Геополитический аспект конфликта Сталин-Тито

Тесное многогранное сотрудничество России и сербского народа, покровительство царского двора православным Балкан насчитывает долгую историю, восходит к Грамоте Петра Великого 1711 г., скреплено многими славными битвами против общего врага. Вспомним, например, войны против Турции, Первую и Вторую мировые. И вдруг — полный разрыв в 1948 году! Разрыв глубокий, болезненный, до ненависти и ярости. После 1948 года в России выросло несколько поколений людей, которые вообще ничего не знали о безграничной любви сербского и черногорского народа к России, и в Югославии было запрещено говорить о русских…

В центре конфликта 1948 г. две яркие политические фигуры — Иосипа Броза Тито и Иосифа Сталина. До сих пор о причинах ссоры много спорят, до сих пор мы открываем все новые страницы их взаимоотношений, но до сих пор многие документы нам еще недоступны. Большинство историков склонны были сводить конфликт к столкновению сильных политических личностей, трактуя события как желание Сталина устранить зарвавшегося, стремящегося к властвованию и за пределами своей страны Тито. Российские учёные Центра антисталинизма Института славяноведения РАН — Т.В.Волокитина, Г.П.Мурашко, А.Ф.Носкова и Т.А.Покивайлова при содействии других специалистов опубликовали несколько томов уникальных документов(1), которые позволяют совершенно по-новому взглянуть на эту проблему

Рассмотрение истории Черногории, которая была особенно яркой в XIX в., приводит нас к выводу, что можно выделить некоторые особенности черногорского характера, традиции народа, которые в той или иной степени помогают осознать и современные события.

1945 год. Окончилась Вторая мировая война. Европа переживает эйфорию победы. Позади не только тяжёлые ратные годы, но и антисоветские истерии. Именно СССР вынес на своих плечах большую часть борьбы и, благодаря этому, занял прочное место в коалиции Великих держав, еще некогда противостоявших Москве. Сталин зарекомендовал себя влиятельным политиком, СССР признан великой державой, казалось, что побеждённый фашизм стал фактором нового расклада политических сил в Европе. Есть общий враг, есть победители, и Сталин был вправе рассчитывать на постоянство отношений с Францией, Англией и США, на длительное сохранение мира. Руководство Советского Союза рассчитывало минимум на 30, максимум на 50 лет стабильности послевоенного порядка. Именно столько отводилось на срок "полного обезвреживания" Германии. СССР опирался на решения Крымской и Потсдамской конференций, предусматривавших искоренение остатков фашизма и демилитаризацию Германии. Это ставило перед Москвой задачу разработки нового стратегического внешнеполитического курса. Он имел несколько направлений. С одной стороны, необходимо было поддержать как можно дольше стабильность мира в Европе, обеспечить безопасность СССР, сохранив хорошие отношения с партнёрами по коалиции, а, с другой, подумать об установлении в Восточной Европе, которая входила в сферу особых интересов СССР, дружественных режимов. В Записке руководителя Комиссии Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) СССР по возмещению ущерба, нанесённого Советскому Союзу гитлеровской Германией и её союзниками, И.М.Майского народному комиссару иностранных дел В.М.Молотову по вопросам будущего мира и послевоенного устройства от 10 января 1944 г. подчёркивалось: «Обезвреживание Германии является важнейшим условием безопасности СССР и сохранения длительного мира в Европе. Другим условием того же является предупреждение создания в Европе каких-либо других держав или комбинаций держав с сильными сухопутными армиями»(2). После разгрома Германии и Японии, полагал И.М.Майский, в мире останется действительно четыре великих державы — СССР, США, Англия и Китай, а руководящая роль в области мировой политики окажется в руках СССР, США и Англии (слабые Франция и Италия не брались в расчёт)(3). Поэтому Советский Союз был заинтересован в поддержании добрых отношений с США и Англией, исходя как из нужд своего хозяйственного восстановления после войны, так и из потребностей сохранения мира. СССР понимал, что противоречия между Москвой, Вашингтоном и Лондоном могут принять напряжённый характер, но только в том случае, если в послевоенной Европе не произойдёт пролетарских революций. Восточную Европу Москва считала зоной своего влияния.

