Исторические традиции XIX века в судьбе черногорского народа

История черногорского народа наполнена славными страницами. Однако это свойственно истории любого народа. Поэтому правильнее будет говорить об исключительном своеобразии черногорского народа и его истории, которое отличает его от многих других людей, населяющих Балканы.

XIX в. не только закладывал фундамент, на котором строилось черногорское государство, но многое сделал для становления черногорского менталитета, закалки черногорского характера. На черногорском характере выросло государство, на любви к России — независимость, на независимости, полученной в XIX в. — создавалась современная цивилизованная Черногория. XIX веку в Черногории, как сказал в В«Горном венцеВ» Негош, было суждено В«возвышаться над всеми векамиВ» и остаться в памяти поколений. Следовательно, чтобы правильно оценить настоящее и прогнозировать будущее черногорского государства, надо знать его народ, его историю, а, главное, те черты его менталитета, которые делают его созидающим или разрушающим свою историю.

Рассмотрение истории Черногории, которая была особенно яркой в XIX в., приводит нас к выводу, что можно выделить некоторые особенности черногорского характера, традиции народа, которые в той или иной степени помогают осознать и современные события.

1. Черногорцы никогда не ощущали себя маленьким народом, живущим на небольшой территории в европейской провинции. Черногория всегда осознавала себя частью региона (Балкан), Европы и мира, что выражалось в чувстве сопричастности к происходившим событиям. Она объявляла войны Турции, Японии. Сами экономически слабые и турками разоренные, черногорцы готовы были бросаться на помощьв борьбе против Турок — Венеции, Сербии, и даже далекой России.

2. С первой особенностью тесно связана и вторая. У черногорского народа, в силу высоких нравственных принципов, неиспорченности нравов, поддерживавшихся патриархальным моральным кодексом, а также в силу сложившихся исторических условий было сильно коллективистское начало. Как писал в начале века морской офицер В. Б. Броневский, книги которого являются ценным историческим и этнографическим источником, для Черногории равенство поддерживалось бедностью, а вольность — храбростью(1). Отсюда устойчивы были обычаи патриархальной взаимопомощи. И, вероятно, из этого проистекает развитое чувство славянской солидарности.

В 1806 г. Петр I Петрович Негош выдвигает идею создания Славяно-сербского царства под покровительством России и со столицей в Дубровнике. В первой половине XIX в. борьба черногорцев с турками вызывала уважение у русских чиновников, посещавших Черногорию, позволяла констатировать, что она В«имеет чрезвычайное влияние на соседних славян, а в особенности на подвластных ТуркамВ»(2). Во второй половине XIX в. проявилась такая черта, как готовность Черногории играть главенствующую роль в объединении сербских земель. В 1858 г. М. Медакович писал, что Черногория могла бы стать центром объединения славянской интеллигенции, всех южных славян и даже людей другой веры(3). Тяготение к Черногории сербов Герцеговины и части Сербии в начале 70-х гг. делали ее реальным претендентом на это место. Петр II Петрович Негош стремился к культурному и политическому сближению югославян, вел переговоры с Сербией о создании федеративного югославянского государства. Сербский и черногорский князья Михаил и Никола думали о планах освобождения из-под турецкого ига всех сербских земель, и Никола готов был уступить престол сербскому князю, так как для него важно было осуществить цель — объединение.

Гордясь своей храбростью, независимостью, черногорцы всегда бросались помогать в борьбе за свободу другим славянам — во время борьбы сербов против турок, а хорватов и словенцев против Австро-Венгрии в 1848 г. Во время революций против Габсбургов черногорцы были вместе с братьями-славянами.

На почве традиционного коллективизма легко произросли семена интернационализма и идеологии коммунизма в целом. Быстрое восприятие коммунистических и социалистических идей было связано также и с тем, что Черногория готова была слепо следовать за Россией. Кроме того, великие цели социалистической революции, объединение всего пролетариата, классовая солидарность вполне соответствовали историческим традициям и духу черногорского народа.

