Гаагский трибунал хочет обвинить весь сербский народ

«Сербы — один из самых сильных независимых народов на Балканах»

Задержанный в Белграде бывший лидер боснийских сербов Радован Караджич будет сам защищать себя в Гаагском трибунале. О причинах и последствиях неожиданной поимки Караджича в интервью Российскому информационному каналу «Вести» рассказала Елена Гуськова руководитель Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН.

— Вести-24 (В.-24) Здравствуйте, Елена Юрьевна. Радован Караджич скрывался 12-13 лет того и только сейчас его нашли. С чем это связано?

Елена Гуськова: Я думаю, что это связано с огромным давлением Европы на Сербию, потому что вставал вопрос о закрытии Гаагского трибунала, нужен был аргумент о продолжении деятельности этого органа. С другой стороны, сейчас в политической системе произошли изменения Сербии. Там создан новый парламент, новое правительство и уже нет сдерживающих факторов. Появились люди, которые любыми путями хотят в Европу и готовы выдавать всех.

— (В.-24) Какова официальная позиция нового правительства Сербии по отношению к Радовану Караджичу?

В Европу любыми путями. Поэтому если надо сдавать Радована Караджича — сдадим, надо сдать Ратко Младича — сдадим. Кого еще угодно сдать — пожалуйста, сдадим всех.

— (В.-24) Вы назвали Младича, которого разыскивает Гаагский трибунал. Как вы думаете, как скоро его поймают?

Хочется надеяться, что не поймают. Там есть еще Горан Хаджич, которого также разыскивают. Но вообще это очень незначительная фигура в историческом процессе тех времен. Он недолго был президентом республики Сербская Краина в Хорватии. А Милана Мартича, который до него был президентом, уже осудили. Генерал Ратко Младич — герой той войны для очень многих сербов, и не только для них. Во всяком случае, я знаю о том, что его портреты висят в студенческих комнатах у словенской молодежи. И, действительно, это очень сильная личность.

Весь процесс в Гаагском трибунале политизировали. Им, скорее всего, необходимо доказать свою правоту при агрессии в 1999 году. А потом поддержать сказку о том, что сербы, мол, виноваты во всем, что происходило на Балканах, то есть обвинить весь народ. Ведь если посмотрите, кто осужден или кто сидит в Гаагском трибунале, то увидите, что это в основном сербы. А ведь в Хорватии воевали между собой сербы и хорваты. В Боснии и Герцеговине — и сербы, и хорваты, и мусульмане. А в Косово и Метохии албанцы творили зверства над сербами и неалбанским населением. Но никто из руководителей, кроме сербов, нигде и никогда не осужден.

— (В.-24) C чем это связано?

Мы серьезно изучали этот вопрос в нашем центре, выпустили уже около 10 томов документов по всем проблемам кризиса. Поэтому с уверенностью можем говорить о том, что у международных организаций просматривается антисербская тенденция. Возможно, есть еще и какие-то тайные документы, которые нам пока недоступны.

Если взять исторический фактор, то сербы — один из самых сильных независимых народов на Балканах, и он бы никогда не позволил системе глобализма распространиться на Балканы. Ведь для того, чтобы действовать так, как я хочу, нужно тех, кто сопротивляется, полностью подавить. С другой стороны, на Западе прекрасно понимали связь между русским и сербским народом. Если бы такие события начались сначала в России, а за спиной оставались сербы, то они обязательно пришли на помощь России.

Таким образом, нужно было расчленить Балканы на мелкие государства, которые могут стать послушными. И сегодня мы наблюдаем на Балканах уже несколько протекторатов, в том числе и в Сербии: Македония, Сербия, Косово и Метохия, Хорватия, Босния и Герцеговина. Маленькие государства потеряли свою самостоятельность, потеряли возможность управлять своей внешней и внутренней политикой. И поэтому униженная, оскорбленная, разбитая Сербия вполне отвечает интересам тех, кто пытается диктовать политику в Европе.

— (В.-24) Мировое сообщество разделилось: одни говорят, что Радован герой, другие — что он военный преступник. Наверное, так вообще рассуждать нельзя, потому что там была война и действовали именно исходя из ситуации.

Караджич был президентом республики Сербской, он не был военным лицом. Он участвовал в переговорном процессе в Дейтоне, подписывал соглашения. И тогда никто не замечал за ним противоправных действий.

— (В.-24) В чем его обвиняют?

Там много пунктов, для сербов они стандартные — всегда обвиняют в геноциде, терроризме, в обстреле Сараево, если речь идет о Боснии и Герцеговине. Но вопрос с обстрелом Сараево очень сложный. Сербы обстреливали этот город только для того, чтобы показать, что они имеют на него право, как на столицу республики Сербской. Они не могли договориться с мусульманами. Я считаю, что это действительно большая их ошибка. Не нужно было этого делать, нужно было идти другим путем.