Задумываясь над ролью Москвы в послевоенном устройстве Восточной Европы, советские политики полагали, что ей выгодно установление «настоящих демократических режимов» в духе идей народного фронта, поскольку такую идею поддерживали Англия и США(4). Для создания таких режимов СССР готов был использовать «различные меры влияния извне». Единственным условием поддержки коалиционных правительств было вхождение в них коммунистов, которые при этом должны играть не пассивную, формальную, а активную роль. Например, Москва рекомендовала при формировании правительства Венгрии в ноябре 1945 г. «настаивать на получении коммунистами министерства внутренних дел вместо министерства финансов.., предложить дополнительно учредить два поста вице-министров, с тем, чтобы эти посты были переданы коммунистам и социал-демократам…»(5). При этом важно обратить внимание на то, чтобы члены правительства от других партий "персонально приемлемых для Советского Правительства", а Платформа правительства «обеспечивала бы безусловно дружественное отношение к Советскому Союзу»(6).

По мнению российских учёных, в 1944-1945 гг. СССР политическими методами выполнял роль посредника между различными легальными партиями и движениями в рамках "демократии по соглашению", поддерживая такие политические фигуры из либерально-демократических кругов, "которые могли стать своеобразным связующим звеном между сторонниками западной и восточной ориентации в обществе" — О.Ланге в Польше, Г.Татареску в Румынии, З.Тильди в Венгрии(7).

С Москвой о формировании новых правительств советовались все политические силы стран Восточной Европы. Сталин пристально следит за созданием правительства в Польше, Венгрии, Болгарии, Румынии. При этом Сталин отмечал, что «польский народ не должен идти за Советским Союзом. Он должен идти вместе с Советским Союзом… против общего врага — немцев»(8). Говоря о необходимости заключения Польшей союза с СССР, Сталин настаивает, что такой же договор Польша должна иметь с Англией, Францией и США. Обсуждение и созыв Временного Национального собрания Венгрии, а также формирование Временного Национального правительства находились под пристальным вниманием Москвы, включая денежные средства, транспорт, продовольствие и определение ключевых фигур. Советское правительство считало себя ответственным за «румынские дела», следило за формированием румынского правительства, писало замечания к проекту платформы нового чехословацкого правительства(9). Занимаясь делами Болгарии, которая советовалась по вопросу состава правительства, Москва ставит условия — вхождение двух представителей оппозиционных групп в правительство может произойти только при немедленном прекращении нелояльного отношения к правительству и Отечественному фронту(10).

Заместитель министра иностранных дел Чехословакии В.Клементис просил Советский Союз осуществлять постоянное руководство над правительством Чехословакии, особенно в вопросах внешней политики, «дабы увереннее вести свою внешнюю политику»(11). Москва же полагала, что по многим вопросам чехословаки сами должны найти ответы, в частности, по вопросу, заключать ли договор о взаимопомощи с Францией. Москва не хотела, чтобы Запад обвинял её в навязывании своей воли странам Восточной Европы. Пример. Когда поляки спросили Сталина в ноябре 1945 г., следует ли пригласить представителей ВКП(б) на съезд ППР, то Сталин ответил: «Лучше было бы не приглашать, чтобы противники не могли сказать, что съезд ППР проходит под контролем ВКП(б)»(12).