3. Черногорцы — бесстрашные воины. Они никогда не оставляли на поле боя раненых. Для них победа в бою была главным приоритетом. Поэтому и типографский шрифт переливался в пули именно в Черногории. По сообщениям дипломата и ученого Е. П. Ковалевского из Черногории середины XIX в., каждый месяц черногорцы 6-7 раз сталкивались с турками, и 2/5 населения погибало на поле боя и 1/5 умирала от ран(4). Когда черногорцы ставили перед собой цели, то рассчитывали, главным образом, на то, что будут их достигать вооруженным путем. Причем, цели всегда были большими, стратегическими — не пустить турок на свою землю, завоевать национальное освобождение, создать независимое государство, объединиться со всеми югославянскими народами.

4. Население Сербии и Черногории на протяжении нескольких веков несколько раз переселялось, спасаясь от турецких погромов. Например, сербы уходили в Черногорию в 15-17 вв., черногорцы — в Сербию после поражения восстания против турок 1787 гг. И таких примеров много. Это говорит о перемешанности сербского и черногорского народов, об исторической схожести судеб, о взаимовлиянии и взаимопроникновении. Особенно сплачивала народы совместная борьба против общего врага. Сербия и Черногория неоднократно заключали договоры о совместной борьбе и военные союзы. В сознании (сегодня — части) черногорцев преобладает мнение, что они и сербы — один народ.

5. Трогательной особенностью черногорца была глубокая привязанность к своей земле. Черногорец, покидая свой край, всегда оставался черногорцем, был тесно связан не только со своей родиной, но и с племенем, с селом, в котором рожден. Черногорцы необычайно чтут своё происхождение. У них культ славных предков даже преобладает над религиозными чувствами.

6. Именно в XIX в. Черногория опровергла марксистский тезис о приоритете экономики в решении исторических задач. Черногория решала все свои проблемы, будучи нищей. В начале XIX в. она была самой отсталой, но единственно свободной страной Балканского полуострова. Черногория была одной из тех балканских стран, где турецкая экспансия встречала наиболее активное сопротивление. Фактически она была свободна с 1796 г. после победы в битве у села Крусы.

7. Нельзя не назвать среди особенностей, которые мы перечисляем, и отношения Черногории и России. Пожалуй, такого примера больше нет в Европе, да и во всем мире. Две страны удалены друг от друга на тысячи километров, одна — маленькая по территории, другая раскинулась на два континета. А отношения смогли стать настолько близкими, что о них слагали песни и легенды. Россия добровольна взяла на себя роль защитницы черногорского народа, а Черногория никогда не сворачивала с пути, параметры которого были определены такими понятиями, как честь, достоинство, верность в союзничестве, братство. Всей своей историей Черногория доказала важность дружбе и преданности, дипломатической стабильности в выработке и достижении стратегических интересов и самой страны, и покровителя.

Хотя Петр I в 1711 г. направил нескольким государствам призыв поддержать Россию в борьбе против Турции, только Черногория откликнулась на него и начала четническую борьбу с турками. Императрица Екатерина II в 1788 г. также направляла в Черногорию грамоту, В«вызывая народ восстать против общего их врага бусурманаВ»(5). С 1715 г. ведется традиция русских царей — поддерживать черногорцев материально. В 1798 г. русский император Павел I установил ежегодную субсидию Черногории в размере 3 тысяч рублей В«на общенародные надобности и учреждение полезных заведенийВ». С конца ХVIII века крепнет любовь к России, которую можно назвать страстной. Даже правители — самозванцы становились легитимными, когда представлялись русскими, использовав тем самым любовь черногорцев к России.

Для черногорского народа характерно огромное влияние на них мифов, легенд и преданий, романтический взгляд на свою историю и на отношения с Россией.

Начиная с XIX в., стержнем становления черногорской государственности, выживания, политического оформления, экономической стабильности становится Россия. 16 августа 1804 г. Митрополит Петр I Петрович Негош и старейшины поклялись всегда быть верными России. Дипломатическая помощь России сыграла важную роль в окончательном утверждении независимости Черногории. Те дни Восточного кризиса, Сан-Стефанского и Берлинского конгрессов были наполнены драматическими событиями. Но важным было и остается то, что Россия не оставила своих младших братьев один на один с хищной европейской дипломатией, стремившейся все сделать для того, чтобы овладеть этой территорий и не позволить России остаться покровительницей православных народов. Даже находясь в дипломатической изоляции, Россия до последнего играла на карту балканских народов.