Но у всех, кто воевал на Балканах, тогда была такая тактика. Чтобы доказать свою правоту, или заставить противника принять какие-то твои условия, то обстреливали самую больную точку. Это было характерно для всех: для мусульман, сербов, хорватов. Для Хорватии болевой точкой был Вуковар. В Сербии, Боснии и Герцеговине — Сребреница, о которой все сегодня говорят.

Вот вспомним Великую Отечественную войну: говоришь Сталинград, и знаешь, что это такое. А сейчас говорят Сребреница и думают: да, там уничтожено, как нам говорят, 10 тысяч мусульман. На самом деле все было не так, но никто не хочет нам об этом говорить.

— (В.-24) С чем это связано?

Чтобы обвинить сербов. Если скажут, что сербы Караджич и Младич расстреляли 8-10 тысяч мирных граждан мусульман, то многие потребуют для них только высшую меру наказания.

— (В.-24) Они могут получить высшую меру наказания, если попадут в Гаагский трибунал?

Да, пожизненное заключение. Но никто не хочет исследовать вопрос, что на самом деле произошло в Сребренице. Там абсолютно точно не было такого количества жертв и преднамеренного убийства мирных граждан. Мы сегодня собираем огромное количество документов для того, чтобы их опубликовать, потому что даже международные организации в вопросе с Сребреницей не имеют единой позиции. И бывший прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте признала, что снимки, на которых, как показывают по телевидению, виден расстрел нескольких мусульман, не касаются Сребреницы и того времени, о котором говорят. Поэтому это очень сложный вопрос, его нужно поднимать. Кто может это сделать? Правозащитные организации, это должны быть и сербы, и русские.

— (В.-24) В российском министерстве иностранных дел сказали, что это внутреннее дело Сербии, они должны сами в этом разобраться.

В принципе, Россия права по этому вопросу. Если сербское правительство арестовывает одного из своих граждан, предъявляет ему обвинения, выдает международному трибуналу, при чем тут Россия? Конечно, это внутреннее дело Сербии. Другое дело, что у России должна быть своя собственная позиция, в частности по Гаагскому трибуналу. Нам эту позицию нужно было выработать давно. Трибунал был создан в 1993 году, и где-то к концу 1995-1996 гг. уже стало ясно, чем он будет заниматься, тогда нужно было ставить вопрос о его объективности. Мы имеем документы о его необъективности, предвзятости. Я сама участвовала в деятельности Гаагского трибунала, как научный эксперт на процессе генерала Галича со стороны защиты. Речь шла и о подлоге документов, и о нежелании использовать основные документы. Там, в трибунале, находятся очень некомпетентные люди. Получатся, что ты все знаешь, а они по бумажке читают то, что им положено.

— (В.-24) То есть в Гаагском трибунале многое значит политика?

Безусловно. Все направлено на то, чтобы обвинить сербов и доказать правоту действий НАТО на территории бывшей Югославии в 1994-1995 гг. и в 1999 году.

— (В.-24) Какие-то международные организации, кроме вас, знают о том, что в трибунале фабрикуют дела, и что там нет никакой справедливости?

Да, они занимаются правовой стороной деятельности Гаагского трибунала. Такие специалисты и общественные комитеты есть в России, Германии и в других странах. Но ведь создавал Гаагский трибунал Совет Безопасности, хотя это исполнительный орган ООН, трибунал должна была создавать Ассамблея ООН. Но у России в СБ есть голос и соответствующая позиция по Гаагскому трибуналу, которая недавно была выражена министром иностранных дел. Надо осудить деятельность трибунала и закрыть его.

— (В.-24) Возникает такой вопрос: может быть, есть возможность в Белграде рассматривать дело Караджича?

У Белграда к Караджичу претензий нет, потому что вообще житель Боснии и Герцеговины, другого государства. А Гаагский трибунал всегда интересно работал со списками преступников. Эти списки — а их никогда не было открытых — возникли в 1994 году. В трибунале всегда был список №1, список №2, тайный список, дополнительный список, их никто никогда не видел. И когда кого-нибудь арестовывали, прокуроры говорили: да, да, да, он у нас в списке есть. А если нет — дописывали.

А то, что сделали сегодня в Белграде, — это тоже политический акт, это уступка Европе, которая постоянно обещает сербам, что они к ней приближаются. Сербам предстоит еще сделать очень много уступок. Собственно говоря, они идут на них, начиная с 1992 года, когда были введены санкции. Список уступок и ультиматумов бесконечен — сербы все время их выполняют, а им предъявляют новые. Честно скажу, что сербов никогда в Европу просто так не возьмут. Сегодня у самой Европы трудные дела. Мы прекрасно знаем, какие обвинения предъявляют Болгарии и Румынии. Но вот если говорить о том «списке приближения» к рассмотрению вопроса, то Сербия, скорее всего, на последнем месте.