Другими словами, «московское руководство в тот период не могло согласиться с планами советизации региона, выдвигавшимися леворадикальными силами, прежде всего в компартиях Польши, Венгрии, Болгарии, Румынии»(13). Имевшая же место коммунистическая революционность решительно пресекалась, поскольку не состыковывалась с концепцией мирного, парламентского пути к социализму. Так постепенно вырисовывалась концепция "национального" пути к социализму, которую поддерживали многие члены руководства компартий в регионе — В.Гомулка, К.Готвальд, Г.Димитров, Й.Реваи, Л.Патрашкану и др. В Польше лидеры Польской рабочей партии выдвинули теорию «коренного отличия развития Польши от Советского Союза»(14).

Если в большинстве стран Восточной Европы наблюдалось стремление к диалогу и компромиссам при формировании коалиционных кабинетов, то в Югославии вопросы власти решались с наибольшим революционным рвением. Сторонники Тито готовы были приступить к разгрому буржуазных тенденций в экономике и политике, «начать новые наступления и новые удары против внутренней реакции»(15). Э.Кардель не скрывал, что соглашение с Шубашичем заключено только под влиянием внешних факторов, что это лишь способ «формально, законным путём, т.е. в согласии со старой конституцией, прийти к ликвидации монархии в Югославии»(16). Хотя такой порыв полностью копировал советские методы, Москва пыталась повлиять на снижение революционной эйфории. Понимая это, в Югославии сознательно шли на некоторое замедление революционных процессов внутри страны, чтобы не обострять отношения СССР с другими странами по вопросам демократических процессов в Югославии. С Москвой советовались даже оппозиционные или демократические партии, входившие в Народный Фронт. Москву устраивало будущее Югославии как демократического федеративного государства и сотрудничество всех демократических сил в рамках Народного Фронта(17).

Процесс советизации государственного устройства Югославии шёл значительно быстрее, чем в других странах. Ещё в конце 1945 г. Тито заявлял, что Югославия «уже крепко шагает по пути социалистического развития»(18). Созданный как и в других странах Народный фронт, по мнению коммунистов, полон «колеблющихся элементов», реакционеров, поэтому Тито предлагал смотреть на Народный фронт как на народное движение, а не как коалицию партий. Это фактически исключало его из политической структуры общества, удаляло от процесса принятия решений. Уже тогда Тито подчёркивал, что в этом отношении Югославию нельзя сравнивать ни с Польшей, ни с Чехословакией и Болгарией. Своеобразие Югославии состояло в том, что к началу 1946 г. партии, входящие в Народный фронт, «либо уже давно совсем слились с компартией.., либо они руководимы коммунистами и существуют благодаря своим великим демократическим традициям, фактически являясь мостом, через который массы… переходят на позиции компартии.., либо они представляют незначительные политические группировки …»(19). Компартия крепко держит в руках все командные позиции в армии, в аппарате государственной безопасности, в аппарате народного хозяйства, в профсоюзах и других массовых организациях. Тито уже был готов, как показывают документы, «освободиться от попутчиков в Народном фронте». По его мнению, «ранее или позднее придётся перешагнуть этап Народного фронта и заняться созданием единой партии трудящихся…»(20).

Лидер Народно-крестьянской партии Югославии Драголюб Йованович, со свой стороны, с сожалением констатировал в июне 1946 г., что все политические партии в стране, кроме коммунистической, лишены возможности играть какую-либо роль в Народном фронте.«Исполнительный комитет Народного фронта Югославии существует номинально и за всё время собирался только один раз. Пленум народного фронта Сербии собирался только два раза перед выборами и перед принятием бюджета» (21). Он констатировал, что страна становится вотчиной одной партии, а не демократической, что не может не подорвать к ней доверия других государств.

Сталин видел Югославию среди стран, которые могут иметь свой путь, но был уверен в Тито, уверен, что тот не свернет с выбранной социалистической дороги. Ведь он знал и любил Россию, во многом копировал Сталина, расправлялся со своими врагами теми же сталинскими методами.