8.Еще одна особенность весьма характерна для черногорцев — подчинение воликаждого решению задач целого обществав минуты опасности или наивысшей цели, особенно, когда целью была свобода или помощь в приобретении свободы. Поэтому и культивировалось у черногорцев чувство жертвенности. Именно это чувство лежало в основе согласия отречься от престола в пользу славянского объединения (1866, Балканский союз; объединение югославянских народов в 1918 г.). Входя в 1918 г. в состав новообразованного государства, Черногория стремилась к быстрому и безусловному объединению с другими славянскими народами, несмотря на различия в экономическом, политическом и общественном положении. Она для этого даже теряет (жертвует) свое имя. Королевство СХС, названное так, чтобы удовлетворить амбиции народов, которые никогда не имели государства, не поставило в название черногорцев. Понятно, что черногорцы и сербы считались из одного рода, но нам важно сейчас понять другое — черногорцы сознательно шли на это. Такая жертва была для них так же естественна, как ружье в каждом черногорском доме.

9. Черногорцам всегда была свойственна, говоря современным языком, авторитарность. Эта черта сохранилась у них до сегодняшнего дня и объясняется условиями жизни и быта. Е. П. Ковалевский отмечал уникальный строй жизни и управления у черногорцев: личность владыки неприкосновенна и высокочтима. Исторически авторитарность связана с иерархическим разделением в семье, строгой организацией модели семьи. Глава семьи имел неограниченную власть (патернализм). Его власть ограничивалась только общественным мнением и обычаями предков(6). Народ глубоко верил в мудрость верховного правителя.

Социологи установили, что авторитарность в современной Югославии нельзя объяснить инерционностью сознания. Согласно проведенным исследованиям, в национально смешанной среде функция авторитарности может быть защитной. Это особенно верно, когда речь идет о народе, который много веков отстаивал свою свободу.

10. Мы все время говорили о свойствах черногорцев, которые несут в себе большей частью положительные характеристики. Но были и такие особенности, которые следовало бы назвать негативными. К ним относится такая характерная черта политической жизни черногорцев, как племенной сепаратизм, который власти пытались постоянно преодолевать. Корнями сепаратизм уходит в далекое прошлое. Ему во-многом способствовали:

• межплеменная рознь,
• местное право, широко распространенная кровная месть,
• существование В«нескольких ЧерногорийВ», каждая со своим менталитетом: Бока и Приморье, Стара Црна Гора, Брда. Как писал Д. Вукчевич, В«Эти области — своеобразные концентрические круги Черногории, которые расходятся от своих гравитационных центров — наших больших городовВ»(7). Й. Цвиич отмечал, что увеличение территории Черногории в XIX в. и присоединение племен Брда и Герцеговины также изменили характеристику внутренних отношений. Хотя новые области и были разделены на племена, но они отличались от ядра Черногории. Это несколько ослабило, как пишет Й. Цвиич, В«моральное единство ЧерногорииВ»(8). Новые (рашки) племена первыми подверглись духовному перерождению. В«Племена Рашки больше, чем черногорские племена ценили благосостояние и богатство. Среди них в первую очередь укоренились демократические идеи, привезённые из СербииВ»(9). Возможно, именно с этими факторами связан имевший место в истории внутренний раскол черногорских племен и постоянный поиск единства. Й. Цвиич отмечает, что после 1878 г. начинается В«распадВ» и основных черногорских племен под влиянием более тесных отношений с другими народами Балкан, особенно Сербией. Началось строительство современного государства, которое требовало новых черт характера черногорцев.

