акции исламских стран и, к сожалению, Америки по непрерывным поставкам вооружения мусульманам, что чревато серьезной угрозой миру.

С нашей стороны военная часть соглашения выполнена без каких-либо нарушений. Приложив большие усилия мы вместе с СВС выполнили эту задачу.

Наш народ был втянут в эту войну. Она вспыхнула отнюдь не воле и желанию сербского народа. Напротив, война была начата хорватами и мусульманами. Мы должны были вести освободительную и оборонительную войну. Сербы и в первой и во второй Югославии имели свою государственность, свою державу. Хорваты и мусульмане в мирное время хорошо жили в Югославии. Они хотели, чтобы Югославия перестала существовать и, расколовшись насильственным путем, позволила разорить себя. Сербский народ в целом, особенно в Боснии и Герцеговине и Хорватии, остался и дальше жить с Югославией.

Республика Сербская — результат этой войны. Откровенно говоря, существуют различные политические и другие амбиции. Я считаю, что сербский народ один и един. У нас одна вера, язык, территория... И если допускается объединение хорватов, мусульман, то что тогда мешает мировому сообществу признать за сербским народом, живущим по обеим сторонам Дрины, право на объединение. Попытка некоторых международных кругов вновь засунуть в старую корзину сербов, хорватов и мусульман не может считаться продуктивной. Это показала история ХХ века. Такая общность не смогла ужиться на югославских просторах, а как можно ожидать, что разные народы смогут жить в крохотном государстве под названием Босния. Пусть нам сама природа будет примером: орлы не живут и не летают в стае с воронами. Каждый сам вьет себе гнездо и летает в своей стае. Так и сербский народ желает жить в своей среде.

Гаагский трибунал — это политический суд, который исполняет чужую волю. Сильные мира сего должны знать, что защита своего народа никоим образом не является грехом. Напротив, это самая благородная цель! Мы вели отнюдь не завоевательную войну, как вбивали в головы населения мировые СМИ. Мы защищали только то, что наше. А вышло так: то, что не смогли забрать у нам во время войны, забрали в Дейтоне. А могут ли на гаагском суде появиться летчики, бомбившие сербский народ? Нет, их не судят в Гааге. Но хотят судить меня, который защищался от американских, английских самолетов и самолетов других стран, от моджахедов, хорватов. А где для них суд? Они бомбили наш народ, наши церкви, а сейчас говорят — это недоразумение. Такова их правда. Я признаю только суд моего народа. Как только меня обвинили в Гааге, значит я прав. Несомненно, они судят как в османском царстве: судья на тебя жалобу приносит и сам тебе приговор выносит. Как скажет Олбрайт, так они и будут судить. Однако меня это не волнует.

Армия принадлежит своему народу и не может быть политическим инструментом в руках одной партии при наличии в стране многопартийной системы. Я — часть этой армии и этого народа. Я выступаю против того, чтобы превратить армию в политическую партию. Силой армии нельзя злоупотреблять. Она не должна быть тем инструментом, с помощью которого можно взнуздать народ. Нужно создать нормальную атмосферу для свободного выбора народом своих представителей. Народ будет выбирать не по красоте, а по тому, кто и что ему предлагает.

Атмосфера у нас такова, что отдельные лидеры хотят, чтобы за ними пошли и народ и армия. Меня не изумит, если на Балканах вновь воздвигнут пирамиды наподобие усыпальницы Хеопса, а отдельные лица захотят быть мумифицированы, чтобы быть вечными и на этом, и на том свете... Политики хотят стать той осью, вокруг которой будут вращаться земля, народы и государства. Мои сотрудники полагают, что мои отношения с каждым в отдельности политиком были гораздо корректнее, нежели у них всех вместе ко мне.

Сербский народ по ту сторону Дрины прилагал максимальные усилия, чтобы помочь братьям, живущим на этом берегу реки, и мы должны быть благодарны за это. Сербский народ был не в состоянии в одиночку бороться против такой силищи мирового масштаба, особенно без единой национальной программы, о церковной программе и говорить не стоит. Ожидаю, что Дейтонский мир при взаимопонимании всех заинтересованных в нем сторон и одинаковом отношении к странам-участницам принесет процветание сербскому народу и, надеюсь, другим народам в нашем окружении.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

Лиляна Булатович

Лиляна Булатович (урожденная Дрлевич) известна и как политический функционер в ушедшей эпохе, и как публицист, и как журналист, но преимущественно как журналист-исследователь наиболее острых и щекотливых современных политических, так называемых запретных тем.

Родилась в Черногории, в Шаховичах, училась в Белграде и Княжеваце. Выпускница Отделения мировой литературы филологического факультета Белградского университета.

По завершении политической карьеры с 1974 г. посвятила себя документальной журналистике на Белградском ТВ, потом занималась культурной тематикой на страницах «Политики-Экспресс». Была главным и ответственным редактором журнала «Мир Политики». Затем Лиляна Булатович работает редактором специальных изданий, выпускаемых издательским домом Компании Политика.

Кроме многочисленных очерков, Лиляна Булатович до настоящего времени написала следующие книги: «Был однажды отряд девушек», «Призренский процесс», «Смерть — их ремесло (Документы терроризма усташей)» и «Исповеди».

В книге «Исповеди», выпущенной в октябре 1995 года, она в эпилоге написала: «...Все реже меня спрашивают, почему не пишу, почему не появляюсь в средствах массовой информации. Чаще всего отвечала так, как я думаю — в этом всеобщем моральном упадке прежде всего поражена журналистика. Но, поэтому я с радостью помогу коллегам сориентироваться в этой неразберихе. Помогу зарубежным коллегам дойти до военных верхов Республики Сербской, прежде всего до генерала Ратко Младича, этого великана. Встречи с ним заслуживают быть записанными ради будущих поколений. Итальянские журналисты, которых я водила к Младичу, были очарованы им. И не удивительно! Но, эта тема для будущей рукописи».

1998 г.

КОНЕЦ