К началу 1947 г. ситуация в Европе начала меняться. В Восточной Европе левые занимали всё более прочное место в общественной и политической жизни, в Западной — укреплялись экономические связи, происходил рост экономик. Германия восстанавливала разрушенное хозяйство и включалась в европейские экономические процессы. Англия и США, по мнению министра иностранных дел Румынии Г.Татареску, «пытаются создать впечатление в дипломатических кругах Европы, что они дошли до предельной точки своих уступок по отношению к СССР, и что больше они никаких уступок не сделают»(22). В 1948 г. международная ситуация обостряется. В феврале США, Великобритания и Франция без СССР рассматривают германский вопрос и отказываются продолжать работу в Контрольном совете по Германии. Уже в 1948 г. помощь США Западной Германии составила 500 млн. долл. В 1946-1947 гг. английская и американская зоны оккупации объединились в одну, а позже в неё вошла и французская. Фактически был ликвидирован установленный Потсдамскими соглашениями четырёхсторонний контроль над Германией. Постепенно шла подготовка к созданию западногерманского государства. Москва приходила к выводу, что в мире начинается складываться новый союз западных сил, где СССР нет места, зато появляется Германия как государство, ставшее на путь демократии.

Одновременно в ряде демократических блоков, а также в ряде партий углубились размежевания на прозападную и просоветскую ориентации. Например, в среде венгерских социал-демократов произошло разделение на правых и левых, причём правые усиливали свои позиции и выступили с критикой коммунистов. Анна Кетли, которая выражала западную ориентацию партии, заявляла, что Венгрия достигла предела в своих связях с Советским Союзом и что поэтому пора теперь повернуться лицом к Западу(23). Среди руководства ряда стран Восточной Европы появились разговоры о политике «открытых дверей на Запад»(24). .

Для советской стороны обстановка становилась тревожной. Сталин чувствовал, что упускает «свой, социалистический" регион. Ему докладывали об известном охлаждении к СССР, критическом настрое к советскому опыту, проявлениях недоброжелательства в Чехословакии, Болгарии. Вот характерный пример. В мае 1947 г. советская военная делегация едет в Чехословакию на празднование Дней Победы и второй годовщины освобождения Праги. В спецдонесении начальника 7-государство отдела Политуправления Центральной группы войск подполковника Мудрикова мы читаем, что "правительственные круги рганизационно не обеспечили проведения народного торжества, а представители правых партий саботировали эти торжества и стремились умолчать о роли Советской Армии в освобождении Чехословакии», что во время визита советской делегации министр национальной обороны генерал Свобода «чувствовал себя стеснённо, не находил темы для разговора…», что на торжественном ужине в честь прибывших военных делегаций министром обороны сам генерал Свобода не присутствовал, а в приветственном выступлении статс-секретаря министерства национальной обороны Лихнера говорилось лишь «о роли союзников (вообще) в победе над Германией и о задачах послевоенного сотрудничества». Лихнер «ни одним словом не обмолвился о роли Советского Союза и его Армии в общей победе и в освобождении Чехословакии»(25). При этом чехословацкая печать очень слабо освещала как сами празднества, так и пребывание в Праге советской делегации. Сталин стал склоняться к мысли, что под видом разработки плана Маршалла, плана экономической помощи со стороны США, «под ширмой кредитной помощи Европе организуется нечто вроде западного блока против Советского Союза»(26).

В 1947 г. Сталин резко меняет свое отношения к "демократиям" в Восточной Европе. А вслед трансформируется и политика Москвы. Причина перемены курса заключалась в том, что вождь почувствовал изменения в антигитлеровской коалиции. Бывшие западные соратники выбирали новый путь. Исчезал образ общего врага — Германии. Ему на смену приходила политика "сдерживания коммунизма", впереди отчетливо просматривалась антисоветская политика. Тут уж было не до национальных путей. Надо было ускорить создание восточного блока, сплачивать ряды, ставить Западу заслон, а для этого — "усмирять" чересчур зарвавшихся национальных лидеров.