Общественно-историческое развитие Черногории в новой истории изобиловало многими явлениями, которые казались противоречивыми, но при внимательном рассмотрении хорошо укладывались в схему традиционного менталитета черногорцев: Черногория была самым маленьким государством на Балканах, а успешно боролась против империй, была очень бедной республикой в составе СФРЮ, но имела самую многочисленную интеллигенцию в Югославии, не имела многочисленного рабочего класса, но имела сильное коммунистическое движение. Во время второй мировой войны население Черногории составляло 2,4 % от всего населения Югославии, но на руководящих должностях в партизанском движении и армии процент черногорцев значительно превышал эту цифру. Из 2 280 руководящих должностей уровня от командира батальона до Верховного штаба за пределами Черногории 959 занимали черногорцы.(10)

Экономический и политический кризис, разразившийся в Югославии, повлек за собой кризис социалистических ценностей и революционных традиций. И этот вакуум заполнялся традиционными ценностями (религия, национальные определения). Процесс ретрадиционализации вернул Черногорию в традиционное русло истоков. И в общественном сознании черногорцев не смог надолго прерваться исторический процесс традиционной ориентации. Хотя, следует признать, что в последние годы в общественном сознании черногорцев присутствовали и рационально-социалистические, и традиционно-религиозно-племенные черты. Важно все-таки то, что процесс ретрадиционализации имел место.

Жизнь за счет старой славы, писал историк Милия Станишич, всегда ведет к В«преувеличенной самовлюбленности, нескромности и театрально-патетическим выступлениямВ»(11). И хотя в середине 80-х гг. М. Станишич верил, что новые подвиги и героизм сегодня должны быть заменены духовным творчеством, организованностью и дисциплиной, 90-е гг. показали, что подвиг и борьба на ратном поле необходимы черногорцу для самоутверждения. Национальная патетика и гордость от предшествующих побед должны всегда питаться новыми подвигами и героизмом. Именно поэтому с таким самозабвением черногорцы откликнулись на мобилизацию 1991 г., а желание отстоять Превлаку вызвало прилив патриотизма.

Но когда нет фронта и окопов, их заменяют политические баталии. Они становятся весьма опасными, если перерастают в политическое противостояние, которое делит страну и народ на несколько политических лагерей. Они могут всколыхнуть некогда сильный племенной сепаратизм. Если к этому прибавить такие черты характера, как несклонность к компромиссам, жесткое сведение счетов с противником и немилосердность в поступках по отношению к тем, кто имеет другую точку зрения, то становится ясно, что нынешняя обстановка в Черногории чревата весьма серьезными последствиями. Вековая освободительная борьба приучила черногорцев к радикализму в отношении к противнику — от поджогов домов до полного уничтожения.

В«Горячий черногорский темперамент, который привносит в политическую страсть радикальную дерзость и неуравновешенность в политических делахВ»(12)мешают культуре диалога и терпимости. Поэтому сегодня ситуация опасна тем, что враг в Черногории — не внешний, а внутренний, свой, черногорский. Даже иногда брат или отец. Это может ослабить Черногорию, если не предположить худший вариант.

Черногорцы как и сербы всегда ощущали историческую ответственность за судьбы балканских народов, осознавали историческое предназначение как объединителей сербских земель, именно поэтому сегодня, в конце ХХ в., так труден был для них переход к пониманиюневозможности объединения всех югославянских народов, проблематичности интеграции на прежних основах, разрушения ценностей интернационализма, идеалов исторических традиций патриотизма, геройства, жертвенности, несбыточности мечты об объединении всех сербов в одном государстве, в то время как другие народы смогли решить исторические задачи своей независимости.

Исходя из характеристики исторических традиций черногорцев становится понятным их упорное стремление вместе с сербами сохранить Югославию даже тогда, когда становится ясно, что ни хорваты, ни словенцы больше не желают оставаться в общем государстве. Вместо того, чтобы восстановить свое Государство, они стремились как можно дольше сохранить СФРЮ, а затем создать все ту же Югославию. И Западу очень трудно было понять часто нерациональное поведение черногорцев. Им предлагали деньги, золото, а они поддерживали Сербию и готовы были голодать под санкциями, но вместе.

Мощные демонстрации черногорцев в 1988-89 гг, подтвердили присутствие сознания коллективизма и веры в возможность влиять на политические процессы. Это восстание, а я бы сказала, революция, подтвердила упорство народа, его бесстрашие, храбрость и волю к справедливости.