Готовя создание Коминформа, Москва отмечала, что затруднены "с«огласованные действия демократических организаций в выработке общей тактики в борьбе против реакции, в борьбе против поджигателей новой мировой войны»(27).

К середине 1947 г. проявились разногласия в Народных фронтах, которые должны были выражать демократический блок в социалистических странах. В Чехословакии положение в Национальном фронте чехов и словаков становится напряжённее и тяжелее, социалисты и католики, «на словах поддерживая программу правительства, на практике саботируют её проведение». При этом реакционеры «ведут активную деятельность по пропаганде США и Англии, представляя эти страны как образец подлинной демократии», поэтому «пропаганда англо-саксонских стран получила в Чехословакии широкие размеры, различные американские агентства, конторы, общества и клубы ведут активную деятельность в стране, получая широкую поддержку реакции»(28). «Неоднократные заявления руководителей коммунистической партии Чехословакии о том, что страна идёт к социализму по специфически чехословацкому пути, что средства, с помощью которых к социализму пришёл Советский Союз, не являются единственной возможностью, что путь к социализму через диктатуру пролетариата и Советы не единственный, по-видимому оказали влияние на некоторую часть работников партии, рассуждающих о том, есть ли необходимость широко и подробно показывать социалистическое строительство в СССР»(29).

На смену демократическим блокам должны были прийти единые и монолитные компартии, готовые к классовой борьбе за продвижение к социализму по советскому пути. Москва поддерживала разговоры о классовой борьбе и силовых методах решения внутрипартийных и государственных проблем в регионе. От компромиссов надо было переходить к революционным методам решительной революционной борьбы с оппозицией. По странам Восточной Европы прошла волна разоблачений так называемых антидемократических заговоров — так была устранены оппозиции, их лидеры, которые могли противостоять коммунистам.

В Москве была задумана акция по осуществлению кардинальных перемен в руководстве компартиями стран Восточной Европы. Аппарат ЦК ВКП(б) вел целенаправленные поиски фактов, подтверждающих "антимарксистские ошибки" национальных коммунистов. Соответствующие "Записки" писались по Польше, Чехословакии, Венгрии, Албании, Румынии, Югославии. Созданному Информбюро отводилась роль коллективного судьи "ослушников". В ход пускаются карательные методы — чистки, аресты, судебные процессы — над бывшим секретарем ЦК Компартии Румынии и министром юстиции Л.Патрушкану, секретарем ЦК КП Венгрии Л.Райком, зам. Председателя Совета министров Болгарии Т.Костовым, зав. Отделом ЦК Компартии Словакии Г.Гусаком и другими.

Сталин был недоволен чрезмерной самостоятельностью Георгия Димитрова, его идеями создания «федерации южных славян», развернувшейся активностью Тито, который уже уверенно чувствовал себя на Балканах. Тито в Югославии расправился с оппозицией, ликвидировал многопартийный парламент, сконцентрировал всю власть в своих руках, обдумывал вопрос федерации с Болгарией, продолжал «патронировать» Компартию Албании, вынашивал планы тесного государственного сближения Югославии и Албании вплоть до вхождения Албании в Федерацию, форсировал это сближение, намечал заключить секретное военное соглашение, разработать единый план обороны и тесного сотрудничества генеральных штабов. И. Броз Тито предполагал «включить Албанию в югославский пятилетний план, а также включить в бюджет югославской армии содержание албанской армии»(30). В декабре 1947 г. Тито надеялся, как свидетельствуют документы, что в скором времени Энвер Ходжа подпишет союзный договор. Именно тогда у Сталина возник вопрос: «Против кого может быть направлен предполагаемый договор с Албанией?».

Недовольство СССР руководством Югославии возникло неожиданно, действия были радикальными и решительными, хотя и не очень ясными для многих участников конфликта. 29 июня 1948 г. была опубликована принятая Информбюро на заседании в Бухаресте Резолюция “О положении в коммунистической партии Югославии”. Резолюция подвергла критике руководство КПЮ как “бюрократический режим внутри партии” за отход от марксизма-ленинизма и оппортунизм. КПЮ обвинялась не в конкретных делах, а в "недоброжелательном отношении к СССР и ВКП(б)", в переоценке собственных достижений, претензиях на руководящую роль на Балканах, оппортунизме по отношению к югославскому кулачеству. Этих обвинений, по мысли Сталина, должно было хватить, чтобы снять И. Броз Тито, ведь во многих странах смена партийного руководства проходила успешно. Одновременно резолюция содержала призыв к верным марксизму-ленинизму членам партии заставить своих нынешних руководителей открыто и честно признать свои ошибки и всемерно укреплять единый социалистический фронт против империализма или сместить их и выдвинуть новое руководство.

В стране документ восприняли с недоумением, считая его результатом недоразумения. Через три недели после решения Информбюро, в Белграде состоялся пятый съезд КПЮ. Доклад Тито продолжался 8 часов. И только в самом конце своего доклада он коротко коснулся отношений с Информбюро и его «чудовищных обвинений», заверив делегатов, что ЦК КПЮ полон решимости восстановить хорошие отношения с ВКП(б). Заканчивался доклад здравицей в честь Сталина. Тито сошел с трибуны под бурные аплодисменты всего зала, сопровождаемый возгласами: «Сталин-Тито!». Вся критика в адрес КПЮ и ее руководителей в Югославии была отвергнута. Тито заупрямился, не желал подчиниться диктату. Руководство КПЮ отказалось явиться на слушание "югославского дела" на заседание Информбюро, Тито остался во главе КПЮ.

Резолюция Информбюро в ноябре 1949 г. обвинила руководство КПЮ в переходе от “буржуазного национализма” к “фашизму”, в установлении в Югославии антикоммунистического режима фашистского типа. Это послужило окончательному и полному разрыву между КПЮ и другими коммунистическими и рабочими партиями, между Югославией, СССР и другими странами народной демократии. Несмотря на это, сменить И. Броз Тито не удалось.

Тогда Сталин сменил тактику. Теперь он начал очищать коммунистическое движение региона "от агентов и шпионов Тито", устраняя тех политических лидеров, которые возражали против форсированного перехода к советской модели общества.

Удивительно было то, что Тито готов был признать и исправить ошибки, но Сталин никак не хотел примирения, а как бы намеренно шел на эскалацию конфликта. Он жертвовал Югославией, но получал взамен сплочённый лагерь единомышленников, верных Сталину. Пример Югославии должен был ускорить консолидацию, создать условия для формирования политических систем советского типа Необходимость высказывать своё отношение к Югославии и Тито заставляло национальные компартии других стран бороться с антисоветскими тенденциями, национализмом. Москва получала в руки управляемый и сплочённый блок стран, усиливавший социализм в одной стране до лагеря социализма.

Югославии было очень трудно, но Тито выжил, укрепил ряды компартии, усилил свою власть. Примерно через год он начал сближаться с Западом, налаживать со многими странами практическое сотрудничество.

Сталин не любил тех, кто осуждён, но избежал наказания. Он даже стал думать, как сделать так, чтобы И. Броз Тито понёс заслуженное наказание.

Западная печать писала о том, что в СССР в Генштабе разрабатываются секретные сухопутные операции по вторжению в Югославию и ликвидации Тито, а на границах Венгрии-Югославии и Румынии-Югославии началась концентрация войск, проводились военные учения. Один из югославских чекистов Слободан Бориславлевич вспоминал: «Наши крестьяне оповестили нас, что вдоль венгерско-югославской границы двигаются танки с надписью: «На Белград!». Я лично никогда не верил, что русские могут на нас напасть, я всегда предполагал, что это просто обострение ситуации и нас хотят попугать»(31). В Югославии очень боялись интервенции Москвы, и долгие годы ждали опасности с Востока.