Исходя из исторических традиций XIX в., становится совершенно естественным то, что сербы и черногорцы бросились на помощь своим братьям в Хорватии и Боснии и Герцеговине, не придавая значения границам, которые за одну ночь стали государственными. Ведь такие границы они преодолевали в своей боевой истории очень легко, воюя вмсте с сербами, итальянцами, словенцами и хорватами. Об этом слагали и песни. И сегодня, когда политика блокировала сербов в Боснии и Герцеговине, черногорцы остались единственным звеном, связывающим Пале с внешним миром.

Еще одна удивительная черта проявилась у черногорцев во время последнего кризиса. Черногория всегда защищала и жалела слабого и обиженного. Именно поэтому она принимала мусульманских беженцев на своей территории. В 1994 г. я была в Черногории и знаю, что они получали регулярно гуманитарную помощь, были размещены наравне с сербами, а иногда и лучше. У Комитета по беженцам Черногории не было даже данных, по какой причине те или иные семьи бежали из Боснии. Спрашивать это считалось бестактным!

И еще одна черта совершенно неожиданно проявилась у сербов и черногорцев, хотя основания для нее были подорваны после 1948 г. — смотреть на Россию в минуты национальной опасности, ждать от нее помощи и дипломатической поддержки. Сербы и черногорцы надеялись на Россию, когда видели, что мир погряз во лжи, думали, что правду не надо защищать, что она сама всегда побеждает. Как и много десятилетий назад в минуты опасности Черногория просыпалась утром, прислушиваясь к радио — что сегодня скажет в их поддержку Россия? Однако в этот раз Россия отвернулась от Балкан, не выдержала проверку историей. Вообще международный фактор, ловко используя, а часто провоцируя внутреннюю ситуацию, сыграл зловещую роль в распаде федерации и в урегулировании кризиса. Мировое сообщество в 1991 г. даже перечеркнуло результаты Берлинского конгресса и предложило Сербии и Черногории в декабре 1991 г. вновь просить свое международное признание наравне с теми республиками, которые его никогда не имели. Тогда Сербия и Черногория заявили, что не выходили из Югославии, что имели независимость, утвержденную еще в XIX в., и поэтому не станут вновь просить об этом. Но их никто не услышал. Европа, а тем более Америка, не любят историю, а балканская история своей сложностью их просто раздражает.

Мировое сообщество даже смогло использовать Россию, вернее, любовь сербского и черногорского народа к России, чтобы требовать и добиваться от сербов (в Белграде, Пале и Книне) уступок. Роль России не была достойной ее исторической традиции. Но черногорцы пытались найти оправдание такой позиции. Не стоит делать этого. Надо не снимать ответственность с России за произошедшее на Балканах, а пытаться повлиять на изменение ее позиции сегодня.

Кризис на Балканах продолжается. Мы не только свидетели, но и участники. Проверку историей проходят и отдельные личности, и целые народы. В трудные и переломные периоды нас всегда поддерживали верность традициям, вера и хорошее знание истории. Последнее особенно важно при выборе пути. А Россия и Черногория сегодня как раз находятся на распутье, когда нельзя ошибиться.

Доктор исторических наук
Гуськова Елена Юрьевна

Список источников и литературы

1. Цит. по: Керимова М. М. Югославянские народы и Россия: Этнографические сюжеты в русских публикациях и документах первой половины XIX в. — М.: Институт этнологии и антропологии, 1997. — С. 29.
2. Черногорско-русские отношения 1711-1918. — Подгорица-Москва: Исторический институт Черногории — Институт славяноведения, 1992. — С. 224.
3. Там же: С. 301.
4. Там же: С. 233, 234.
5. Там же: С. 207.
6. Керимова М. М. Югославянские народы... — С. 137.
7. Вукчевић Д. К. Размеђе свјетова. Република. — Београд. XIX 97. бр. 173 — С. VII
8. Цвијић Ј. Балканско полуострво. — Београд: Књижевне новине, 1987. — С. 370.
9. Там же.
10. Станишић М. Токови револуциjе у Црноj Гори. — Никшић, 1984. — С. 156.
11. Там же: С. 184.
12. Там же: С. 186.