Об нападении на Югославию в Кремле вряд ли серьёзно разговаривали, а вот от желания ликвидировать И. Броз Тито Сталин не отказался. Поэтому в недрах ведомства Берии разрабатывался секретный план устранения И. Броз Тито. Планировалось провести операцию с помощью опытного агента «Макса». Такое кодовое имя носил Иосиф Григулевич, в то время работавший в качестве посла Коста-Рики в Ватикане под именем Теодоро Кастро.

В 1952 году Министерство Госбезопасности представило на рассмотрение Сталину несколько вариантов операций по ликвидации Тито. Все они были связаны с использованием агента «Макса». Документ был составлен от руки и в единственном экземпляре (32).

Первый вариант покушения предусматривал личную аудиенцию у Тито. Из замаскированного в одежде механизма агент должен был выпустить дозу бактерий лёгочной чумы, что гарантировало заражение и смерть всех присутствовавших в помещении. Второй вариант покушения планировалось провести в Лондоне, на приёме по поводу прибытия И. Броз Тито в Великобританию. «Макс» должен был, используя свое официальное положение и хорошие личные отношения с югославским послом в Англии Владимиром Велебитом, попасть на приём в югославское посольство в Лондоне. Произвести теракт предписывалось путем бесшумного выстрела из оружия, замаскированного под предмет личного обихода, с одновременным выпуском слезоточивого газа. Создавшаяся паника среди присутствовавших на банкете, должна была обеспечить благоприятную обстановку для отхода агента.

Существовал еще и третий, резервный вариант, устранения Тито. Было известно, что югославский лидер не равнодушен к подаркам, и особенно, к драгоценностям. Так вот Макс, он же Григулевич, должен был, пользуясь своими связями, организовать вручение И. Броз Тито шкатулки или футляра с драгоценностями. Если бы Тито открыл крышку этого футляра, то незаметный, скрытый механизм выбросил бы ему в лицо струю отравляющего вещества(33).

Машина ликвидации была запущена. Остановить такую машину уже никто был не в силах, даже Григулевич, непосредственный исполнитель этой операции.

Казалось, что вот-вот наступит развязка… Но «дело» не успело раскрутиться так, как того хотел Сталин. 5 марта 1953 года вождь умер. Об операции по ликвидации И. Броз Тито уже никто не вспоминал.

Следует, однако, подчеркнуть, что изначально разработанные планы было крайне трудно, если не сказать невозможно, осуществить. И. Броз Тито охраняли серьёзно и самозабвенно.

Охрана Тито формировалась в годы войны. После освобождения Белграда, в ноябре 1944 г. была создана гвардейская бригада охраны. В самом начале она имела штаб, два батальона солдат, офицерский батальон, мотоотряд, специальный автопарк, подразделение интендантов. Очень быстро бригада разрасталась, и одно время Батальон сопровождения имел до 550 офицеров. Бригада получила и танковую, противотанковую и зенитную технику (были созданы и соответствующие подразделения), самолеты и вертолеты, которые составили эскадрилью.

Наряду с бригадой была сформирована и мощная гвардейская дивизия из проверенных и политически стойких ребят. Когда Тито находился на Бриони или в г. Пула его охранял Морской гвардейский отряд с военными кораблями, подводными лодками, тяжелыми водолазами и аквалангистами, которые постоянно находились в открытом море, зимой и летом.

О непосредственной охране заботились адъютанты, начальники кабинетов, ординарцы, гражданский кабинет, кабинет главнокомандующего, отделения службы разведки, связи, отделение по осмотру объектов, средств связи и продуктов питания.

В своей безопасности вождь, прежде всего, опирался на военную конрразведку. В ее обязанности входило проверка всех, кто посещал (приближался) Тито, кто работал с ним, кто находился в охране. Непосредственную охрану осуществлял Батальон сопровождения, который называли непробиваемой стеной постоянных "мертвых охранников". Изнутри здание, где находился Тито, охраняли офицеры, вооруженные пистолетами, автоматами (немецких подводников или "томсоны"), ручными пулеметами, ножами. На улице его сопровождала многочисленная гвардейская охрана, вооруженные офицеры в гражданском, а по более широкому кругу все подходы, улицы контролировала милиция. В охране офицеры менялись каждые три часа.

Тито охраняли днем и ночью, во время митингов, встреч, разговоров, на улицах, в театрах. Из затемнённой ложи снайперы держали на мушке гостей. Больше всего хлопот доставляли дамы, которые имели обыкновение держать руку в сумочке, перебирая там содержимое. И офицеры не знали, достанет ли она пудреницу или пистолет, "кольт" с ручкой из слоновой кости. Каждая поездка Тито означала чрезвычайную ситуацию и поднимала на ноги весь регион. Фактически в систему обеспечения охраны были включены партия, армия, полиция, дипломатия, журналисты. Стоило это огромных денег.

Александр Йованович, автор книги, написавший об охране Тито, полагает, что к Тито невозможно было подобраться. За все время было только две попытки перелезть через забор на ул. Ужичкой, 15, где жил Тито. Но, как считается, это были психически больные люди. Попытки покушения на Тито были в Америке (сербы-антикоммунисты) и Австрии (хорваты), но о них служба безопасности знала заранее через своих агентов. Они не были профессионалами.

Так сложно складывались отношения между СССР и Югославией и между их руководителями в послевоенный период. Конфликт 1948 г. ещё долгие годы будут изучать историки. Но только новые документы и комплексный подход к исследованию позволят пролить свет на интриги кремлёвских и белградских коридоров власти.

Резюме

В центре конфликта 1948 г. две яркие политические фигуры — Иосипа Броза Тито и Иосифа Сталина. До сих пор о причинах ссоры много спорят, до сих пор мы открываем все новые страницы их взаимоотношений, но до сих пор многие документы нам еще недоступны. Большинство историков склонны были сводить конфликт к столкновению сильных политических личностей, трактуя события как желание Сталина устранить зарвавшегося, стремящегося к властвованию и за пределами своей страны Тито. Российские учёные Центра антисталинизма Института славяноведения РАН — Т.В.Волокитина, Г.П.Мурашко, А.Ф.Носкова и Т.А.Покивайлова при содействии других специалистов опубликовали несколько томов уникальных документов , которые позволяют совершенно по-новому взглянуть на эту проблему.

Доктор историјских наука
Гускова Јелена Јурјевна

Список источников и литературы

1. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. В двух тт. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999; Восточная Европа в документах российских архивов 1944-1953 гг. — М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.
2. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. — С.26..
3. Там же, с.43.
4. Там же: С.36.
5. Восточная Европа в документах российских архивов 1944-1953 гг. — М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. — С. 291.
6. Там же.
7. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. С. 10.
8. Там же, с. 86.
9. Там же, с. 175.
10. Там же, с. 267
11. Там же: С. 314.
12. Восточная Европа в документах российских архивов 1944-1953 гг. — М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. С. 302.
13. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. — С. 12.
14. Там же: С. 600.
15. Там же: С.136.
16. Там же.
17. Восточная Европа в документах российских архивов 1944-1953 гг. — М.-Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. — С. 297.
18. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. С.270.
19. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. — С. 270.
20. Там же, с. 271
21. Там же, с. 310.
22. Там же, с. 422.
23. Там же, с. 398, 429.
24. Там же, с. 420.
25. Там же, с. 457-458.
26. Там же, с. 462.
27. Там же, с. 484.
28. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. — М.: РОССПЭН, 1999. С.496, 501.
29. Там же, с. 502.
30. Там же, с. 513.
31. Покушение на И. Броз Тито. Документальный фильм из сериала «ЛУБЯНКА». ОРТ. 2003 г.
32. Там же.
33. Там же.